Эволюция Генри
Шрифт:
И мы, не сговариваясь, сосредоточились, глядя на забор мастерской, замолчав и вслушиваясь.
— Ну что, пошли?
— Пошли. — Следом за Ральфом открыл я свою дверь и шагнул на асфальт.
Да тут дел на пять минут, зайти и выйти.
Глава 8
Разошедшийся ветер бил ветками заросшего сада по металлу машины, запаркованной почти вплотную к дверям мастерской. Замок на воротах срезали кусачками изнутри, затем дернули створки машиной — те почти вросли в землю. Шуму наделали, но хоть недолго. Как с разбитым стеклом —
— Работай быстро, — скомандовал Ральф. — Сначала легкое-ценное, тяжелое последним. Я на крышу.
Город формировали линии улиц и пересекающих их авеню, так что с высоты видно на пару кварталов во все стороны. Разве что подкрадется кто — но те, кого мы опасались, скрываться вряд ли будут.
Замечание, что у меня зрение лучше, не сработало.
— Хорошо быть боссом, — вздохнул я.
— Успеешь еще привыкнуть, — Ральф взобрался по капоту на крышу машины, и, взяв разбег в полтора шага, прыгнул, уцепившись за верх карнизного свеса. Подтянулся на руках и перевалился телом через бортик.
К остальным звукам добавились осторожные шаги по кровле, но быстро стихли и они.
Дверь к тому времени была открыта ключом, у Гелендвагена широко распахнут багажник; ящики с продуктами выгружены в сторону, содержимое вывалено в траву — пестрые яблоки, виноград гроздьями, баночки с джемом, кукурузные лепешки…
«Пустые контейнеры и чистые тряпицы, которыми были переложены продукты, послужат упаковочными материалами», — так решил Ральф. «Нет, есть в процессе погрузки нельзя», — снова Ральф. «Знал бы, пристрелил…» — это уже я, разочарованный в лучших чувствах.
В шутку, понятно, но в чем проблема одновременно жевать и работать — руки-то свободные…
Наборы инструментов, дремель с насадками и все, что имело собственный кейс, легло на дно первого контейнера. Сверху вещи более деликатные — паяльные станции, мультиметры, программаторы и коробки с запасными частями россыпью.
Особо хрупкие вещи, вроде микроскопа, ноутбука и китайской многофункциональной приблуды с осциллографом, я обернул тряпками и разместил на заднем кресле машины, застегнув ремнями безопасности.
Взвесил первый контейнер — терпимо — и сам дотащил до машины, с кряхтением поставив в багажник. Потом загрузил и доволочил второй, но поднимать не стал, опасаясь сорвать спину — мелочевка кончилась, остались тяжелые вещи, вроде нагревочных столов. В оставшееся свободным место закинул лампы освещения.
Пока бегал, вспотел так, что куртку пришлось снять — она тут же сгодилась под упаковку электрощитка, снятого со стены, выдернутых из настенных крепежей проводов и снятых розеток.
Почти под конец, размышляя, влезет ли в кузов металлический верстак, споткнулся об учебник физики — в образовавшейся вокруг суете и неизбежно сваливаемом на пол хламе он как-то быстро пропал из виду.
Я присел рядом с ним, привалился спиной к стене и листнул страницы. Знакомый газетный отрывок никуда не делся — вот он, написанный знакомым почерком — предостерегающий, советующий, направляющий.
Оставив только послание в руках и отложив учебник, я некоторое
время смотрел на текст. Затем порвал его на мелкие клочки.«И тут неплохо», — задавливая муторное ощущение, я резко поднялся и стряхнул нечитаемое послание в урну для мусора. — «Нормальные перспективы вырисовываются», — посмотрел я в сторону машины.
Все собрано по коробкам и частично погружено. Да, наверняка будут интриги, попытки оттереть в сторону… Как-нибудь справлюсь.
Только на севере все равно будут ждать…
«Может, еще свидимся», — сглотнул я ставшую вязкой слюну.
— Ты там жрешь что ли? — Раздалось с крыши возмущенное громким шепотом.
— Я закончил. — Отозвался я, не найдя в себе желание отшучиваться.
Ральф шустро перелез со здания на крышу машины и, зацепившись за кунг, спрыгнул на траву рядом.
— А этот ящик чего стоит?
— Тяжелый. Помогай давай, — уцепился я за один край.
Вместе легко закинули в кузов.
— Точно все? — Не торопился Ральф закрывать багажник и прошел внутрь помещения.
— Если хочешь, верстак стальной можно закинуть. Но он под двести кило.
— Так, а это что? — Уставился он на камеру наблюдения под потолком. — Почему не снял?
— Она ж выше метра, все равно работать не будет.
— Так мы ее на уровне земли поставим, снизу вверх снимать. — Недовольно покосился он на меня. — Знаешь, сколько жизней сберечь может? Так, раз камера есть, то регистратор тоже… — Глянул Ральф вокруг и немедленно уперся взглядом в дверь, ведущую на второй этаж.
Дернул за ручку, констатировал:
— Закрыто…
— Там лестница. На втором этаже у шефа дом и мастерская.
— Так чего не вскрыл? — Обернулся на меня Ральф.
Я вздохнул, пытаясь понять, как объяснить ту меру почтения и уважения к человеку, которая предписывает не нарушать установленный порядок даже сейчас.
— Мне туда нельзя. И раньше, и сейчас.
— А не все ли равно теперь?
— Я слово давал.
— Слово — это серьезно. Тогда я сам сломаю и посмотрю. — Отступил он на шаг, примеряясь выбить деревянную дверь ногой.
— Стой! Он сказал, заминировал перед уходом.
— И когда ты планировал об этом сказать? — Замер босс.
— Никогда. — Пожал я плечами. — Я и сам лезть бы не стал, и вам бы не дал.
— Генри, — словно тут должны быть совсем другие слова, и ему изрядно пришлось набраться терпения, чтобы их не сказать, выговорил Ральф. — Если ты не знал, мины — это очень, очень полезная в хозяйстве вещь. Особенно, если умеешь их снимать и ставить. Особенно, если они неучтённые, и принадлежат только тебе. Ради одной только мины сюда стоило бы ехать. — Горели азартом его глаза.
— Вдруг дверь тронем и взорвемся.
— На второй этаж есть другой вход?
— Нет, сэр.
— Значит, дверь не может быть минирована. Скорее всего, растяжка на ступенях, но даже она мне очень нужна. А теперь, будь так любезен, открой замок.
Я поник, не зная, что и делать.
— Действие под давлением отменяет силу данного слова. — Подсказал Ральф повод, чтобы переубедить себя. — Считай, я тебя заставил. Для убедительности могу хорошенько тебя пнуть. Не трать наше время, ну же!