Фабий Байл. Живодер

— Если встретитесь, — возразил Олеандр. — Если вы найдете его. Пока что особого результата охота не принесла. Даже с помощью арлекинов.

Умолкла и Диомона, и остальные гемункулы. Даже Пешиг и его воины прекратили говорить. Гексахир строго поглядел на пленника.

— Ты снова дерзишь, Олеанадр? — Прежде чем тот ответил, Гексахир выхватил из-под полы болевой жезл и вдавил кнопку. — Вижу, что позволил тебе слишком большую фамильярность. Я это исправлю.

Олеандр завыл и рухнул на колени, изрыгая поток кислотной желчи. Пол зашипел, разъедаемый плодами железы Бетчера. Но пленник улыбнулся, несмотря на страдания. Он чувствовал, как его нервные окончания подергиваются от возвращающегося удовольствия. Чем больше Гексахир применял жезл, тем меньше становилась боль. Постепенно организм космодесантника изменял себя, подстраиваясь под регулярные приступы агонии.

Похоже, на самом деле Слаанеш еще с ним.

— С чего бы они так поступили? Ты ведь дитя их избранного сына.

Голос был вкрадчивым и мурлычущим. Он посмотрел вверх и увидел ее, сидящую, обняв руками колени, на другой стороне наблюдательной палубы.

— Ты, — прошептал пленник.

— Я. Аз есмь я, а я есть она. — Демоница, прекрасная и нечеловеческая, поднялась. Вся палуба погрузилась в тишину, и друкари застыли как статуи. — Мгновение, вырванное из времени, растянутое и скрученное в собственный поток, — сказала она. — Скоро оно растечется, и мне придется уйти. Но прежде я хочу поговорить с тобой, мой милый.

Она подошла к нему. Удары копыт гремели в тишине, будто гром.

— Я боялся, что никогда не увижу тебя вновь, — сказал Олеандр, пытаясь встать. — Где ты была все это время? Неужели я как-то разочаровал тебя?

— Не скули, Олеандр. Ты ведь не побитая собака. — Она обходила его по кругу. — Ты помнишь трубку, которую я тебе подарила?

— Арлекины забрали ее.

— Да. Она покоится в неком тайнике, даже теперь ожидая, пока ее найдут. Осколок одной истории, похищенный и сделанный частью другой. — Она провела по новым шрамам на его истерзанном теле. — Совсем как ты.

— Ты здесь, чтобы вызволить меня? — спросил Олеандр, лишь отчасти в шутку.

— Нет. Не тебя.

— Ох, — окинул ее взглядом пленник. — Наверное, я даже тогда понимал, кто ты на самом деле. Понимал, но не хотел верить. Те времена кружили голову, Олеандр был опьянен своим высокомерием и скверной. Личный демон у него на побегушках? Так ли уж важно, что она напоминает кого-то до боли знакомого?

— И кто же я, Олеандр Кох?

— Мелюзина. Клон-дочь Фабия Байла. Люций Вечный говорил, что убил тебя.

— Он лжет.

— Вполне в духе Люция.

— Я сильно изменилась с тех пор, как ты видел меня в последний раз, — сказала Мелюзина. Она потянулась, расчесывая когтями переливающиеся волосы, и он увидел, как под тонкой кожей движется то, что было бы мускулами у смертных.

— Ты стала мудрой в своем проклятии. — Олеандр отвернулся. — Арлекины все мне про тебя рассказали. Думаю, они насмехались надо мной. Рассказывали, что мои идеи никогда мне не принадлежали. Что моя судьба всегда была в чужих руках. Значит, я всегда был пешкой? Лишь частью истории?

Она взяла его за голову и склонилась вперед.

— Все мы лишь части истории. Но это наша история, а не их. И мы удостоверимся, что рассказывать ее будут так, как пожелаем мы.

— Переживу ли я этот рассказ?

— Если тебе не повезет, — сказала Мелюзина, целуя лицевую пластину его шлема. Твоя нить скоро оборвется, Олеандр Кох. Ты — трижды проклятый, чья смерть будет одинокой. Но запоминающейся. И поколения будут петь о тебе, пусть и не зная почему.

— Поколения кого?

— И это тоже еще лишь предстоит увидеть. — Демоница отступила на шаг.

— Так значит, ты пришла лишь, чтобы насмехаться?

— Нет. Я пришла напомнить, что это не твой конец. И что эта история не принадлежит ему.

Она показала на Гексахира. Гемункул сместился, пусть и совсем немного. Только сейчас Олеандр осознал: это существо как-то догадалось, что происходит. Он видел, как тянется тонкая рука — наверное, чтобы окликнуть стоявшего рядом развалину. Это заметила и Мелюзина, а потом улыбнулась.

— Пусть стары они и столь умны, эта история не о них. Они — лишь средства для цели.

И с этими словами Мелюзина исчезла. Олеандр ощутил, как мир резко возобновил привычное течение.

— …лючить сковывающую систему, — процедил Гексахир, пронзив Олеандра свирепым взглядом. — Что это было? Что-то случилось. Я чувствую в воздухе вонь варпа. Что ты сделал?

— Ничего.

— Лжешь. — Гексахир снова включил жезл, и Олеандр согнулся пополам. — Я не младенец, слепой к природе нашей реальности. Здесь кто-то был. Хищник из нижнего мира. Чего он хотел?

— Пос… посмеяться надо мной, — простонал космодесантник. Он упал, пытаясь успокоить трясущиеся руки. — Вот и все. Он хотел лишь посмеяться надо мной.

— Почему?

— Потому что прежде я мнил себя хозяином своей судьбы. — Олеандр склонил голову. — Такая спесь для них подобна мясу и вину.

Гемункул фыркнул, опуская жезл.

— Тогда в тебе их ждет истинное пиршество, — покачал он головой. — Неважно.

Олеандр попытался оттолкнуться от палубы, но силы покинули его измученные конечности.

— На свой лад то, что ты продолжаешь бороться, достойно похвалы, — сказал наблюдавший за ним Гексахир. — Сопротивляющаяся добыча всегда лучше покорной. Такова народная мудрость. Но у нас мало времени на подобные развлечения. Внимания требуют и более важные дела.

Гексахир махнул рукой. Развалины засеменили к Олеандру, окружая его. Тот же, не в силах подняться, снова рухнул и забился в судорогах, раздираемый соперничающими страданиями. Гемункул отвернулся.

— Унесите его, — процедил он, а потом добавил: — И, кто-нибудь, сотрите эту кислоту, пока она не прогрызла путь до нижней палубы.

Глава 5. СОГЛАШЕНИЕ ВОЛЬ

— Пес Войны.

Арриан не оглянулся. Вместо этого он завершил выпад, пронзив клинком черепной каркас уже поврежденного боевого сервитора. Тот обмяк, завопив в последний раз. Апотекарий позволил созданию соскользнуть вдоль лезвия, сыпля фонтаном искр, и лишь тогда заговорил.

— Я не в настроении для теологических споров, Саккара.

— Как и я. Я лишь хотел сообщить тебе, что он созывает совещание.

Арриан оглянулся и провел ладонью вдоль клинка, стряхивая кровь и смазку. Несущий Слово наблюдал за ним, остановившись на уважительном расстоянии. Временами взгляд Саккары мог встревожить. Он был слишком уверенным, слишком открытым. Пылающим взглядом фанатика. Арриан встретил его, не моргнув глазом. Пожалуй, и он на свой лад был фанатиком.

— Я это предполагал, да.