Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие)

3 апреля в физической аудитории College de France происходила дискуссия в несколько более узком кругу. Эйнштейн указал на невозможность синхронизировать часы при наблюдении их хода в движущихся одна отноносительно другой системах. Главным оппонентом был Пенлеве - знаменитый математик, восторженно говоривший о блеске эйнштейновского гения, но критиковавший основные посылки теории относительности. Он приводил примеры, противоречащие этим выводам, но, как разъяснял Эйнштейн, в этих примерах неявно фигурируют ускорения систем. На них компетенция специальной теории не распространяется.

Еще через три дня, 6 апреля, в Сорбонне состоялось заседание Французского философского общества, где Эйнштейн излагал свои взгляды на философию Канта, затем спорил с Бергсоном, защищавшим идею особого "внутреннего" интуитивно постигаемого времени. Эмиль Мейерсон задал Эйнштейну вопрос о его отношении к философии

218

Маха. В ответ он услышал уже приводившуюся характеристику: "жалкий философ" [35].

Во Французской Академии наук Эйнштейн не выступал. Здесь для многих имя Эйнштейна было одиозным - он был сторонником свободы, мира, социального прогресса. Другие (а иногда те же самые) члены Академии видели в теории относительности опасность для канонизированной классической науки. Для них, по выражению Эйнштейна, "все, чему они научились до 18 лет, является опытом, все позднейшее - измышлением" [36].

Реакционные в научном и политическом отношении (эти критерии с течением времени все больше совпадали) круги ссылались на формальные мотивы. В зале заседаний Французской Академии наук имели право находиться только ее члены. Эйнштейн не входил в их число и мог занять место на хорах среди публики. Тридцать академиков заявили, что они покинут собрание, если Эйнштейн появится на нем. Все это дошло до Эйнштейна, и он отказался от приглашения, избавив многих своих друзей от неприятных эксцессов.

"Как раз те самые группы, - пишет Франк, - которые бурно протестовали против приема Эйнштейна, потому что он немец, стали наиболее усердными коллаборационистами, когда нацисты захватили власть. Эти французские "патриоты" подготовили поражение Франции и немецкое вторжение в 1940 г." [37]

35 Bulletin de la Societe francaise de philosophie. Seance du 6 avril 1922, p. 92; Meyerson E. La deduction relativiste. Paris, 1925, p. 62.

36 Frank, 186.

37 Ibid., 197.

Из Парижа Эйнштейн вернулся в Берлин, но оставался недолго. Настойчивые приглашения шли из Японии. Там готовились к его лекциям, ждали встреч. Осенью 1922 г. Эйнштейн и Эльза приехали в Марсель и на японском пароходе отплыли на восток. Они пересекли Средиземное море и Индийский океан, останавливались в Коломбо, Сингапуре, Гонконге и Шанхае. Всюду приезд Эйнштейна воспринимался как радостное событие для очень широкого круга людей.

219

Для Эйнштейна путь от Коломбо до Шанхая был серией весьма сложных впечатлений. Все время продолжалась напряженная интеллектуальная деятельность: Эйнштейн думал о проблемах, которые стали для него надолго, на тридцать лет, источником надежд, разочарований, подчас трагических, новых надежд, новых разочарований. Размышления о единой теории поля не выталкивались из сознания впечатлениями путешествия, но и не мешали этим впечатлениям. Наибольший интерес вызывали у Эйнштейна картины жизни обитателей Коломбо, Сингапура, Шанхая. В своем путевом дневнике Эйнштейн рассказывает о цейлонских рикшах, "нищих с королевской осанкой", о своем нежелании воспользоваться варварским транспортом, о перенаселенных бедных кварталах восточных портовых городов, "где полуголые люди с мускулистыми телами и тонкими и спокойными лицами заставляют критически отнестись к европейцам, у которых вырождение, вульгарность и жадность считаются практической сметкой и предпринимательскими данными..." [38]

38 Michelmore, 117-118.

В конце ноября Эйнштейн прибыл в Кобе. Его приветствовала огромная толпа жителей города. Началась серия лекций, встреч, приемов и визитов, тем более утомительных, что каждое слово требовало перевода. На лекциях сотни людей слушали непонятную немецкую речь и потом, еще внимательнее, японского ученого, переводившего слова Эйнштейна. Первая лекция с переводом продолжалась более четырех часов. Эйнштейн решил пощадить своих покорных слушателей, и в следующем городе лекция с переводом длилась два часа. Но он ошибся. Японские спутники Эйнштейна с некоторым смущением объяснили ему, что сокращение огорчило аудиторию.

В Японии Эйнштейна застала весть об избрании его в Российскую Академию наук. В представлении, подписанном А. Ф. Иоффе, П. П. Лазаревым и В. А. Стекловым, говорилось: "...Поразительные успехи, которых добилась физика за последние пятнадцать лет, в значительной степени обязаны его идеям".

В каждом новом городе повторялись приемы, встречи, подношения, сопровождаемые сложными обрядами. Эйнштейну подарили "Чайную энциклопедию", в четырех томах которой содержалось описание многообразных церемоний чаепития.

220

Япония произвела на Эйнштейна сильное впечатление.

"В Японии было чудесно, - писал он Соловину.
– Деликатные манеры, интерес ко всему, художественное чутье, интеллектуальная наивность в соединении со здравым смыслом. Изящный народ в живописной стране" [39].

Эйнштейн встретился с японскими детьми. Прощаясь, он сказал им, что знания, полученные ими в школе, - это наследие предыдущих поколений, к которому они сами должны кое-что добавить и передать своим детям, ибо "таким образом мы, смертные, достигаем бессмертия в остающихся после нас вещах, которые мы создаем сообща" [40].

Пробыв несколько недель в Японии, Эйнштейн и Эльза, напутствуемые пожеланиями и нагруженные подарками, направились в Палестину. Британский верховный комиссар Герберт Самюэль поселил их в своем дворце и принял на себя роль гида. Здесь Эйнштейну также пришлось подчиниться ритуалу. При каждом его выезде из резиденции раздавался пушечный залп. Всюду за Эйнштейном следовал отряд кавалерии в парадных мундирах. На торжественных приёмах, обедах и завтраках тщательно соблюдались все предписаний английского этикета. Эйнштейн относился к ним с иронической снисходительностью, но Эльза взбунтовалась.

"Я только простая домохозяйка. Меня не интересуют все эти нелепые парады, - жаловалась она мужу.

– Будь терпелива, дорогая. Мы на пути домой.

– Тебе легко быть терпеливым. Ты знаменитый человек. Когда ты совершаешь ошибку в этикете или поступаешь как заблагорассудится, на это смотрят сквозь пальцы. А меня постоянно дразнят в газетах. Зная мою близорукость, они пишут, что вместо салата я съедаю зеленые листья цветов, разложенные на моей тарелке" [41]. И она под любым предлогом старалась уклониться от участия в церемониях.

39 Lettres к Solovine, 45.

40 Garbedian H. Albert Einstein, p. 218.

41 Freeman. The story of Albert Einstein. New York, 1958, p. 128.

Эйнштейн выступал с лекциями в Иерусалимском университете, в Тель-Авиве и других городах. Повсюду его встречала широкая аудитория, с которой он делился своими научными и политическими взглядами.

221

Покинув Палестину, Эйнштейн и Эльза в марте 1923 г. прибыли в Марсель, откуда направились в Испанию и вскоре вернулись в Берлин. В Испании Эйнштейн читал лекции в Мадридском университете.