Фактор «Дельта». Десять плюс один

– Прелестно, - похвалил я, - хорошо продумано. Невыполнение супружеских обязанностей - повод для расторжения брака. Вы легко можете выйти из игры, не так ли?

– Именно.

– Но вы кое-что забыли.

– Что же?
– Голос ее был тихим и тонким.

– Муж всегда может изнасиловать собственную жену. Здесь закон бессилен.

Я закрыл дверь.

Я сделал им одолжение и снят номер в отеле. Но это еще не означало, что я там останусь. На три дня я был предоставлен самому себе, и, если понадобятся меры предосторожности, я сам с этим разберусь. В последние годы я постоянно подвергался опасностям, и, кстати, полиция в этом плане находилась далеко не на первом месте. Половина преступного мира Соединенных Штатов крутилась вокруг меня, надеясь урвать свой кусок, так как верила в мое богатство. Одиночки и организованные банды охотились за мной, и я вынужден был довольно часто менять убежища, пока не нашел настоящее укрытие. В это время, кстати, я заработал огнестрельную рану в бедро, правда, нападавшие остались лежать с размозженными головами.

Теперь не надо было начинать все сначала. Мое убежище - внешне представительный отель на Шестой авеню. Там никого не интересовало, что делается в соседнем номере. Я заплатил вперед, взял номер и принялся названивать. В половине третьего ночи я нащупал след Бернис Кейс и вновь окунулся в ночь, в тот мир, которому принадлежу.

Бар «Андрэ» располагался довольно далеко от опасных районов. Ночью там готовили суп-гуляш. Нужно было обладать поистине железным желудком, чтобы хлестать это адское блюдо. Так как я всегда заказывал две тарелки, то пользовался заслуженным уважением хозяина.

Он встретил меня приглашающей улыбкой. Бернис Кейс сидела в углу, погрузившись в чтение «Ньюс», и крошила в суп хлеб. Я сел напротив нее. Взглянула отчужденно.

Удивительная девушка. Напоминает маленькую доверчивую кошечку. Судя по ее взгляду, меня отнесли к категории банкротов и потому молча разрешили разделить ночную трапезу.

Я знал проституток всех оттенков. Некоторые занимались этим, потому что не умели ничего другого, других принудили, а иным это доставляло удовольствие. Но у всех было общее - один и тот же взгляд, как бы впитавший всю грязь мира, одно и то же выражение лица - усталое, потерянное или полное отвращения к самой себе. Женщины этого типа быстро стареют. Жизнь, которую они ведут, калечит их тела, искажает черты лица. На Бернис Кейс не было этого клейма. Глаза если что и излучали, то лишь сострадание к окружающему миру. Но на полных, свежих губах играла почти счастливая улыбка. Светлые волосы блестели как шелк. Соблазнительная фигурка и естественные движения передавали всю прелесть тела девушки.

– Голодны?
– спросила она.

– Нет. Но спасибо, Бернис.

– Мы знакомы?
– удивленно спросила она.

– Не напрямую. Но у нас есть общие знакомые. Бернис наморщила носик:

– Я благодарна друзьям, что они принимают во внимание мое рабочее время.
– Внезапно она коснулась моей руки: - Послушайте, незнакомец, я не хочу вас разочаровывать, но был такой длинный, напряженный вечер и…

– У меня то же самое, Бернис. Я совсем не хочу… профессионально использовать вас.

– Очень хорошо сказано, - светло рассмеялась она.

– И мне не нужны деньги.

– Значит, что-то другое.
– Она провела длинным ухоженным ноготком по моему запястью.
– Итак, эти друзья…

– Старая Гэсси и матушка Топпет.

Ее глаза удивленно расширились. Она откинулась на спинку стула и еще раз внимательно осмотрела меня.

– Я знаю жильцов пансиона и вас не видела.

– Я жил там после вас. Гостил у Гэсси до тех пор, пока меня не арестовали.

– Вы Морган?

– Да.

– Вы сошли с ума, появившись здесь. Я вас не сразу узнала, но у двоих парней из тех, кто находится здесь, хорошая зрительная память на лица, а ваше помещено на первой странице газеты.

А они за пару долларов на выпивку продадут даже родную мать.

– Это уже мои заботы.

– Ну хорошо, великий человек, а что будет со мной? Если появятся полицейские и вас возьмут, как буду выглядеть я? Я должна подумать о своей репутации, - насмешливо произнесла она.

– Тогда пойдемте в другое место.

– Может быть, ко мне домой?

– Согласен.

Она еще раз внимательно вгляделась в меня.

– Дело серьезное, не так ли?

– Очень.

– И я могу вам помочь?

– Может быть.

– Тогда пошли.

Дом был старый, но тщательно отремонтированный и перестроенный. Ее квартира состояла из трех комнат и была просто, но с удивительным вкусом обставлена. У нее была огромная стереоустановка, на стеллаже - больше сотни пластинок с классической музыкой, на стенах - три картины известных современных художников. Смешивая выпивку, она заметила, что я разглядываю картины, и улыбнулась:

– Я их не покупала.

– Они стоят кругленькую сумму.

– Сегодня да. Но тогда это были просто голодные художники, у которых не было денег на еду и оплату комнаты. Мне понравились картины, и я помогла им.

Я показал на самую маленькую:

– Последняя работа этого господина стоила сто тысяч долларов.

– Да.

Она подала мне большой стакан водки с имбирным пивом.

– Почему вы не продали их?

– Потому что они мне нравятся.
– Бернис включила тихую музыку, села, скрестив безупречные ноги, и сказала: - Вы хотели о чем-то спросить меня?

Я сел напротив, глотнул из стакана.

– Что вы знаете обо мне?

– То, что было в газетах. Я знаю, что власти так и не получили оставшуюся часть денег, которыми вы… овладели.

– Почему вы не говорите - украл?

– Потому что это деньги правительства. К дьяволу, они прилично имеют с налогов, а затем выбрасывают деньги на ветер. Вы хотите вернуть их?

– Я должен это сделать?

– Нет.
– Она хихикнула.
– Если обстоятельства сложатся так, что их трудно будет реализовать, можете спокойно переждать пару лет - пусть позлятся как следует. А потом пошлите их обратно, например, в старой картонной коробке из-под обуви. Представьте себе их лица. Вдруг они подумают, что это бомба, и собственными руками уничтожат деньги…

– Вы сумасшедшая девочка.
– Я сделал глубокий глоток.

– Я живу в сумасшедшем мире. И удовольствия, наслаждения под стать ему.

– И вам доставляют удовольствие подобные развлечения?

– Нет, я больше люблю детей, чтобы им было хорошо.

Ее глаза стали мечтательными.

– В таком случае вы лучше меня.

У нее на лице мелькнуло сочувствие.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Морган.

Я откинулся назад, повертел стакан в руках.

– О Гормане Ярде. Вы знали его?

Она посмотрела прямо и открыто мне в глаза:

– Да. Вы ведь хотите выслушать только мое мнение, а не факты, и вы, очевидно, в курсе его дела?

Я кивнул.

– Если перед человеком есть выбор - поступить порядочно или подло, Ярд всегда выбирал подлость. Он был свиньей, а я не люблю свиней, - сказала она твердо.

– Вы сталкивались с этим непосредственно?

– Меня он никогда не мог купить. Хотя пытался.

– Что понуждало его?

– Этот человек просто мусор, грязный мусор. И его сотоварищи такие же. Люди могут, конечно, выносить их, но никогда не имеют с ними дел. Я удивлена, как старая Гэсси вообще пустила его в пансион. Она стала не такой разборчивой, как прежде. А если бы вы видели парня, который прятался у него, то умерли бы от отвращения.