Эйфория

— Мистер Эббот, успокойтесь, — произнесла женщина. Она многозначительно посмотрела на Джейдена, понявшего значение подобного действа и сразу встал. Психология, урок первый: будь напорист. Соберись с силами и не отступай.

Вот только всё пошло слегка не по плану.

Норман шагнул немного вперёд и вбок, пытаясь перекрыть дверь. Эббот сделал ещё одну длительную затяжку, смыкая губы вокруг сигареты, лелея это ощущение. Мелисса также обнаружила, что стоит на ногах.

Что он делает? Уже сдаётся?

Затем молодой человек медленно наклонился, туша пылающий оранжевый объект в пепельнице. Он двигался так медленно, так насмешливо. В одно мгновение он схватил внушительно выглядящую пепельницу и, почти не целясь, бросил её в направлении агента Джейдена, едва смотря, куда она приземлиться, и ещё до этого рванув к окну, дёрнув, открыл его и выскочил прямо на пожарную лестницу.

— Дерьмо! — пепельница с глухим стуком поразила не ожидающего того Нормана прямо в лодыжку. Агент пошатнулся, его барицентр был дезорганизован. Донахью уделила ему мгновение своего времени. Она положила руку ему на предплечье, но, увидев, что его травма была незначительной, бросилась в скорую погоню за их сматывающейся зацепкой.

Мелиссу тут же поразила стена звуков. Она неэлегантно перебралась через оконную раму на шаткий стальной каркас, значительно холодный на ощупь, чтобы встретиться с шумами колёс, клаксонов и свистящего в ушах ветра, всех которых так недоставало до этого.

Глядя вниз, она могла видеть сквозь прорези в металле свою добычу. Квартира была на третьем этаже, а Эббот был уже почти на земле. Она метнулась вниз по ступенькам. Этаж за этажом, шаг за шагом, за шагом, кружась, когда достигала следующей площадки, иногда перепрыгивая несколько ступенек, и под её ногами раздавался металлический грохот.

Давай, давай, он не может уйти! Твоя единственная зацепка!

Её тренировки в ФБР неприятно всплывали в голове.

Достигнув нижнего этажа, Донахью сразу же вскочила на ноги. Она заметила, как Эббот нырнул в переулок, но это было секундой ранее. Повернув за угол в тускло освещённый проход, агент обнаружила, что он пуст. Она пробежала вдоль него до противоположной стороны, где возникали ещё более широкая улица со множеством ответвляющихся от неё маленьких дорожек, другими закоулками и магазинами: слишком много мест, чтобы спрятаться. Не было и следа темноволосого мужчины. Агент Донахью громко выругалась. Ей пришлось наклониться, чтобы отдышаться.

В квартире Джейден опустился обратно на диван. Басистое бурчание из бранных слов хлынуло из его рта так же естественно, как дождь. Он чувствовал свою лодыжку, отекающую вместе с пальцами.

Почему, чёрт возьми, эти самые поверхностные травмы больнее всех других?

Раздражение, которое он почти безрезультатно пробовал обуздать ранее этим днём, возвращалось с новыми силами, стуча и горя в его ноге под аккомпанемент пульсирующей головной боли. Прежде, чем смог остановить себя – даже прежде чем успел обеспокоиться, – он потянулся в карман и извлёк пузырёк с мучительно-желанным лазурным.

Выше, выше. В его дрожащих пальцах туба выглядела так, словно там ей было самое место. Он поднял её к носу и основательно вдохнул, заставляя порошок просачиваться в его головную коробку до самых краёв, подобно аквамарину, заполняющему бездонные глубины чёрной пещеры.

Теперь квартира была очень тихой. Она была такой шумной до этого. Агент лёг на спину, растянувшись на диване и уставясь в потолок. Каждый нерв бодрствовал, побуждая его к действиям, напоминая ему о каждом волоске на его теле и о всех тех местах, где кожа соприкасалась с раздражающей тканью. Он почти что мог ощутить, как сужаются его зрачки. Его лодыжка была забыта. Он испустил затихающий вздох и закрыл глаза, просто прислушиваясь к звукам уплывающей частички его души.

Донахью, нахмурив брови, поднялась по пожарной лестнице. Занырнув через окно, она сперва подумала, что попала не в ту квартиру.

Где Норман?

Её взгляд уловил слабое движение, и она ринулась вперёд, лишь за тем, чтобы быть поприветствованной странноватым вздохом агента Джейдена, рухнувшего спиной на диван.

Дерьмо, ему же вообще не больно, разве нет?

А ещё он улыбался: он был счастливее, чем когда-либо за всё то время, что она его видела. Его пальцы только что выскользнули из кармана куртки.

— Норман? — тон голоса Мелиссы был выше, чем ей хотелось бы признать.

Он не спеша сел, кладя руки на колени. Его глаза были какими-то стекловидными, что подчёркивало несметную голубизну в них.

— Господи, я думал, ты сказала, что он не опасен, — Джейден широко улыбнулся, указывая на лодыжку.

Мелисса была ошеломлена.

— Нет, он… он просто напуган, — она тоже села, собираясь с мыслями. — Он не участвует в героиновой операции, это точно. Его заставили делать какую-то грязную работу, и кто-то действительно опасный запугал его или… или шантажировал, а теперь он замешан в серьёзном деле о наркотиках. Он в ужасе.

Что могло испугать его до такой степени, чтобы он покинул свой собственный дом?

Джейден кивнул.

— Он ушёл.

Агент даже не был зол. По факту, в ушах Донахью он звучал так, будто относился довольно спокойно ко всей этой ситуации. Но женщина была менее снисходительной.

— Чёрт, я сожалею. Мой промах. Он был слишком быстр.

Она вздохнула и потёрла виски. Норман, тихо сидя рядом с ней, вглядывался в неё с неким чувством благоговейного трепета. Её золотисто-каштановые волосы были взъерошены и некоторые из них прилипли к щеке от пота. Бег заставил её пылать изысканным послезакатным свечением. Её губы были приоткрыты, когда она делала хрупкие вздохи, втягивая воздух, который (как и всё остальное) не мог избежать её очарования. Она до краёв была полна сладкой эссенции жизни; та текла по её венам – заполняя глаза мёдом, вытачивая создание из чистого света – столь восхитительно пьянящая, что он дивился тому, как может кто-то перед ней устоять.

Донахью вдруг встала, и Норман в школьном стремлении быть ближе к ней, последовал её примеру. Он осознал всю глупость этого внезапного действия, когда его ступни подвернулись под ним, заставляя его упасть обратно прямо на диван.

— Ой, ну-ка, позволь мне помочь тебе, — Мелисса наклонилась к нему и поддержала его фигуру, обхватив своей рукой его за плечи. Когда её кожа коснулась его, а затем её тепло просочилось в его плоть, нежеланный румянец появился у неё на щеках. Они двигались медленным шагом: медленным, но вместе. Джейден старался не наступать на правую ногу, и на неуклюжий манер они направились к двери.

— Погоди, — произнёс Норман. Когда эффект от триптокаина спадал, он задумывался о проблемах. — Я должен осмотреть квартиру. Здесь могут быть зацепки, ведущие к его нанимателю.

— Норман, становится поздно, и тебе больно. Зацепки побудут здесь ещё один день. Пошли.

Как он мог сопротивляться голосу из нектара?

Хотя боль и возвращалась к молодому человеку действующими на нервы покалываниями и пульсацией в лодыжке, женщина превосходно справлялась с задачей очищения его разума от мыслей об этом. Его мозг снова и снова возвращался к ощущению её ладони на плече и её талии, прижимающейся к его собственной, словно сломанная пластинка, заевшая на особо идилличном участке песни.