Факир против мафии

Отаров легонько хлопнул ладонью по столу. Журналистка осеклась.

— Все, — сказал Отаров. — Ваши семь минут истекли. Интервью закончено.

Лицо журналистки вспыхнуло, щеки залил красный румянец.

— Но позвольте, — зачастила она, — я не успела задать вам всех вопросов.

— Зададите в следующий раз, — сказал Отаров.

В глазах журналистки, жалобно глядящих на Отарова из-за круглых стекляшек, появилась мольба.

— Юрий Георгиевич, — сказала она дрогнувшим голосом. — Наше издание очень рассчитывает на это интервью. Редактор уже выделил для него место в завтрашнем выпуске.

— Это проблемы вашего редактора, — отрезал Отаров. Затем улыбнулся и холодно добавил: — В следующий раз избавьте меня от того, чтобы я комментировал разные глупости. А теперь — всего хорошего!

И он указал пальцем на дверь.

После того как журналистка ушла, Юрий Георгиевич нажал на кнопку коммутатора и приказал секретарше ни с кем его не соединять. Отдав распоряжение, он снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Затем неторопливо ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Мысли его текли спокойно и ясно. За долгие годы в российском бизнесе Юрий Георгиевич научился одним лишь усилием воли подавлять любую душевную тревогу. Однако в последнее время он иногда применял и более радикальное средство — хорошую порцию коньяка или водки.

Выдвинув верхний ящик стола, Отаров достал бутылку своего любимого «Камю» и маленький серебряный стаканчик. Наполнив стаканчик коньяком, он одним глотком опустошил его и наполнил вновь.

Выпив два стаканчика коньяку, Юрий Георгиевич стал размышлять. Сначала он припомнил во всех деталях свой разговор с Турецким. Похоже, что все, что говорили Отарову друзья об этом следователе, было правдой. Держался он уверенно, не хамил и не заискивал, глаза от прямого взгляда не отводил, а говорил веско и, как говорится, «со значением». То есть не швырял слова на воздух, не разбрасывал их воздушными шариками, а произносил так, чтобы собеседник понял — раз пообещал, значит, сделаю.

Если дела действительно обстоят подобным образом, то этот Турецкий — крепкий орешек. К тому же кое-кто из знакомых Юрия Георгиевича утверждал, что «важняк» не берет «на лапу». Отарову уже приходилось в жизни встречать таких людей, и встречи с ними не приносили ничего хорошего. Ведь там, где не срабатывают деньги, нужно применять силу. В крайнем случае — проливать кровь. А кровь нынче слишком дорого стоит.

От размышлений о Турецком Юрий Георгиевич плавно перешел к размышлениям о «литовском деле», как окрестили его склонные к аффектированию борзописцы-журналисты. Он вспомнил события прошлого года и тот памятный разговор, когда он, Юрий Георгиевич Отаров, поучал человека, которому суждено было в скором времени стать президентом Литвы. Причем поучал в резкой и не терпящей возражений форме. Ох и довел его тогда этот Василяускас, будь он неладен со своей идиотской фамилией и со своей непроходимой прибалтийской тупостью.

— Вы должны понять одно, — говорил тогда Отаров будущему президенту, — я не стану выбрасывать деньги на ветер. И Роман Романович не станет.

Бизнесмен Роман Романович Петров, присутствующий при разговоре, кивнул:

— Это так. В любом деле необходимы гарантии.

— Вы нравитесь мне как человек, — продолжил Отаров, обращаясь к Василяускасу. — Но кто знает, как вы себя поведете, став самым главным литовским чиновником.

Слово «чиновник» явно не понравилось Василяускасу. Он поморщился и возразил:

— Но мы ведь уже обсуждали с вами этот вопрос. И потом, деньги от вас поступают нерегулярно.

— Потому что вы тратите их неразумно, — парировал Отаров. — Мы наняли вам лучших политтехнологов. Но вы не желаете слушать их рекомендации. Вам нужно больше общаться с народом, это ваш главный ресурс. Вот и Роман Романович подтвердит. Черт, не зря же он подарил вам вертолет. Летайте!

Василяускас насупился:

— А я что, по-вашему, делаю? Вчера у меня было две встречи с избирателями!

— А нужно было, чтобы их было четыре, — чуть повысил голос Отаров. — Вы вообразили себя победителем, но победу праздновать рано. Вы перечеркиваете график, который мы для вас составили.

— С чего вы решили, что понимаете в выборах больше, чем я? — едко поинтересовался Василяускас.

Отаров некоторое время пристально смотрел на Василяускаса, потом вздохнул и махнул рукой.

— Я не желаю продолжать эти прения, — холодно сказал он. — Вы будете выполнять все наши рекомендации, а иначе мы прекратим финансовые вливания.

Стоило заговорить с Василяускасом жестко, как он тут же переменился, лицо его стало добродушным, резкие черты лица «оплавились» и закруглились, а глаза стали смотреть мягко и даже заискивающе. «Все-таки он не боец, — подумал тогда Отаров, глядя на будущего президента. — Впрочем, другого нам и не надо».

Слава богу, Василяускас и впрямь оказался покладистым малым. Недостаточно умным — это да, но слушался он беспрекословно. К тому же у Регины (при мысли о красавице Регине Юрий Георгиевич не сдержался от блаженной полуулыбки) имелись свои способы убеждения.

Во время президентских выборов Регина Смайлите взяла на себя все связи Василяускаса с общественностью, а после выборов, когда Василяускас стал президентом, заняла пост личного консультанта советника президента по национальной безопасности. Но самое главное…

Тут Отаров улыбнулся своим мыслям.

…Самое главное, что эта необыкновенная женщина умеет делать в постели такое, отчего даже у столетнего старца сердце забьется, как у семнадцатилетнего юноши.

Отаров хмыкнул, взял бутылку и наполнил свой серебряный стаканчик доверху.

— За Регину, — негромко провозгласил он. — За тебя, моя девочка.

Он выпил коньяк до дна, поставил стаканчик на стол и вытер влажные губы черным шелковым платком.

Да, проблем было много. Но сильный человек способен решить любые проблемы, а Юрий Георгиевич был сильным человеком. В противном случае он не добился бы столь высокого положения, какое занимал сейчас. Он решит свои проблемы сам. В крайнем случае… тольков самом крайнем случае он обратится за помощью к «серым волкам» (так Юрий Георгиевич их называл), к этим ублюдкам, которые лишь по какой-то нелепой случайности получили право распоряжаться чужими жизнями, в том числе и жизнью самого Отарова.

При мысли о «серых волках» Отаров не удержался и снова наполнил свой стаканчик. Теперь он был зол.

«Ничего, — думал Юрий Георгиевич, сжимая в пальцах стаканчик, — разберемся и с „волками“, дайте только срок. А что касается Турецкого — если чертов „важняк“ будет проявлять слишком большую активность, если он будет совать свой нос куда не следует, я найду способ решить проблему. Чего бы мне это ни стоило».

Юрий Георгиевич открыл рот и яростно зашвырнул коньяк себе в глотку.

2