Фагоцит

Кстати, вот это была не только чистая правда, но и бесспорная истина. Попробуйте-ка отреагировать не болезненно, когда вас начнут убивать!

Ну, а в общем дела обстояли так. Моршанцев был «никаким» для меня и «девятым» для Антонова. То есть шансы вылечить его без применения особых методов полностью отсутствовали. Для того, чтобы они появились хоть в самом урезанном виде, пациент обязательно должен быть «десятым».

– От меня что-нибудь требуется?
– спросил Моршанцев.

– Прилягте на кушетку и положите руки вдоль тела.

Я пододвинул стул, сел на него, прикрыл глаза и быстро передал Антонову бразды правления.

Мой, как он сам себя назвал, духовный брат-близнец начал свое воздействие не сразу. Сразу он просто не смог. Оказалось, что для запуска деструкции нужно отрицательное отношение к объекту, и чем оно сильнее, тем будет лучше. А Моршанцев Антонову нравился - сильный мужик, не жалуется, не ноет, не смотрит в глаза с какой-то собачьей надеждой, так что ему пришлось сначала прибегнуть к самовнушению, благо им мы оба владеем примерно в равной мере. И только минуты через три он начал воздействие, результатом которого должен был стать полный паралич скелетных мышц.

Поначалу не происходило ничего, но вскоре стало заметно, что пациенту тяжело дышать.

– Все, - сообщил мне Антонов, - процесс вышел на самоподхват, код доступа ушел, теперь твоя очередь. Работай.

Ликвидировать последствия антоновского воздействия оказалось не просто, а очень просто. Даже учитывая, что Моршанцев теперь был для меня полноценным «десятым», все прошло чуть ли не мгновенно, не потребовав и двадцати секунд.

А дальше начался кошмар. Для меня, а не для пациента. Мне несколько раз хотелось все бросить и с криком «ну не могу я больше, понимаете, не могу! » сбежать отсюда как можно дальше, пока еще есть силы. Я, кажется, уже упоминал, что для успешного лечения нужно воспринимать болезнь пациента как свою. Так вот, ничего омерзительней, чем ощущение разрастающегося в мозгу агрессивного чужеродного образования, мне в обоих ипостасях испытать не доводилось.

Окружающее застилала какая-то мутная пелена, и сквозь нее я с трудом услышал «Витя, держись, совсем немного осталось!». Кажется, это был Антонов, но точно я не уверен.

Но кто бы это ни был, он оказался прав. Я почти одновременно почувствовал сразу две вещи. Первая - сил больше нет совсем, ну ни капельки. И вторая - первый этап прошел, организм пациента сам начал борьбу с опухолью. После чего я с облегчением отрубился.

Пришел в себя я от резкого запаха нашатыря. Оказалось, что мне даже удалось не свалиться со стула. Ну или Валерию удалось меня удержать - не знаю. Хорошо хоть он уже убрал из-под моего носа ватку.

Карасев стоял рядом.

– Вы говорили, что плохо может стать пациенту, - с еле заметной усмешкой сказал он, - а вместо этого чуть не померли сами. Мы уж хотели вызывать скорую.

– А с Марком что?

– С ним-то как раз неплохо.

– Спит, - подтвердил Валерий.
– Последние две недели почти совсем не мог, а сейчас заснул. Неужели помогло?

– Не знаю, - с трудом просипел я.
– Сладкое давайте, пока не сдох тут прямо у вас.

– Может, вам удобнее пересесть в кресло? Мы поможем.

Меня как мешок перетащили в кресло и сунули под нос кружку с горячим и очень сладким чаем. То, что он понадобится, причем в больших количествах, я предупредил заранее.

– Но все же, как вы оцениваете результат лечения?
– спросил меня Валерий спустя минут пятнадцать, когда я, прикончив вторую кружку, немного оклемался.

– Не знаю, - честно ответил я.
– Это будет ясно дня через три.

Да, если через три дня мне удастся полностью восстановить способности, то возможен какой-то прогресс. А если нет, то болезнь успеет взять свое, и сеанс в лучшем случае даст только временное облегчение, и не более.

И тут вмешался Антонов.

– Слушай, - сказал он, - а ведь мы с тобой дураки.

– Тоже мне нашел новость, ты лучше конкретику давай.

– Он же для меня «девятый»! Вылечить я его не смогу, можно и не пытаться, но притормозить рост опухоли у меня получится. А ты тем временем успеешь восстановиться. Так что договаривайся на следующий сеанс послезавтра, если к тому времени не придешь в себя, я подменю.

– А что, может и получиться, - мысленно кивнул я.

Обратно на дачу к Косыгину меня привезли уже ближе к вечеру.

– Да, нелегко вам пришлось, - сказал он, присмотревшись к моему бледному виду.
– Как же вы домой-то поедете?

– Как всегда, только потихоньку и очень осторожно.

– Лучше пусть вас отвезут домой мои люди, а «Москвич» отгонят к Ефремовым.

– Нет, и его тоже ко мне, на улицу Крупской. Если к Ивану Антоновичу пригонят машину без меня, он хрен знает что подумает, еще помчится ко мне на ночь глядя.

А зачем ему зря волноваться? Позвоню и скажу, что машина мне будет нужна еще и завтра с утра, вот и все.

Глава 29

– Да, Виктор, ты поступаешь так, как и подобает советскому комсомольцу, - подтвердил мне Леонид Ильич.
– Полковник медицинской службы Марк Анатольевич Моршанский - отличный врач и настоящий коммунист, и ты совершенно прав, что не жалеешь сил на восстановление его здоровья. Я, знаешь, даже горд, что у нас растет такая молодежь. А то вон некоторые, страдающие политической близорукостью, иногда заявляют, что она, мол, ни к чему не способна. Глядя на тебя, прекрасно видно их глубокую неправоту. В общем, продолжай и не оглядывайся на меня, я подожду. Кстати, а почему ты до сих пор не в партии?

– Лимит в ФИАНе довольно ограниченный, - объяснил я, - а меня недавно перевели с рабочей должности на научную.

Ну да, в партию сейчас абы кого не брали. Инженеру, а уж тем более ученому попасть туда было непросто. Вот рабочему - совсем другое дело, достаточно было трезвым прийти на собрание первичной парторганизации, где будут обсуждать его кандидатуру. Правда, такой подвиг был доступен не всем, так и в партию брали только самых достойных.

– Это не страшно, - благодушно заметил Брежнев.
– Я дам тебе рекомендацию, и, думаю, Алексей тоже не откажется.

– Леонид Ильич, а может, не надо? Увидев такое в документах, все же начнут подозревать, что я ваш побочный сын. Или Алексея Николаевича. Или еще что-нибудь подобное.

Брежнев захохотал, а потом согласился:

– Да, могут. Все-таки сильны еще у многих пережитки капитализма в сознании, даже некоторые коммунисты этим грешат. Но, думаю, если я просто позвоню в партком твоего института, вопрос решится быстро.

– Согласен, так будет лучше. Одну рекомендацию мне даст завлаб, и, наверное, со второй тоже трудностей не возникнет, особенно после вашего звонка. Благодарю за доверие, Леонид Ильич.