FAKE – структуры. Призраки российской политики

Для подтверждения ее оппозиционности достаточно почитать ее программу:

«Нынешний правящий режим обманом и насилием пытается вернуть народы нашего Отечества к варварскому, примитивному капитализму… Целенаправленно уничтожаются производительные силы, наука и культура… Во всех слоях населения неуклонно растет сопротивление правящему режиму… Организуются и сплачиваются народно-патриотические силы, силы социального и национального освобождения… Возглавить растущее народное сопротивление насильственной капитализации страны… отстранить от власти мафиозно-компрадорскую буржуазию, установив власть трудящихся, патриотических сил».

Никакие политические технологии не смогут научить Каспарова и Касьянова такой ритмичности стиля, энергетике фраз и гармоничности слога – на ум мгновенно приходят кадры фильма «Броненосец Потемкин».

Однако именно fake-структура Других™ претендует на статус «единственной оппозиции». Ей во многом удалось приобрести такой имидж в глазах западных политиков и средств массовой информации: «Экс-чемпион мира Гарри Каспаров стремится объединить российскую оппозицию, бросая тем самым вызов Владимиру Путину» (Focus, 25 октября 2005 г., Германия), «Каспаров – новая фигура российской оппозиции» (TF-1, 17 мая 2005 г., Франция), «Каспаров – строитель оппозиции Путину» (The New York Times, 11 марта 2007 г., США), «Свободный мир и его лидер, Соединенные Штаты, должны помочь таким защитникам свободы, как Гарри Каспаров, не менее решительно, чем Рональд Рейган помогал советским диссидентам» (The Washington Times, 17 апреля 2007 г., США) и т. д.

Однако между тем, что понимают под оппозицией на Западе, и тем, какой оппозицией в действительности является fake-структура Других™, есть огромная разница. Наличие политических сил, имеющих государственную программу и взгляды, отличающиеся от убеждений тех, кто находится в данный момент у власти, является естественной составляющей политической системы современного демократического государства. Такая политическая альтернатива имеет множество задач и даже далеко не всегда называется оппозицией.

Например, в США фактически отсутствует термин «оппозиция» в контексте долговременной политической силы. При обсуждении внутриполитических вопросов об оппозиции говорят лишь в контексте определенного политического вопроса или конкретной фигуры. Например, «оппозиция войне в Ираке», оппозиция соглашению CAFTA, оппозиция Дж. Бушу и так далее. Применительно к основным элементам политической системы – Республиканской или Демократической партии – этот термин не используется вовсе. Вне зависимости от того, к какой партии принадлежит президент США, применительно к сенату и конгрессу используются понятия «меньшинство» или «большинство» – в зависимости от того, какая из партий имеет большее количество голосов в соответствующем органе. Несмотря на обилие неправительственных организаций, выступающих с позиций, кардинально отличающихся от позиции правительства США, ни одну из этих организаций, как правило, не называют «оппозицией». Говорят об оппозиции применительно к конкретному вопросу или фигуре.

По мнению политолога С. Заславского, появление особого правового статуса оппозиции связано с распространением так называемой Вестминстерской модели демократии. Например, в Великобритании, Австралии и Канаде наибольшая неправительственная фракция наряду с правительством (в Великобритании – с Кабинетом Ее Величества) имеет официальный статус оппозиции Ее Величества. В Индии, Новой Зеландии, Ирландии и ряде других стран она именуется «официальной оппозицией».

Оппозиция пользуется особыми правами, которые большей частью не закреплены законодательно, а базируются на политических традициях. С течением времени отдельные аспекты деятельности оппозиции перешли в официальные документы.

Впервые официальная оппозиция была формально признана в Великобритании в 1937 году – о лидере «лояльной оппозиции Ее Величества» было упомянуто в Акте о министрах короны. В Великобритании лидер номинально утверждается главой государства и получает жалованье из государственной казны. В Австралии он входит в список лиц, которым в случае недееспособности премьера могут быть переданы его полномочия.

Особый статус официальной оппозиции свидетельствует не столько о правах, сколько об обязанностях. Официальная оппозиция обязана сформировать теневой кабинет, члены которого контролируют министров. Парламентской оппозиции гарантируется право на получение регулярной информации от правительства и официальной документации.

В континентальных странах Западной Европы собственно статус оппозиции, как правило, предметно не регулируется: в центре внимания здесь в основном гарантии политическим силам, находящимся в меньшинстве. Тому есть свое объяснение: в этих странах партийная система обычно представлена не одной, а несколькими влиятельными оппозиционными партиями, конкурирующими не только с правительством, но и между собой. Такие оппозиционные фракции зачастую не способны сформировать дееспособное теневое правительство, которое может в случае кризиса взять власть в свои руки, т. к. для формирования нового большинства им необходимо будет объединяться с одной из сил, формировавших предыдущую коалицию.

Таким образом, в этих странах правовой защите подлежат права скорее не оппозиции, а политического меньшинства, которое также имеет власть и несет за власть ответственность.

Так, в конституции ФРГ и регламенте бундестага закреплено «право меньшинства». По требованию четвертой части состава парламента может быть сформирована следственная комиссия. Также фракции могут подавать правительству «большой запрос» и требовать обсуждения. Не менее трети депутатов могут потребовать созыва внеочередного заседания бундестага, а по запросу одной десятой депутатов и решению двух третей проводится закрытое заседание. Специально закрепляемые права меньшинства, с одной стороны, служат защитой для оппозиции со стороны парламентского большинства, а с другой – позволяют рассматривать альтернативные решения политических вопросов и доводить их до сведения общественности.

Фактически ни в одной из западных стран нет практики широкого использования понятия «оппозиция» применительно к общественным организациям, вне зависимости от их массовости и критичности отношения к правительству. Напротив, практически во всех этих странах, в контексте своих собственных государств, под оппозицией понимается необходимый политический субъект – элемент полноценного функционирования и политической системы, и самой власти.

Совершенно не такой является fake-структура Других™, которая заявляет о своей оппозиционности всему государству и политической системе России. Это принципиальная позиция Других™:

«Когда мы говорим про демонтаж системы, мы говорим про демонтаж той системы, в которой оппозиция являлась частью власти». (Г. Каспаров)

«Думаю, нам удастся обрушить стены этого ужасного государства». (Э. Лимонов)

В этом контексте Другие™ кардинально отличаются, например, от КПРФ, которая, являясь настоящей оппозицией, продолжает спокойно функционировать, проводить митинги, марши и шествия, участвовать в выборах. Казалось бы, по логике существования тоталитарной системы, о которой говорят Каспаров – Касьянов – Лимонов – Илларионов, набора призывов КПРФ более чем достаточно для запрещения. Однако КПРФ является нормальной политической партией – субъектом политического процесса, партией, представляющей интересы определенной части общества, партией с реальными, а не придуманными или купленными членами, партией с ясной идеологической программой, партией, участвующей в реализации государственной власти. В отличие от fake-оппозиции Других™, которая, как мог уже убедиться читатель, претендует на монопольную политическую власть, но не имеет на это ни оснований, ни тем более перспектив.

Впрочем, ознакомившись с высказываниями и интервью разного рода «оппозиционных» правозащитников и активистов Других™, у непредвзятого российского, а тем более западного читателя возникает стойкая убежденность в том, что большинство из них ни в коей мере не пытаются завоевать или сохранить авторитет в глазах населения России. С чем связано такое на первый взгляд странное поведение? Вероятно, свою роль играет свойственное целому ряду «оппозиционеров» чувство высокомерия и превосходства, в других случаях на первый план выходит недостаток знаний и самоуверенность.