Фагоцит

Однако это было еще не все. Относительно промышленности в новых материалах пленума говорилось почти слово в слово то же, что и в старых, но имелось и довольно существенное дополнение. Оно состояло в утверждении, что индивидуально-семейная трудовая деятельность социалистическому способу производства нисколько не противоречит. В силу чего совету министров предписывалось разработать нормативные акты, обеспечивающие ее всемерное развитие на благо советского народа.

И тут оказалось, что материалами пленума интересуюсь не один я. Дядя Миша зашел ко мне с газетой и вопросил:

– Вить, вот ты все знаешь. Может, объяснишь, что это за... ин... мля, дивидуальная деятельность такая? Опять сажать будут или просто раскулачивать?

– Да нет, имеется в виду немного другое. Вот как выйдут регламентирующие документы, ты сможешь, получив патент, купить машину, нарисовать на ней шашечки и в свободное время подрабатывать извозом.

– Так это и на рабочей машине неплохо получается, - не понял всей глубины новаций сосед.
– И никакого патента не надо. Хотя, с другой стороны, и бригадиру отстегивать не придется... опять же можно не беспокоиться, не из ментовки ли пассажир... в общем, надо подумать.

М-да, прикинул я, надо же, живу-то здесь уже скоро как три года, а только сейчас понял, на какие шиши дядя Миша ухитряется не так уж редко закладывать за воротник. Получку-то он всю до копейки сразу отдает тете Нине.

Наибольшую же прозорливость проявила Вера. Она зашла ко мне после дяди Миши, пристроилась рядом и молча смотрела, как я внимательно читаю и делаю выписки. А потом сказала:

– Знаешь, Вить, ты только не смейся, но у меня такое впечатление, что ты все это придумал сам, а сейчас смотришь, правильно ли придуманное тобой воплощают в жизнь Брежнев с Косыгиным. Выписываешь ошибки, чтобы потом их в них ткнуть носами. Жалко, что меня не позовешь, а то интересно было бы посмотреть.

Глава 30

Наверное, у многих людей в подсознании дремлют темные силы, и некоторые предметы способны их активировать. Например, если человек в глубине души Раскольников, то при виде хорошего топора он может задуматься о том, что одна старушка, конечно, это всего-навсего двадцать копеек, но зато пять старушек - уже рубль.

Если это правда, то я в душе закоренелый бюрократ. При первом же взгляде на свой кабинет мне захотелось сначала постелить в приемной красную ковровую дорожку, а потом учинить какое-нибудь выдающееся головотяпство. Впрочем, это атавистическое желание продержалось всего несколько секунд - ровно до того момента, когда я обратил внимание на свою секретаршу. А после того, как она закурила, да еще не какую-нибудь благородную «Герцоговину Флор» и даже не «Беломор», а «Север», появилось другое - сбежать отсюда и больше в свой кабинет без противогаза не заходить.

Когда кадровый вопрос еще обсуждался, замдиректора по режиму Лев Васильевич Птицын спросил:

– По поводу секретарши какие-нибудь пожелания будут?

– Ну, во-первых, чтобы она разбиралась в своем деле. Я в нем не разбираюсь и учиться тоже не буду.

– Это само собой.

– Ну и чтобы она была старой мымрой.

– Уточните, пожалуйста.

– Моя невеста при виде нее не должна переживать за мой моральный облик.

– Понятно. Это условие как раз выполнить нетрудно, в отличие от обратного.

– Неужели в Москве мало симпатичных девушек?

– В Москве, может, и много. А в органах, да еще с соответствующим допуском, уже не очень.

В общем, мое пожелание было не только выполнено, но и перевыполнено. Октябрина Григорьевна Ванина оказалась сушеной каргой в возрасте где-то от сорока пяти до восьмидесяти, в ее личное дело я не заглядывал. И дымила, как паровоз, причем не какая-нибудь маневровая «Овечка», а как полноценный «ФД», то есть «Феликс Дзержинский». Правда, печатала она со скоростью хорошего пулемета и без ошибок.

Впрочем, там, где я буду проводить большую часть своего рабочего времени, никаких секретарш не предвиделось.

Институт состоял из двух корпусов - трехэтажного «А» и двухэтажного «Б», соединенных застекленным переходом. Вся администрация размещалась в пока еще на две трети пустом корпусе «А», а для прохода в «Б» требовался особый пропуск, который будут иметь далеко не все сотрудники.

Там и было мое основное рабочее место, состоящее из двух комнат со стальными дверями и мощными решетками на окнах с матовыми стеклами, причем армированными стальной проволокой. Меня уверяли, что ни увидеть, ни услышать что-либо сквозь них даже теоретически невозможно. Именно здесь мне предстояло имплантировать элементы из будущего в изделия настоящего. Поначалу в одиночестве, но моего будущего напарника уже вовсю проверял КГБ, и Семичастный сказал, что парень вроде подходит.

С одной стороны, для заместителя директора как-то не совсем комильфо работать руками, но я ведь на эту должность и не рвался. Меня на нее засунул Косыгин, сказав, что так будет лучше. А Семичастный две недели назад вообще вручил мне диплом МФТИ - правда, заочного отделения. Я с некоторым удивлением узнал, что, оказывается, после армии уже успел получить высшее образование, сдавая экзамены экстерном. Правда, оценки мне нарисовали так себе, там даже тройки попадались, но это возмутило только Антонова, а Скворцов считал, что дареному коню в зубы не смотрят.

Моего будущего помощника звали Александром, он работал со мной уже полгода и как электронщик меня вполне устраивал, а как человек - не только меня, но и Семичастного. Не исключено, что он будет на меня постукивать, но это, кстати, не факт. И совершенно неинтересно.

Уже через день мне позвонили из комитета и сообщили, что проверка благополучно завершена, возражений против представленной мной кандидатуры нет. А это означало, что на само деле нет возражений против открытия Саше моей тайны. Частично, естественно, в варианте «я из параллельного мира». Сразу после этого я позвонил в свой бывший подвал, где Саша готовил оборудование к переезду, и сказал, чтобы он вместе с очередной партией ехал в Троицкое.

Как только он тут появился, я подсунул ему бумагу о допуске к сведениям под грифом «Совершенно секретно».

– Если подпишешь, пути назад уже не будет, - предупредил я его.
– Но и скучно тоже не будет, это я гарантирую.

Полюбовавшись на аккуратную подпись, я убрал бумагу в сейф и сообщил:

– Ну, главная часть секрета состоит в том, что я не из этого мира.

– В общем-то я так и думал, - кивнул Александр.
– Не очень-то ты похож на простого советского парня только что после армии. Даже если на самом деле служил в комитетских войсках, все равно. Ты из космоса или из параллельного мира?

– Второе.

– Да, вряд ли в иных галактиках разумные существа были бы стопроцентными людьми. Хотя в принципе ты вполне можешь быть и неотличимым от человека роботом, как у Азимова. Ну так рассказывай, мне же интересно, в конце-то концов!

Кстати, по нему этого было совершенно не видно. Мне он и нравился тем, что был очень спокойным человеком.

– В общем, у нас почти такой же мир, как ваш, только заметно опережает его в техническом развитии. И у нас никакого СССР нет, есть Российская федерация. Насколько я понял, отличия появились где-то в начале девятнадцатого века и с тех пор потихоньку нарастали...