Эй ты, бастард! Том II

Амурский сделал медленный шаг вперёд… а потом резко сорвался с места, быстрее чем человеческий взгляд успел бы его отследить!

Только моим ориентиром было Чутьё.

За миг до того, как бритвенно-острые когти должны были вспороть моё бедро — видимо, чтобы сразу вывести из строя — я выпустил ударную телекинетическую волну Амурскому навстречу.

Его огромное полутигриное тело отлетело в стену, с треском ломая полки и превращая в битое стекло все склянки. Десятки зелий залили его, смешиваясь вместе.

Но тут же в зал ввалились гвардейцы, прикрытые магическими щитами. А выход заблокировал энергетический панцирь рода Улиткиных.

Выходить теперь только через стену…

Но и там уже вспыхнули защитные энергетические печати. Видимо, как раз к этой секунде энергосистему особняка успели частично восстановить.

Подгадали момент, заразы…

Пробиваться с боем — это заливать кровью весь особняк. Такое не сможет спустить даже Виталий, к тому же, вбитие в стену лишь ненадолго вывело Амурского из строя.

Он уже поднялся, охваченный ярким оранжевым пламенем. Над его головой полыхала огромная огненная голова тигра, разинувшая пасть в оскале.

— Кровь моих братьев взывает к отмщению, — прорычал Амурских. — Я исполню клятву, данную на их могилах и никогда не позволю своим потомкам запачкать кровь, смешав её с проклятыми ублюдками!

Полыхнуло! Мощная огненная волна разошлась от него во все стороны, сжигая дотла всё, до чего дотягивалась.

Гвардейцы, пусть и были прикрыты щитами, ринулись обратно в коридор. Улиткин как раз убрал щит, чтобы выпустить их.

Пламя добралось до меня раньше, чем я успел сделать хоть шаг в сторону выхода, но…

Оно лишь стало подпиткой для моей энергетики. Это был не взрыв, а относительно спокойная волна энергии, которая закружилась, затягиваясь в мою левую руку.

Я усмехнулся.

И это вызвало у Амурского приступ бешенства. Он уничтожающим взглядом посмотрел мне в глаза и получил Псионический Импульс.

После чего всё закончилось.

Амурский с грохот рухнул на пол, под округлившиеся глаза выбежавших из комнаты гвардейцев.

Я поднял его тело телекинезом и приблизил к себе. Затем сорвал с его пояса связку с ключами от особняка, которые давали полный доступ ко всему здесь. Включая обход защитных систем.

Конечно, после этого здесь всё переделают.

Но был важен символ. Доступ к дому — святой святых любого человека.

Я развернулся к гвардейцам и приказал:

— С дороги.

Они смотрели на меня с шоком, а некоторые с настоящим ужасом. Их князь, который считался одним из сильнейших магов Владивостока, был меньше чем за минуту побеждён в собственном доме.

Первую секунду они стояли. Но потом дрогнули и разошлись в сторону, освобождая мне путь.

Никто даже не посмел более навести на меня ружьё.

Выйдя из кабинета, я произнёс:

— Передайте своему князю, что я — граф Кальмаров, бросаю ему вызов в бою, за право называться аристократом! Если он осмелится принять его, пусть приходит на центральную площадь Владивостока в двенадцать часов дня.

После чего я спокойно пошёл через весь особняк. Никто не посмел даже попытаться задержать меня.

Пусть я и Чуял робкие желания выстрелить в меня сзади. Но решимости ни у кого не хватило.

И правильно. За удар в спину — только смерть.

Через несколько минут я уже скрылся среди узких улочек, выдвинувшись в порт.

* * *

Позор.

Это самое страшное слово в жизни любого аристократа. Особенно того, кто родился в великом клане.

А Амурские относились именно к таким. Потомки великого Тигра, хозяина далёкой сибирской тайги.

Покрыть бесчестьем его имя — это значит подписать себе приговор. Не только в глазах людей, но, в первую очередь, в глазах самого звериного предка.

С этой мыслью с самого раннего детства жил Андрей Амурский. Младший из четырёх сыновей своего отца. Он находился в тени даже незаконнорождённого брата-бастарда, который был старше его всего на год.

Но Андрей всегда был верен своему роду больше, чем кто-либо.

Даже когда брата признали легитимным и он даже получил право на наследование вперёд Андрея.

Потом отец умер. Самый старший из братьев получил власть над кланом, но был подло убит во время выхода на Изнанку.

Отряд идущих с ним охотников атаковали со спины неизвестные. Они перебили гвардейцев брата. А затем и его самого, отрубив ему голову, в рот которой положили смятую бумажку с глумливой запиской.

Гнев второго наследника был невероятен. Он сразу же мобилизовал все силы клана и вместе с союзниками начал обшаривать всю Изнанку, которая была в пределах его досягаемости!

Вот только за собой он проследить не смог. Ядовитый сапфировый шмель с третьего уровня Изнанки был спрятан в его подушке. Иномирное насекомое укусило брата во сне парализующим ядом.

Семь часов он лежал, не способный даже пошевелиться, пока яд медленно распространялся по всему его телу. А слуги, боясь потревожить спящего господина, не заходили в его покои. Его обнаружили с уже остановившемся сердцем.

И власть над кланом унаследовал брат-бастард.

Но и это Андрей принял. Ведь отец велел ему служить старшим братьям так же, как ему самому.

Вот только Андрей, как последний законнорождённый сын был лишним в планах врагов клана. Андрея обвинили в организации убийства старших братьев и покушении на бастарда, а затем заключили в тюрьму. Куда за ним и пришли убийцы, за несколько дней до его совершеннолетия и пробуждения дара.

В тот день Андрей Амурский притворился спящим, а затем голыми руками прикончил каждого из троих убийц.

Его явно недооценили.

Он сбежал из заключения, прихватив оружие убийц. А затем объединился с союзниками внутри клана и пошёл на брата-бастарда, чтобы вернуть себе трон предков.

Началась внутриклановая война. За тринадцать дней были полностью истреблены два десятка Амурских и полностью уничтожены три вассальных рода.

Но своё Андрей взял. Ублюдок был обезглавлен на глазах всего клана, на могилах отца и братьев.

Оросив его кровью свои руки, Андрей и дал клятву: «никогда не оставлять бастарда и никогда не вмешивать грязную кровь ублюдков в свой род».