Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Становление ислама, по сути дела, вместило тысячелетие иудео-христианской истории Бога. Сначала Аллах встал выше племенных различий, как поступил под именем Яхве в Древнем Израиле. Затем, ближе к концу периода становления, ислам приобрел многонациональную концепцию империи, принимая, подобно христианству (и современному иудаизму), в сообщество веры представителей всех народов. Но ислам пошел дальше, чем христианство в Римской империи; кое-где его писания обещают возможность спасения людям другой веры — христианам, иудеям и даже зороастрийцам, которые оказались на территории империи после того, как ислам завоевал Персию.

Конечно, этот столь прогрессивный с виду список теологических ориентиров был выбран необъективно. Я мог бы так же легко перечислить минусы вхождения в состав империи — учение о джихаде, результат раннеимперского ислама, или же христианское учение о священной войне: оба они сглаживали впечатление бойни во времена крестовых походов. На протяжении истории человечества, по мере расширения зон ненулевой суммы, а с ними — и территории государств и религий, дружеские отношения в пределах зон часто сочетались с враждебными отношениями между этими зонами. Движение в сторону нравственной истины, хотя и впечатляющее в региональных масштабах, в глобальном смысле было в лучшем случае незначительным.

Теперь мы достигли этапа истории, когда движение к нравственной истине должно приобрести глобальное значение. Техника и технология сделали планету слишком тесной, слишком усугубили мелкую взаимозависимость, чтобы вражда между крупными блоками надолго оставалась в их интересах. Сторона с отрицательной суммой в мировом факторе ненулевой суммы разрастается чересчур стремительно, чтобы отвечать целям спасения общества. А именно: в любом предполагаемом «конфликте цивилизаций» между исламом и Западом ни одна сторона не имеет реалистичных оснований надеяться на победу.

В ЛЮБОМ ПРЕДПОЛАГАЕМОМ «КОНФЛИКТЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ» МЕЖДУ ИСЛАМОМ И ЗАПАДОМ НИ ОДНА СТОРОНА НЕ ИМЕЕТ РЕАЛИСТИЧНЫХ ОСНОВАНИЙ НАДЕЯТЬСЯ НА ПОБЕДУ

Так что если Бог авраамических религий намерен продолжать то же самое, что ему зачастую удавалось прежде — эволюционировать так, чтобы благоприятствовать исходам с позитивной суммой в играх с ненулевой суммой, — ему предстоит расти. Его характер должен развиваться таким образом, чтобы позволить мусульманам, христианам и иудеям ладить по мере того, как глобализация заставляет их сближаться.

Если современный мир дает в этом случае повод для пессимизма, по крайней мере повод для оптимизма найдется в Древнем мире. Как мы уже видели в главе 8, ближе всего к глобализации были периоды возникновения империй, сводившие народы вместе, с образованием новых сочетаний и открытием новых путей для установления контакта. И как мы только что видели, Бог всех трех религий выдержал в Древнем мире проверку империями: оказавшись в условиях многонациональной империи, он демонстрировал достаточную широту взглядов, чтобы облегчить ведение игр с ненулевой суммой. Возможно, в настоящий момент характер Бога не развивается, однако Он наделен этой способностью.

Разумеется, характер Бога — результат представлений о нем мусульман, христиан и иудеев. Следовательно, сказать, что авраамический бог должен развиваться, — значит, подразумевать, что представления о нем должны стать несколько иными, как о боге, менее склонном выбирать себе фаворитов. Иными словами, приверженцы религий должны начать относиться к себе по-другому, не считать себя особенными.

Прежде всего, они могли бы признать, что и другие авраамические религии участвовали в тех же начинаниях. Это правда: все три религии стремились понять, как устроен мир, объяснить его смысл и принципы раз и навсегда.

И эта борьба в каком-то смысле увенчалась успехом: она выявила закономерность, явно указывающую на то, что смысл есть— высший смысл, трансцендентный нравственный порядок. Более того, это свидетельство подтверждает вывод, к которому пророки этих религий пришли собственными путями — что спасение возможно, если мы знаем, что для этого требуется, а требуется для этого больше соответствия нравственному порядку вселенной. Авраамические религии с полным правом могут, так сказать, одобрительно похлопать себя по плечу, а еще лучше — похлопать по плечу друг друга.

Возможно, эта фраза прозвучала как совет, однако в нее вкладывался другой смысл. Если эта книга и доказывает что-либо, то вот этот вывод: раздавая религиозным людям советы, какую позицию им занимать по отношению к другим религиям, ни к чему не придешь. Чтобы примирение состоялось, ситуация должна способствовать ему. Но мы видим, какие силы помогают достижению этого эффекта, и мы знаем, что сработать они могут довольно быстро.

Всего четыре десятилетия назад различия между католиками и протестантами представляли серьезную проблему во многих районах США. Термин «межконфессиональный брак» применялся к бракам католиков с протестантами, подобные союзы не приветствовались. Сегодня ауру подобных браков лучше передает эпитет «внутриконфессиональный». Причины, то есть источники фактора ненулевой суммы, многочисленны, в том числе экономические, которые привели протестантов и католиков в повседневное состояние взаимозависимости на рабочем месте; к причинам можно отнести ощущение, что секуляризм угрожает общим убеждениям и ценностям. Возможно, сравнимые силы помогут сблизить мировые авраамические религии. Безусловно, религиозные чувства в целом находятся под ударом, и авраамические религии объединены общим интересом — достойно выдержать это испытание.

Как быть смиренным: урок номер два

Еще один способ помочь авраамическим религиям перестать считать себя особенными, — вероятно, указать, что в стремлении понять мир, обращаясь к терминологии крайностей, они не одиноки. Неавраамические религии ставят перед собой такую же задачу, некоторые бесспорно лучше справляются с ней.

Рассмотрим идею, что спасение общества — предотвращение хаоса, — требует более строгого следования нравственной истине. Это имеющее некоторое отношение к крайностям подтверждение предприятия, в котором участвуют иудаизм, христианство и ислам. Я убежден, что данная мысль задает основное направление истории, она же выражена во всех трех религиях. Но ни в одной из авраамических религий эта идея не занимает центрального места и не выражена так явно, как в религии, возникшей задолго до любой из авраамических, в Древнем Египте.

В главе 13 мы видели, что нравственно обусловленной загробной жизни, идея которой занимает центральное место в христианстве, ждали в Египте задолго до времен Иисуса: при дворе бога Осириса нравственный облик покойного оценивали и соответственно определяли его дальнейшую участь. Не будем вникать в богатую символику этого судебного процесса. Когда покойный клялся в своей нравственной чистоте, истинность его слов подтверждали, кладя его сердце на весы и сравнивая его с перышком, которое символизировало Маат, богиню истины. (Это был напряженный момент. Рядом стояла Амат-пожирательница, ужасная богиня, которая съедала покойного, если сердце выдавало его) [1079] . Осталось разрешить вопрос: действительно ли эти люди, как они утверждали, с уважением относились к чужой собственности и личности других египтян, даже слуг и нищих.

1079

Silverman (1991), pp. 48–49, Hornung (1999), p. 102.

Однако перо на этих весах Судного дня было не просто символом Маат, богини истины, следовательно, не только индикатором правдивости. Сама Маат олицетворяла маат— род метафизической субстанции, состоящей из истины, порядка и мировой гармонии [1080] . Одной из задач фараона было представить маатбогам, и тем самым поддерживать ненадежный порядок в мире. Египетские тексты учили людей «жить в маат»,то есть вести высоконравственную жизнь, и тем самым помогали фараону. Поэтому когда египтяне, помня о грядущем дне подведения итогов, культивировали маат, они боролись не просто с собственной смертностью, а против распада общества. И Осирис, которого иногда называли «господином маат»,символизировал именно эту двойную борьбу [1081] . Ибо он (в этом и многих других отношениях подобный Иисусу) был богом, воскресшим из мертвых, а Сет, бог, убивший Осириса, в дальнейшем восторжествовавшего над ним после воскресения, был богом хаоса.

1080

См. Hornung (1996), pp. 213–215, Teter (2002), p. 189, Silverman (1991), pp. 34, 48, Pinch (2002), pp. 159–160.

1081

Griffiths (1980), p. 177.