Фактор аннигиляции
Шрифт:
Впрочем, это не имело особого значения. Пятно могло ещё пожрать их всех.
— Не-е-е-е-т…
Кастор Кракно с военм проснулся.
Тяжело дыша, он снова упал на подушку. В полутёмной комнате появилась фигура и склонилась над ним.
— С тобой всё в порядке, Кастор?
— Да, всё в порядке, — едва дыша, ответил лидер анархистов, Хоррис Дэйджел, его личный лейтенант, привык к таким приступам, и не стал тревожиться понапрасну.
Дрожа, Кракно поднялся с постели, рукавом ночной рубашки вытер холодный пот с лица, прошёл, спотыкаясь, к окну и раздвинул шторы.
Над старым городом наступала заря.
Восходящее солнце посылало на раскинувшийся внизу город свои первые яркие и тонкие лучи, оставляя в предрассветной
Его бесконтрольная дрожь уменьшилась. Эти приступы всегда вызывали у него эту быстротечную, но жестокую лихорадку, как будто бы ещё оставалась опасность того, что из него будет высосана жизненная сила. Он закрыл глаза и схватился за перемычку окна, стремясь стряхнуть с себя остатки этого кошмара — если это вообще был кошмар — и вернуться к нормальному состоянию бодрствования.
Как мерзкий вкус во рту, он всё ещё ощущал свою отверженность: он был ужасным презрительным образом отвергнут. Он чувствовал себя как насекомое, на которое наступили и раздавили его. Он не мог точно определить, было ли это только воспоминание, или же какая-то часть этого Зверя Извне Галактики все ещё жила в нём. Ему пришло в голову, что между этими двумя альтернативами особой разницы может и не быть.
Через своих шпионов он с момента прибытия в Максимилию старался узнать об этом Звере как можно больше. Среди аристократов о Звере знали многие: это было нетрудно установить. Но где он находился сейчас, откуда пришёл, какова его природа с научной точки зрения — всё это было старательно засекреченной информацией. Могло случиться так, думал он, что он сам уже знает о нём больше любого другого человека; в какой-то мере Зверь всё ещё был в нём, оживлял его, придавал ему силы — и мучил его.
— Собрание на Заре готово, Кастор, — услышал он за спиной тихий голос Дэйджела.
— Хорошо. Спущусь через пять минут.
Он быстро оделся, теперь уже чувствуя себя самим собой. Его не волновало, держит ли его Зверь в своих лапах. За хорошую цену он мог бы продать свою душу — для него это ничего не значило. Что важно, так это то, что он был самим собой, что это переживание пробудило дремавшие в нём силы, что он обладал способностью подчинять людей своей воле — а раньше эта способность проявлялась в нём только изредка.
Бросив последний взгляд на разгоревшуюся теперь зарю, он вышел из квартиры и спустился этажом ниже. Собрания на Заре стали основным средством расширения быстро растущего движения Смерть Жизни. Используемые для набора новых членов, они эффектно отсеивали тех, кто в другое время дня пришёл бы просто из любопытства или по какой-то другой случайной причине. Заря — это время, когда вещи только начинают развиваться, но на самом деле ещё ничего не произошло, поэтому меньше риска, что эти встречи привлекут внимание полиции. Только профессиональным агентам удавалось проникнуть на эти собрания, но с ними у Кракно был короткий разговор.
В небольшом конференц-зале присутствовало человек двадцать — обоих полов, молодые и старые. В большинстве это были рабочие мужчины и женщины, одетые в однообразную рабочую одежду, в которой они пойдут после встречи на работу. Было несколько подмастерьев со свежим цветом лица, все ещё обучающиеся своей специальности. Кракно никогда не уставал поражаться тому, насколько низшие классы могут недооценивать свои способности; в век автоматизации, когда автоматизированный процесс может быть дешевле самого дешёвого неквалифицированного труда, рабочие за мизерную плату воздают высоким уровнем мастерства и технологических знаний. Кракно встречал многих людей, которых по праву можно было считать чуть ли не гениями, хотя и в ограниченной области знаний, и
без их изобретательности и выдумки правящим классам не удалось бы достичь такого экономического успеха. И тем не менее они неизменно считают свою некомпетентность чем-то самим собой разумеющимся, самих себя полагают грубыми и невежественными, и с благоговением смотрят на своих хозяев, управляющих и аристократию.Однако, собравшиеся здесь люди явно начали мыслить по-другому. Поэтому Кракно и гордился своими собственными агитационными кампаниями, проведёнными в течение последних нескольких месяцев. Теперь пора было проверить, найдётся ли в ком-нибудь из них достаточная сила духа.
Печатным шагом он прошёл к трибуне и сразу же начал просматривать аудиторию своим упорным взглядом, кратко глядя каждому в глаза, по очереди. Ещё с момента его ужасного пробуждения на родной планете Кэроул, ему достаточно было только взглянуть на человека, чтобы знать о нём всё, что нужно.
Одна персона заслуживала немного более долгого взгляда — это был молодой блондин, сидевший в углу. Когда его глаза встретились с глазами блондина, шок подсознательного узнавания потряс их обоих, хотя незнакомец, разумеется, не знал, что это означает — если не считать того, что он, вероятно, ощутил некоторое беспокойство.
«Рад видеть, что Политическая Полиция все ещё не дремлет» — подумал Кракно про себя. И хотя одет он был рабочим, молодой человек явно был шпионом.
Кракно не был настоящим телепатом в полном смысле этого слова. Но его сверхъестественно энергетизированная сущность обеспечивала ему возможность видеть человека насквозь, воспринимать его существо. Никто не мог скрывать от него свои намерения долее нескольких секунд. Очень скоро глава Политического Отдела Дворцовой Полиции Короля Максима надоест эта их неспособность проникнуть в почти мифическое общество «Смерть Жизни», и он перейдёт к более решительным мерам. Но Кракно будет к этому готов. Затем он выбросил эти мысли из головы и начал своё выступление.
Только войдя в помещение, он сразу же осознал то воздействие, которое оказывало на окружающих его присутствие. Его контакт со Зверем каким-то образом потревожил дремавшие внутри него силы; это придало ему магнетизма и необъяснимой харизмы, из-за которых незнакомые люди в течение минут или даже секунд становились или его последователями, или заклятыми врагами. На первой стадии его работы в Максимилии присущая ему сила личности дала ему возможность спаять вместе отдельные группы анархистов города, превратив их в полезный инструмент. Теперь это помогало ему в установлении контактов с обычными людьми планеты, чтобы выковать инструмент восстания, которое уже расползалось щупальцами по огромному и мрачному подпольному миру королевства.
К ауре завороженности, убеждения и страха, которыми на первый взгляд он покорял своих потенциальных революционеров, Кракно мог добавить факты и аргументы. Он сравнивал нищету, отчаяние и безнадёжность жителей Старого Города с богатством, беззаботностью и весёлой жизнью богачей. Он перечислял случаи произвола властей, говорил о беспомощности служащих перед лицом закона, о вопиющих нарушениях прав и свобод индивидуума. Это всё было рутиной. У него было собственное крошечное, но эффективно действующее бюро, которое всё время занималось ничем иным, как сбором подобных примеров. Он сравнивал жизненные стандарты, которые они могли позволить себе на свою зарплату, с потоками капиталов, которые давали результаты их трудов.
— Но у нас нет ни машин, ни заводов, ни механизмов, — слабо возразил ему мужчина средних лет. — И разве владельцы всех этих машин не имеют право на большие доходы? Они платят нам за нашу работу, и это честный договор.
Или этот мужчина был слишком глуп, или слишком умён и проверял его. Кракно махнул рукой. Ему часто встречалась такая точка зрения — за сотни лет пропаганды это мнение глубоко укоренилось.
— Позже вам всем предоставится возможность изучить Теорию Несовершенства Производства, которая докажет вам, что вас грабят, — сказал он. — А пока спросите самих себя — кто делает эти машины?