Faciam lit mei mernineris

– Ах ты трусливый пидорас… - грустно сказал Виктор.

…Пиздюлей чурбан получил под жизнеутверждающие заряды «Трусливое говно!» и «Вот тебе за брата, сука!». Заодно и повод нашелся.

На этом вечер перестал быть томным, и наши герои отчислились по домам. Виктор шел в сторону дома, подставив лицо последним лучам майского солнышка. Вернулись привычные звуки – была слышна музыка из кафе, навстречу шли парочки с цветами. В город приходила теплая, уже почти летняя, чудесная майская ночь. Слегка саднила правая рука и ныло в спине. Уже приближались родные места, когда чуть близорукий Виктор увидел в отдалении какое-то смазанное пятно, движущееся навстречу и остановившееся. По мере приближения пятно стало хромать, а еще через несколько секунд Виктор идентифицировал хромого чурбана, удравшего от них и оставившего пакет с коньяком и закуской. Стороны узнали друг друга с первого взгляда, но моральных сил на сопротивление у чурбана не осталось совершенно, и он смирился с судьбой. Он был утащен в живописный уголок между скамейкой, киоском и стенкой детской поликлиники, где был бит с непередаваемой жестокостью. Виктор решил что если так распорядилась судьба, то эту жертву требуют суровые северные боги, а слова М.про "шнурочки" были пророчеством. Он практически размазал ебло жертвы об угол детской поликлиники, а то что осталось в очень испорченном виде впинал под лавку. Крови в процессе экзекуции натекло как на бойне, а еще Виктор сильно разбил правую руку об зубы, и к утру ее разнесло вдвое.

***

З. ту ночь провел дома, явившись как положено примерному сыну и хорошему студенту около одиннадцати. Его встретили любящие родители, накормили ужином, и перед сном они с папой пили дорогое пиво и смотрели фильм на огромной пафосной плазменной панели – З. был из очень состоятельной семьи и жил в почти трехсотметровых апартаментах. Когда его папа и мама ложились спать, в тот вечер они порадовались, какой у них хороший сын.

М. переночевал в Кировском РУВД, куда попал после какой-то отвратительной драки в стоячем гаштете рядом. Из застенков был освобожден мною на следующий день, и долго рассказывал мне события прошедшего дня, похмеляясь пивом.

С. добрался до дома, переоделся, и отправился дальше отмечать совершеннолетие – домой явился под утро, без денег, очень довольный и с разбитыми костяшками. Болел после этого он еще сутки, мучаясь от похмелья. Так С. вступил во взрослую жизнь.

Четвертый их спутник как всегда оказался в общаге. С кем-то выпил, почитал учебники и лег спать. В общаге его считали тихим, замкнутым и неуверенным в себе. Все бы несказанно удивились, узнав о действительном положении вещей.

Виктор домой после последней встречи соваться не рискнул, и провел ночь у одной из своих девочек. Покачиваясь на третьем размере очень хорошей и примерной девочки-отличницы, на каждом возвратно-поступательном движении мозг выдавал картинку из мозаики прошедшего дня: портер… лоукик… коньяк… шаг переходит на бег… метла в крови… изломанное тело, вбитое под скамейку… взгляд девочки, когда он взял ее… да вот же она, тут. Так он провалился в сон, где продолжилось все то же самое. Родители девочки очень положительно относились к Виктору: им нравился серьезный и неглупый парень.

***

И снова возвращаясь к вопросу о сущности и природе насилия. Очень многие читатели, познакомившись с событиями того дня, будут в ужасе – это пугает. Вместе с тем, тот же Алекс из Clockwork Orange парень довольно-таки симпатичный зрителю: не дурак, неплохой вкус, сообразительный опять же. Так и наши герои людьми в повседневном общении были вполне приятными, хорошо социализированными и довольно-таки успешными.

Где та грань, которая отделяет норму от патологии, мне неизвестно. Видимо те законы социума, которые нарушались ими, носили характер больше синтетических норм общества, а не естественных принципов существования людей. В любом случае выходит, что данный тип социализации личности оказался достаточно эффективен эволюционно.

Собственно говоря описанное в этой главе насилие было обычным развлечением скуки ради – не содержало ни какой-то высокой цели, и не было продиктовано иными соображениями, кроме как развлечь себя.

Как к этому относиться – личное дело каждого. У меня данное явление вызывает определенный научный интерес, как немного побочный, но явно связанный с основными свойствами эффект развития праворадикальной среды. Все-таки Энтони Берджесс был гением.

11. Фольксштурм. Цветы зла

Эта история является непосредственным продолжением того, что было описано в главе «Прирожденные». Кровавой кометой пронеслись они через историю движа, быстро, но ярко. Имя «Фольксштурм» не столь известно как одиозные «Mad crowd» или «Спас» Николы Королева, но по уровню они стоят где-то рядом, и безусловно заслуживают быть занесенными в нашу летопись. Эта глава содержит подлинные факты – скрываться этим героям уже не от чего. Именно «Фольксштурм» поставил жирную точку в развитии скинхедов на Урале – история движа до и после них отличается принципиально.

***

Все началось примерно тогда, когда разворачивались события главы «Прирожденные» - в 2006 году. Бригада А. была на пике своей славы и силы – казалось, что им можно все и они неуязвимы. Дендрарий по вечерам собирал до нескольких десятков специфических личностей. Окружение варилось в своем собственном соку: дрались, акционировали, пили – мало кому были интересны малолетки. Когда А. и его люди входили в круг подростков, то смолкали разговоры. Они были живой легендой – молодые, красивые, жестокие, неуязвимые. Слава основы была столь велика, что не одно поколение юных скинов тиражировали легенды об этой бригаде.

Спустя очень короткое время легенды и правда стали таковыми – основной состав просто исчез. А. ушел в армию, остальные отошли от дел – кто подался в околофутбол, кто просто оказался на глубоком шифре. Сгорела даже знаменитая беседка в дендрарии, а в движе словно наступила осень. 2005 год обернулся массовыми посадками; активизировался УБОП, кто-то сели, а многие просто отошли. Быть скинхедом стало опасно, и несколько дублей одиозной бригады А. оказались попросту брошенными, чувствуя себя солдатами в «котле». Именно тогда с улиц практически пропали характерные личности на палеве – 2006 стал годом окончания движения скинхедов как массовой субкультуры.

Оставленные на произвол судьбы, молодые составы подались кто куда. Примерно в это время началась уже известная читателю история с «питбулями», закончившаяся убийством своего соратника и бутылкой в жопе, было много и не столь ярких – наступила смута. Сложившийся формат «бригад» себя начал изживать, и уже например в Москве, где все эти процессы произошли гораздо раньше, начинала набирать силу новая формация уже террористического толка – «автономы», а также разнообразные боевые группы.

Что-то должно было произойти и у нас, чтобы процесс сошел с мертвой точки. И так сложились звезды, что одним из представителей молодняка оказался некто Русич. Было ему около шестнадцати лет, и он, с составом друзей, прошел школу возле гук-общаг в составе окружения бригады А. Высокий парень выражено славянской внешности, худой, достаточно привлекательной наружности – Русич не вызывал при постороннем взгляде то чувство опасности и дискомфорта, какое например оставалось от А. Разговаривал с людьми он тихо, культурно и вежливо, производя впечатление вполне милого и интеллигентного юноши. Такие обычно очень нравятся мамам и папам, да и на посторонний взгляд парнем он был вполне позитивным.