Еврейский мир. Важнейшие знания о еврейском народе, его истории и религии

Была ли хоть какая-нибудь польза от этой печальной истории? Гершом Шолем, знаток Кабалы и автор тысячестраничной биографии Шабтая Цви, утверждает, что в течение нескольких месяцев 1665–1666 гг. еврейская община была необычайно сплочена верой в близкое освобождение и возвращение в Эрец-Исраэль. Кратковременность этой надежды, вероятно, сделала невозможным для многих евреев (даже после того, как Шабтай Цви оказался лжемессией) по-прежнему пассивно принимать свое бесправие. Шолем считает, что сионизм и борьба евреев за свое равноправие в какой-то мере вызваны к жизни социальными и религиозными потрясениями, которые вызвала деятельность Шабтая Цви.

Кем был сам «Машиах» – злобным негодяем или безумцем? Сегодня некоторые психоаналитики считают, что Шабтай Цви страдал жестокой маниакальной депрессией. Через три века после его смерти поставить точный диагноз невозможно – но, похоже, он подтверждается сведениями о жизни Шабтая Цви, в которой периоды экзальтации чередовались с уходом в себя и глубокой депрессией. Возможно, Шабтай Цви ждал встречи с султаном именно в состоянии экзальтации, ожидая, что получит Страну Израиля по первому требованию. Но угроза султана быстро спустила его с маниакальной высоты в бездну страха и депрессии. Он прожил после обращения в ислам только десять лет и умер в ссылке в Черногории.

112. Отлучение Спинозы (1656). Херем

Историк Артур Ѓерцберг в свое время назвал Баруха (Бенедикта) Спинозу (1634–1677) первым современным евреем, потому что Спиноза первым вышел из еврейской общины не для того, чтобы перейти в христианство.

Спиноза был пантеистом и верил, что Б-г – внутри природы, что Он – не автономное бытие, со свободной волей. «В системе Спинозы, – писал еврейский философ Луис Якобс, – Б-г и природа рассматриваются как разные названия одного и того же. Б-г не существует за пределами или отдельно от природы. Он не создал природу, но Сам есть природа». Эта доктрина столкнула Спинозу как с иудаизмом, так и с христианством. С его точки зрения, абсурдно приписывать Б-гу такие атрибуты, как воля и разум, – это все равно что требовать от Сириуса, чтобы он лаял только потому, что люди назвали его Собачьей звездой. Спиноза стремился создать этическую систему, основанную на разуме, а не на сверхъестественном откровении.

Отлучение 23-летнего Спинозы раввинами Амстердама было следствием отрицания им ангелов, бессмертия души и Б-жественного происхождения Торы. Руководители общины предупредили Спинозу, чтобы он отказался от своей ереси, но, когда он не подчинился, издали запрещение: «Будь он проклят, когда он выходит, и проклят, когда входит. Пусть Б-г не прощает его грехов. Пусть Б-г гневается и сердится на этого человека и обрушит на него все проклятия, которые записаны в Торе. Пусть Б-г вычеркнет его имя под небесами и пусть Б-г уничтожит его и выбросит из колен израильских…» Отлучение (на иврите – херем) Спинозы было абсолютным. Ни один еврей не должен был иметь с ним дела, говорить с ним или стоять ближе четырех шагов от него. После херема, по-видимому, Спиноза больше уже никогда не разговаривал ни с одним евреем.

В своих поздних работах Спиноза был предтечей библейского критицизма. В анонимно опубликованном «Теолого-политическом трактате» он доказывает, что Тора не могла быть написана одним лицом и не вся она может датироваться временами Моше. Он утверждал, что Тора написана Эзрой восемь веков спустя после Моше. Он обращался с Торой не как с Б-жественным откровением, а как с человеческим документом. В соответствии со своей философией Спиноза считал, что описанные в Библии чудеса невероятны, поскольку противоречат законам природы.

Либеральные евреи уже давно выступают против отлучения Спинозы как проявления религиозной нетерпимости. В 1950-е гг. израильский премьер Бен-Гурион настаивал на ретроспективной отмене херема. Но раввины Амстердама не откликнулись на его предложение.

За несколько лет до Спинозы другой голландский еврей, Уриэль да Коста (1585–1640), также выступил против амстердамской религиозной общины и был отлучен. Но в отличие от Спинозы да Коста был сильно травмирован херемом и раскаялся в своих заблуждениях. Унизительные наказания, которые ему пришлось претерпеть, прежде чем он вновь был принят в общину, включали публичную порку в присутствии мужчин и женщин. Почти сразу же после этого он покончил жизнь самоубийством. Учитывая подобные последствия херема, можно считать большим счастьем, что в прошлом подобные меры практиковались крайне редко.

Отлучение почти не применяется и сегодня, кроме тех редких случаев, когда мужчины отказываются дать своим женам развод по нормам еврейского права (см. «Гет»).

113. Придворные евреи. Штадланим

Свои ограниченные права евреи в средневековой Европе могли получать благодаря не законам, а воле тех или иных личностей. Например, если феодал приглашал евреев поселиться в своих селениях. Поэтому евреи обычно испытывали тревогу, когда подобное расположенное к ним лицо умирало: вполне могло оказаться так, что его преемник изгонит их, конфискует их собственность или наложит на них куда более тяжелые налоги.

Евреи, представлявшие своих соплеменников перед внешними властями, назывались на иврите штадланим (термин восходит к II в.). Штадланим часто выступали в качестве «придворных евреев» (звание, присваивавшееся евреям, служившим местным правителям). Особенно много придворных евреев было в Германии, разделенной на многочисленные княжества.

Главной задачей придворных евреев было предоставлять займы, вести соответствующие переговоры и заниматься снабжением войск. В благоприятные периоды придворные евреи (которые обычно были самыми зажиточными членами еврейской общины) имели определенную власть и влияние. Однако они же обычно становились первыми жертвами антисемитски настроенных правителей. Самым знаменитым придворным евреем XVIII в. был Йосеф Зюсс Оппенгеймер (1698–1738), министр финансов герцога Вюртембергского. Он приобрел такое сильное влияние, что стал, по сути, обладать самостоятельной властью. Однако, когда герцог неожиданно умер, враги Оппенгеймера тут же схватили его и приговорили к смерти. Тогда пастор Ригер пообещал, что он может спасти свою жизнь, если обратится в христианство. Хотя Оппенгеймер не был набожным иудеем, он отказался: «Я еврей и евреем останусь. Я не стану христианином, даже если меня сделают императором. Перемена веры – дело личной совести свободного человека, но преступление для узника». Он умер со словами молитвы «Шма» на устах.

Так как придворные евреи и штадланим защищали своих собратьев посредством личных связей и взяток, а не на основе апелляций к праву, слово «штадлан» постепенно приобрело негативный, даже несколько эмоциональный оттенок. Например, когда одни евреи выступают за публичную демонстрацию, чтобы достичь своих целей, а другие – за конфиденциальные переговоры, то первые могут назвать вторых штадланим (своего рода еврейский эквивалент «дяди Тома» – соглашателя).

114. Хасидим и митнагдим. Исраэль Баал Шем Тов (1700–1760)

Хотя современные евреи часто употребляют слово «хасид» как обозначение крайнего ортодокса, хасидизм как религиозное течение, возникшее в XVIII в. в Восточной Европе, первоначально воспринималось как революционное и либерально-религиозное. Его противники, известные как митнагдим, сами были ортодоксальными евреями.

Митнагдим гордились тем, что их лидер Виленский Гаон произнес глубокую тираду о Талмуде уже в возрасте семи лет и изучал священные тексты по 18 часов в день. Основатель хасидизма р. Исраэль Баал Шем Тов герой совсем иных историй. В молодости он исполнял довольно низкую должность помощника в еврейской начальной школе – хедере, собирая учеников по их домам, и вел в школу с пением песен. Позже, когда он женился, то поселился вместе с женой в далекой горной карпатской деревушке, копал там глину и известь, которые жена продавала в городе; позже они завели гостиницу.

В эти годы Баал Шем Тов проводил много времени в лесу в уединенных размышлениях. Его последователи потом сравнивали это время уединения и размышления с тем периодом, который Моше провел в Мидьяне, когда он пас стада своего тестя.

Примерно к 1736 г. Баал Шем Тов стал известен как целитель и духовный вождь. Его фамилия, которая буквально значила «обладатель доброго имени», часто применялась в еврейской традиции к знахарям и кудесникам. В 1740 г. он переехал в Меджибож – городок на Украине, в Подолии. К нему стали приходить ученики из соседних областей, но его уроки резко отличались от тех, которые давались в йешивах: личным контактам человека с Б-гом и своими ближними уделялось гораздо больше внимания, чем тонкостям еврейского права. Истории, которые хасиды рассказывали о Баал Шем Тове (обычно сокращенно называемом Бешт), неизменно изображают его с трубкой в руке, рассказывающим внешне вполне светские истории с глубоким духовным подтекстом. Он умер в 1760 г., оставив своим преемником Дова-Бера из Межерича. Незадолго до смерти Бешт сказал стоявшим у его кровати людям: «Я не печалюсь о своей смерти, ибо вижу всего лишь дверь, которая открывается, в то время как другая закрывается».