Ей это нужно, мне это удобно

– Разве его забудешь, – по губам Велигда пробежала легкая улыбка. – А что такое, родной?

– Пап, скажи, а он может в отношения? – задумчиво спросил Ян, когда они уселись где-то в тени, недалеко от Алфеи, там, где их точно бы не нашли феи и никто бы не дернул.

– А что...

– Просто ввиду некоторых обстоятельств он на некоторое время пропал, попал в другой мир, откуда вернулся... В общем, ввиду этих же обстоятельств он помолодел, и ему теперь вроде как тридцать один год по всем параметрам, – стушевался Ян, потому что у него в голове вдруг возникли слова Норы: “Да, сплю”.

– Нда? – брови у Велигда слегка поднялись, и он удивленно проморгался, прежде чем задать следующий вопрос. – И что дальше?

– Нору же ты тоже помнишь?

– Конечно, милый.

Нору папа помнил. Он первый догадался, что у Яна есть какая-то сердечная привязанность. Ян прекрасно помнил тот момент, когда папа спросил, кто она и что Ян будет делать дальше. Тогда он ответил, что ничего, и папа прекрасно его понял. Он вообще отлично понимал многие вещи. Поэтому с ним было легко и комфортно говорить о чем угодно.

– В общем, она и Нэр... – Ян слегка покраснел, потому что да, некоторые вещи было озвучивать невероятно сложно.

– У них отношения или... – пришел на помощь Велигд.

– Или, – усмехнулся Ян. – Но я боюсь, что это может перерасти в отношения. И я не знаю, как Нэр себя ведет в таком случае. Просто... Может, ты знаешь, все-таки ты как раз писал у него диплом, когда он в том же возрасте, как и сейчас. Он...

– Я даже и не знаю, что тебе сказать, родной, – очень серьезно ответил Велигд. – Видишь ли, мне очень сложно представить Нэра в таком ключе. Насколько я помню, он всегда был...

– Законченным сексистом?

– Им самым. И насколько я понимаю, отношений у него не было. Даже не представляю, что от него можно ожидать.

Иной ответ Ян получил от Серверджины.

– Я думаю, бояться надо будет, когда они разойдутся, – ответила она, когда Ян спросил ее о том же, о чем и папу.

– Почему?

– Потому что, когда у них начнутся отношения, а я уверена, что они у них и начнутся, Нора Цюрик, – здесь Серверджина слегка сделала паузу. Ян знал, что она не слишком сильно жалует его подругу и бывшую влюбленность, потому что, кажется, порой боится (хотя чего бояться-то), что у Яна могло еще что-то к ней остаться. Обязательно взять ее лицо в свои ладони, заглянуть в глаза и сказать, как же Серверджина ошибается, – скорее всего вступит на путь многих женщин и будет думать, что этого законченного ублюдка можно изменить. И сделает непременно это именно она. Но такова реальность, – она почему-то позволяет себе легкий смешок, и Ян задумывается на секунду, кого же она имеет в виду под ублюдками на самом деле, – что на деле все эти ублюдки так и остаются ублюдками. Не исключаю, что в конце концов у нее могут возникнуть к нему чувства, а вот у него – едва ли. Более того, проблемы начнутся тогда, когда Нора Цюрик начнет думать, что он воспринимает ее как-то иначе, нежели тех женщин, о которых постоянно говорит. Я думаю, Ян, ты понимаешь, что на самом деле для твоего Нэра Шеппарда Нора Цюрик продолжит оставаться именно такой женщиной, о которых он говорит. Он не будет считать ее какой-то особенной. Ты же понимаешь?

– Понимаю, – как-то безжизненно ответил Ян, и Серверджина чуть сжала его плечи.

– Я не говорю, что обязательно так будет, но, Ян, не думаю, что тут строить какие-то большие надежды. Хуже всего для Норы Цюрик будет, когда она поймет, что ее иллюзии, которые она выстроила себе сама, – это всего лишь иллюзии.

– Знаю, – чуть тише, чем следовало, произнес Ян. И на вопросительный взгляд Серверджины ответил: – Однажды подобное уже случалось. Она уже понимала это. Его зовут...

...Саймон.

Сколько было в этом имени. Вернее, не в имени, а в ублюдке, его носившем. Самом прекрасном и желанном ублюдке в мире.

У каждой женщины имеется такой бывший, которого она может назвать мудаком. Нора исключением не была. А еще очень многие женщины продолжают любить таких мудаков, хотя прошло черт знает сколько лет. Нора Цюрик попадала и под это описание тоже.

Что там о френдзоне и о том, что надо любить хороших? Сказано, может быть, и неплохо. Любить хороших и милых, может, и надо. Только любишь-то все равно мудаков.

Люди – это слишком люди, чтобы поступать как “надо”. Поэтому Нора Цюрик крутила не с Яном Лайтмером, а убивалась по Саймону Мелларку. Такому себе линфейцу-солярийцу с вьющимися черными волосами. Более смуглой, нежели у нее, кожей, но не такой, как, например, у того же Нэра. И с пронзительными, почти черными глазами. Красивый, знойный Саймон, излучающий необъяснимый шарм, притягивающих девчонок. Притягивал он и Нору, долго, кстати, противившуюся влиянию того ублюдка. В Конриальской академии были свои признанные харизматичные красавчики, и Саймон являлся одним из них. Их одноклассник, ее и Яна, он был... Неповторимым.

Естественно, в него влюблялись. А он отдавал свое внимание лишь избранным. Или пытался подкатить к тем, кто по какой-то причине не сходил по нему с ума. Влюбленные девчонки своих “соперниц”, конечно, ненавидели. А потом Саймон покорял одну вершину и уходил покорять другую.

Нора отшивала его, естественно. Ей не нравились подобные типажи, потому что они были слишком помешаны на себе. Этакие самовлюбленные павлины, чья уверенность в себе повышается от внимания других людей. Ей были противны такие. Но все-таки Саймон сумел подобрать и к ней свой ключик.

Они встречались месяцев... Да почти пять. А потом он ее бросил. В тот самый момент, когда ледяная глыба Нора Цюрик пошатнулась окончательно. Заявил, что сорян, она ему надоела и им надо расстаться. Что ж, это было просто охрененно. Лучшая новость, так сказать. Поэтому почему бы ему прямо сейчас не свалить на все четыре стороны? Примерно в таком ключе Нора и сообщила ему свое видение этой ситуации. О том, что они расстались, вся академия знала уже в конце этого дня. И о том, что Норе Цюрик вообще серьезно посрать.

Она пережила все. Всех его новых баб, Яна, который как раз примерно в то время какого-то черта появился на горизонте. Нора не дала сломать себя этим обстоятельствам. Вернее, ее ломали каждый день, с прогиба, пополам и много раз, но Нора Цюрик была слишком сильной, чтобы показать миру свое горе.

Да, она любила его. Черта с два, продолжала его любить. Кому что-то не нравится – можете идти нахер. Окей, ей тоже это не нравилось. Не нравились ее эти так или иначе долгие взгляды на Саймона. То, что иногда он ловил этот ее взгляд, и Норе большого труда стоило не отводить его, а сдерживать себя и делать вид, что ее заинтересовал, например, вид в окне. Ну а Мелларк просто сидел около него, что поделать. Это была отвратительная игра, в которую верили все остальные. И только двое знали правду. Зато весь класс знал о том, что Нора нравится Яну Лайтмеру, знал об этом и Ян, и сама Нора, но если люди сталкиваются с чем-то странным и даже слегка пугающим, он скорее предпочтут делать вид, что ничего не замечают. Будто ничего такого и нет.

Нора Цюрик знала, что находится в огромной жопе. И все-таки это была именно ее жопа, в которую она никого не приглашала. Но все эти взгляды порой и шепоток за спиной. Не постоянно и не всегда, но когда “знающим-как-надо-лучше” окружающим хотелось что-нибудь обсудить, обсуждали обычно ее и Яна. Из-за них, но больше из-за собственной порядочности она заработала перед Лайтмером такое себе чувство вины за то, что такая мразь и не может ответить на его чувства. Как назло он даже не сделал ничего такого, что могло бы ее выбесить. И заставило бы послать его к черту.