Эволюционер из трущоб. Том 2

— Опасаетесь, что Черчесов снова попытается выкрасть его? — спросил капитан.

— От Черчесова можно ждать чего угодно. Отправляйся немедленно, — Архаров подумал секунду и добавил. — И Мишкину мать забери, так ему будет спокойнее. Понял?

— Так точно! Разрешите выполнять?

— Выполняй, — хмуро сказал Константин Игоревич и повесил трубку. — С Черчесовым и Малышевым я справлюсь, а вот с потерей талантливого наследника…

* * *

Тагильский пансионат.

Через пять часов после разговора с Архаровым.

— Спасибо, что подарил мне новую жизнь, — улыбнулся Гаврилов.

— На здоловье, — ошарашенно сказал я, так как не рассчитывал его встретить когда-либо снова. — А ты чего здесь…? — спросил я, осмотрев коридор.

— Я за тобой. Собирайся, — коротко бросил капитан группы специального назначения.

Только сейчас я заметил, что он был одет в неброскую гражданскую одежду. Серая рубаха, такие же штаны, подпоясанные потёртым кожаным ремнём и ботинки со сбитыми носами.

— Лешил меня усыновить? — спросил я, приподняв бровь.

— Чего? — нахмурился двухметровый верзила с густой бородой и шрамом на шее.

— Говолю, ты так благодален мне за спасение, что лешил меня усыновить? — продолжил я нести чушь, видя, как это заставляет капитана тупить.

— Ага, блин. И удочерить за одно. Собирай манатки, через пять минут уходим. Велено переместить тебя и твою мать… — сказал Гав, но понял, что вышло двусмысленно и поправился, — в смысле, маму, в более безопасное место.

— А у нас опять завелись клокодилы? — насмешливо спросил я, хотя мне действительно было интересно, что же такого ужасного нам угрожает.

— Война началась, — серьёзно сказал Гаврилов и потащил меня за руку в сторону моей комнаты. — Собирай тряпки, и мы уезжаем. Углова я уже уведомил.

— Какая война? — удивился я, но Гав не ответил, а просто продолжил тащить меня по коридору.

Из спортзала выглянул Сергей. В его взгляде читалось «что происходит?». Я бы и сам очень хотел знать ответ на этот вопрос, поэтому лишь пожал плечами и через пару секунд оказался около своей комнаты. Войдя внутрь, забросил в простыню пару рубашек, штанов, носков и трусов. Осмотрел комнату и понял, что больше то и взять нечего. Закинул котомку на плечо и вышел в коридор.

— Машина у входа, — коротко бросил Гаврилов, голос его был напряжен, словно он ожидал нападения в любую секунду.

Мы вышли из пансионата и на душе у меня… Не знаю. Появилось какое-то смятение. Вроде бы я не особенно любил пансионат. Но здесь у меня появились друзья, да и много чего случилось. Хотел свободы? Хотел. Вот только еду ли я в свободную жизнь или в очередную тюрьму?

— Не отставай, — приказал Гаврилов, замедлив шаг.

Зараза. Быстрее бы вырасти и уже самому решать свою судьбу, а не вот это вот. Захотел папаша — сослал из Екатеринбурга в Ирбит. Передумал — и отправил в Тагил. Из Тагила… Понятия не имею, куда. Но сомневаюсь, что в тех краях будет курорт.

Выйдя за ворота пансионата, я увидел машину. Это был не броневик, как в прошлый раз, а обычное такси. За рулём никого не было. Гаврилов открыл мне заднюю дверь, а сам забрал мои тряпки и забросил в багаж. Не понимая, куда делся водитель, я залез в салон и, пытаясь закрыть дверь, чуть не вывалился из машины. Гав занял водительское сиденье, перевалился через спинку и потянул ручку на себя.

— Давай я, — сказал он и захлопнул мою дверь.

Салон такси был обтянут кожей. Потёртой, обшарпанной, местами порванной кожей. А пахло внутри так, будто здесь кто-то помер.

— А где мама? — спросил я.

— Сейчас заедем, — хмуро ответил Гаврилов, заглядывая в бардачок.

Я увидел, что там лежит пистолет, и сразу прочувствовал всю серьёзность момента. Очередная отправная точка, которая круто изменит мою жизнь. Гав поправил зеркало заднего вида, завёл машину, и мы тронулись с места.

— Куда едем?

— Туда, — хмуро ответил Гав, явно не настроенный на разговор.

А жаль, ведь вопросов у меня было много. Очень много.

Машина не спеша катила по утренним, заспанным улочкам Нижнего Тагила. Торгаши раскладывали палатки, ребятня лениво шлялась по тротуарам, размахивая палками, а больше никого и не было. Изредка встречались машины, пролетающие мимо.

Один водила даже отважился облаять Гаврилова за то, что тот так медленно ехал. Обогнал слева, открыл окно и собирался обложить матом, но наткнулся на суровое лицо спецназовца. Водила нелепо улыбнулся, кивнул и, дав по газам, скрылся за поворотом.

— Почему так плетёмся? Такое ощущение, что ты пелвый день за лулём, — спросил я, глядя в окно.

— Какой проницательный, — хмыкнул Гав.

— Останови колымагу! — заголосил я, понимая, что фокус выполняет профессионал и сохранность пассажиров он не гарантирует.

— Обязательно остановлю. Когда приедем на место.

Спецназовец сосредоточился на дороге и перестал мне отвечать. На гладко выбритой голове проступил пот, а лицо было таким напряженным, что казалось ещё немного, и его сердечный приступ хватит.

Мы выехали из города и попали на Серовский тракт. Просторная дорога шла через лес, а через девять километров судя по столбам разметки мы свернули налево в посёлок Братчиково. Посёлок расположился на реке Тагил. Десятки домов ютились на небольших островках, омываемых рекой со всех сторон. Обилие мостиков и громкое журчание воды. Довольно красивое место.

Правда, я говорю про природу. Сам посёлок состоял из покосившихся заборов и халуп, да верёвок, на которых сушилась рыба. В одной из таких халуп и жила моя мама. Мы остановились на улице Береговой, и я увидел маму. Она сидела на порожках дома с прогнившей крышей и потрошила рыбу, сваленную в таз.

— Идём, — впервые за долгое время сказал Гав.

Открыв дверь, я выскочил из машины и рванул к калитке.

— Лизка, ну шо ты за неумёха? Режь аккуратняе, вишь, края какие няровныи? Хто потом купить такую гадость? — отчитывала скрюченная бабка мою маму.

— Федора Егоровна, простите. Я буду стараться лучше, — устало ответила мама и заметила меня.

Её брови взметнулись вверх от удивления, и тут в калитку вошел Гаврилов.

— Елизавета Максимовна, собирайтесь. Вы переезжаете, — сухо сказал он, придавив Федору Егоровну взглядом.

— Э! Дылда, тябе кто на мой двор разрешил залязать? Кше отседава! — замахала старуха руками, стараясь выгнать сурового незнакомца.

— Архаров разрешил. Константин Николаевич, — стальным тоном ответил спецназовец, и бабка мгновенно умолкла, услышав имя барона.