Фабрика грез (Том 2)

Сэм рассмеялся:

– Я хотел спросить: назначена ли дата европейской премьеры?

– О Сэм...
– выдохнула Роксана.

– Я видел твою пресс-конференцию, - сказал он и помолчал.
– Я чуть не позвонил, но понял, что у тебя будет нервная реакция на меня. Извини, я был слеп, Роксана.

– Ничего, - ответила она, чувствуя, как сердце снова забилось в груди. О Боже, будет ли у нее еще шанс? Она старалась овладеть собой.

– Я знаю, что дала тебе все основания для ненависти.

– А ты слышала, мы с Изабель разводимся?

– Да. Слышала. Сожалею, - вежливо солгала она.

– А я нет, - мрачно бросил Кендрик.

Оба молчали. Роксана снова поймала себя на том, что почти не дышит.

– Я вот подумал: а что, если нам с тобой вместе выпить кофе и постараться получше узнать друг друга...

– Что, начнем сначала?
– прошептала она.

– Да, что-то в этом роде, - признался Сэм.

Она представила себе его улыбку, его красивую сильную руку, сжимающую телефонную трубку.

– Мы не будем спешить. Просто посмотрим, как получится.

– Хорошая идея, - согласилась она нейтральным тоном. А потом, забыв про равнодушный тон, торопливо добавила:

– А сейчас ты свободен? У меня в духовке как раз большой кофейный пирог.

– Я уже в пути, - сказал Сэм и повесил трубку.

Роксана поцеловала трубку, прежде чем положить ее на аппарат, закружилась по комнате, подпрыгивая, как подросток.

Телефон снова зазвонил, она снова взяла трубку.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, - пропела Роксана.

– Роксана? С тобой все в порядке?
– поинтересовалась Элеонор Маршалл.

***

Том Голдман сидел в своих апартаментах и читал роман, когда вдруг позвонили из "Артемис". Элеонор, лежа на кушетке, ела клубнику. От звонка она резко села и стала смотреть, как Том без всякого выражения кивает, царапает какие-то цифры на клочке бумаге и говорит:

– Да. О'кей. Понятно...

Он положил трубку.

– Ну? Боже мой, Том, не делай каменное лицо!
– воскликнула Элеонор, ломая пальцы.
– Скажи же что-нибудь!

Ради Бога! Или у меня будет сердечный приступ.

Голдман еще секунду продержал ее в неведении, а потом его губы медленно раздвинулись в улыбке.

– Ну, - сказал он, - хорошо. Похоже, я проиграл Флореску сотню долларов.

Она опустилась на диван, задержав дыхание.

– Возле каждого кинотеатра, заказавшего наш фильм, стоят очереди на милю, - сообщил он.
– Все билеты проданы. В Нью-Йорке, когда билетов не осталось, начались уличные беспорядки. Пришлось вызывать полицию.

Элеонор Маршалл смотрела на него, и на глаза ее наворачивались слезы.

– Студию завалили просьбами предоставить копию, - продолжал Голдман, пересекая комнату.
– Несколько владельцев кинотеатров хотят добиться права еще раз показать его. Си-би-эс намерена сегодня дать сюжет в "Новостях", как дети в Сиэтле со спальными мешками устроились на ночь на тротуаре, чтобы получить шанс увидеть фильм завтра... Говард Торн в отчаянии, что избавился от нас. Похоже, они хотят снова предложить нам наши места... Акции подскочили выше крыши...

– Вот и произошло чудо, - прошептала Элеонор.

Том Голдман покачал головой.

– Какое чудо? Я знал, что именно так и будет, с той секунды, как прочитал сценарий. Я верил всегда и нисколько не сомневался, - заявил он.

– Верил мне?
– спросила Элеонор, целуя его.

– Верил в фильм, - ответил он.

И хохоча, они упали в объятия друг друга.