FAKE – структуры. Призраки российской политики

Например, бывший диссидент В. Буковский на вопрос польской газеты Tygodnik Powszechny 30 июля 2007 года: «Почему вы хотите участвовать в президентских выборах 2008 года?», отвечает:

«Я хочу помочь обществу проснуться. Пока в качестве альтернативы Путину предлагаются бывшие коммунисты. А меня в стране знают как узника совести. Коннотации, связанные с моей персоной, однозначны. Я хотел бы, чтобы общество пробудилось от спячки».

Уверенность в том, что бывшего правозащитника – не самого известного, несколько десятков лет не участвующего в общественной жизни России, «знают в стране», может вызвать только иронию. Более того, несмотря на попытки представить бывшего олигарха М. Ходорковского и десяток осужденных по уголовным статьям аналогом советских диссидентов, понятие «узник совести» отсутствует в лексиконе современной России. Самоуверенность же 64-летнего бывшего диссидента, считающего, что его появление из Лондона после 30 лет отсутствия может «пробудить страну от спячки», вызывает лишь мысли о его неадекватности и непонимании жизни страны.

Однако основным мотивом, по всей видимости, является максимальное желание «понравиться» западной аудитории и пренебрежение российской. Это единственное разумное объяснение нижеследующим высказываниям и заявлениям, которые не могут не вызвать отторжения и негативного отношения со стороны граждан России.

Например, М. Касьянов возмущается тем, что у России есть свои собственные национальные интересы и политическая культура:

«У сегодняшней России по любому вопросу свое собственное мнение; у нас другое видение мира; у нас другая организация жизни» и «Запад прав, когда критикует нас, а мы должны принимать эту критику как нормальное демократическое государство». (Corriere Delia Sera, 8 июня 2007 года)

Еще более странно поступает Э. Лимонов, когда бравирует наличием у него американского вида на жительство в газете The Washington Post (США) 16 августа 2005 года:

«… Лимонову доставляет удовольствие перспектива решительного противостояния с властями. И он почти не проявляет беспокойства в связи с тем, что ему может „светить“ еще один, более длительный срок тюремного заключения. Смеясь, он сказал: „У меня все еще есть моя грин-карта“.

Надо ли говорить, что в сознании абсолютного большинства жителей России наличие у политика американского вида на жительство никак не добавляет ему авторитета? Аналогичным образом поступает Г. Каспаров, рассказывая газетам о своей квартире на Манхэттене и о том, что его третья жена рожает детей в Финляндии и Нью-Йорке: «… Когда я видел его [8] в 1993 году, его первая жена Маша как раз вот-вот должна была родить его первую дочь Полину в Хельсинки, где в то время принято было рожать богатым русским женам. Пять месяцев назад его третья жена, 25-летняя Даша, экономист по специальности, родила в Нью-Йорке его третьего ребенка, Аиду. «Финляндию мы выбирали из соображений удобства. НьюЙорк в этот раз был обусловлен безопасностью. Мы не хотели рисковать, рожая дочь в российской больнице». Даша и Аида до сих пор в Америке, в квартире Каспарова на Манхэттене» (The Times, 26 марта 2007).

Тот факт, что Г. Каспаров является миллионером, а также то, что оснащение больниц в Нью-Йорке или Хельсинки лучше оборудования средних российских, не вызывает сомнения. Однако стоит ли политику, каковым считает себя Г. Каспаров, специально подчеркивать эти факты перед российской аудиторией? Ответ очевиден. Между тем, описания благосостояния Г. Каспарова в СМИ носят достаточно систематический характер. Например, журналистка The Wall Street Journal (США), в котором продолжает работать шахматист, в своей статье от 29 января 2007 года таким образом описывает его «новую квартиру»: «… ехала на встречу с Каспаровым в его новую квартиру. В районе, где он живет – на Манхэттене, на прекрасной улице, в доме, выполненном в стиле 20-х годов, – немало сушибаров… Консьерж доложил обо мне, и Каспаров поприветствовал меня на входе…»

На этом фоне особенно выделяется его привычка публично подчеркивать свой интеллект, что он также делает в достаточно неуместной форме: «У меня есть стратегическое видение, я могу просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, и у меня есть интеллект, которого остро не хватает этой стране» (радиопередача Sunday Profile на австралийском сетевом радио ABC, 3 апреля 2005 года).

Впрочем, не менее неуместным, с точки зрения россиян, видится и поведение бывшего правозащитника Ю. Рыбакова, который в своем интервью газете Lidove noviny (Чехия) 26 февраля 2006 года похвалялся тем, что вместе с С. Ковалевым отказывается вставать при исполнении гимна России. Очевидно, что аналогичное поведение в США поставило бы крест на карьере любого политического или общественного деятеля. Еще более оскорбительно выглядят его сравнение России с тюрьмой и оценка ее народа как общества с психологией «раба или зэка», неспособного жить в условиях свободы, в том же интервью: «… общество, которое закрылось не только за семьдесят лет большевистского правления, а гораздо раньше, сформировало психологию раба или зэка. Представьте жизнь в огромной тюрьме, которой была Россия… К сожалению, становится все яснее, что большинство проблем России происходят от неспособности человеческой массы жить в условиях свободы» (Ю. Рыбаков).

С. Ковалев, в свою очередь, в своей статье в Gazeta Wyborcza (Польша) 29 января 2007 года сетует на то, что отсутствие оккупации России по примеру Германии не привело к появлению в России чувства исторической вины, и резко осуждает протест России против эксгумации советских солдат в Таллине: «Протест России против перенесения памятника советским солдатам в Таллине – это верх лжи и двойных стандартов. Россия протестует, потому что нами правят наследники сталинской эпохи… Несчастье России состоит в том, что, в отличие от других народов, у нас нет понятия „национальной вины“ или „исторической вины“… Немцам после Второй мировой войны было легче сделать это, поскольку они были оккупированы и денацификация была им навязана сверху. В России после падения коммунизма ничего такого не произошло, и результаты этого мы чувствуем и сегодня».

Не может удержаться и радикальная либералка В. Новодворская, поведение которой давно вызывает лишь иронию, ее цитирует польская газета Wprost (Польша) в статье от 15 июня 2007 года: «Браво эстонцам, браво полякам – за то, что вы пытаетесь ликвидировать символы советского рабства».

Журналистка и писательница романов Ю. Латынина, также декларирующая свою оппозиционную направленность, в интервью польской газете Tygodnik Powszechny от 16 апреля 2007 года сравнивает поведение России с насильником, говорящим на уголовном сленге из своих детективных романов: «Известная российская писательница и публицистка Юлия Латынина сатирически представила способ реализации внешней политики российскими властями… Представьте себе мальчишку-двоечника. Соседу справа он подложил кнопку на сиденье. У соседа слева порвал тетрадку во время контрольной. Еще одну девочку из класса он притиснул на переменке в туалете, хотел поцеловать, но она отбивалась, он сунул ей ножик к горлу и сказал: „Нажалуешься, сука, убью“. Очевидно, что такого рода сомнительные аналогии могут понравиться польской аудитории и не могут не вызвать отторжения со стороны российской».