Фактор Z (сборник)

Лишь бы успеть… Успеть! Слово застряло в голове, билось огненной бабочкой под черепом, каждым своим ударом отдаваясь всплеском боли. Руки Пуля почти не чувствовал, она чудовищна распухла — рукав его знаменитой, когда-то ослепительно белой, а нынче серо-багровой рубашки едва застегивался, но пистолет она еще могла держать. Оставалось надеяться, что стреляет она столь же ловко.

— Едут. — Пистон развалился на пассажирском сидении, держа в обглоданных пальцах сигарету. Затянувшись, он выразительно посмотрел на Тони. — Не спи, друг, а то я не смогу тебя доставать.

У Джо не хватало губ, срезанных верной навахой, и одного глаза, провалившаяся шея запеклась черной кровью, из левого плеча торчала оголившаяся кость.

Впереди, по узкой дороге ехал кортеж: два бронированных джипа, ведущий и замыкающий. Между ними грузовик с брезентовым кузовом, наверняка битком набитым бойцами, и длиннющий президентский «линкольн», словно только что сошедший с музейной выставки. Отцу Томасу нельзя было отказать во вкусе.

По бокам тянулись ряды руин — начались пригороды Солт-Лейк, но Тони не спешил: у него уже все было подготовлено. Передний джип въехал между двух приметных особняков, разрушенных артиллерийским огнем. Пуля на миг прикрыл глаза и вдавил кнопку ракетного огня.

От гулкого грохота содрогнулись стекла, и передний джип внезапно встал на дыбы, его заволокло пыльным огнем. Грузно перевернувшись в воздухе, он бухнулся на бок и замер, чадя черным дымом. Открыв глаза, Синтаро покосился на экран пульта управления вооружением: целеуказатели продолжали уверенно вели броневик и грузовик с солдатами. Двойной щелчок тумблеров, и еще две огненных смерти, прочертив в воздухе дымные линии, устремились вперед. Мормоны не успели ничего сообразить, как то, что осталось от брезентового кузова, разлетелось горящими ошметками, а последний броневик, получивший в бок ракету, развернулся поперек дороги и замер.

— Отличное попадание! — Пистон сложил пальцы пистолетиками и подмигнул несуществующими веками.

В руке осталась последняя таблетка амфетамина. Тони на миг задумался, и кинул в рот сладкий кругляшок. В голову ударило огненным набатом, и Шальная Пуля вжал газ в пол. «Барракуда», подскакивая на ухабам, устремилась вперед, набирая скорость.

На дороге ворочался «линкольн», пытаясь развернуться и выбраться из ловушки, но дорогу вокруг вплотную обступали руины, и ему было просто некуда бежать. Хорошие телохранители озаботились проложить безопасный путь, эти же видимо никогда не сталкивались с серьезной угрозой для своего патрона.

Из лимузина выбрался мормон в черном бронежилете и автоматом в руках. Он ударил беглой очередью по «Плимуту», но пули лишь выбили искры из бронированного капота. Тони крепче ухватился за руль и пригнулся: пару пуль ударили по лобовому стеклу и оставили после себя паутину трещин. Очередь из Браунингов скосила мормона, разорвав его почти пополам. Огонь бился в голове, отдавался жаром в рукам — предплечье дергало, но Пуле было уже все равно. Он, слившись со своим автомобилем, летел вперед.

Удар! Скрежет сминаемого металла, вой захлебывающегося двигателя, чей-то истошный вопль и боль рвущейся пуповины, соединяющей водителя и машину. Боль сотен умирающих лошадей, на миг пронзившей Тони до мозга костей. Миг, так похожий на смерть.

* * *

Очнулся он от соленого привкуса во рту — Пуля все-таки успел приложиться лицом об руль, разбив всмятку губы и свернув нос, но от наркоты он не чувствовал боли. Пистона рядом не было… Рядом, почитай, вообще ничего не было: от удара «барракуда» сложилась в гармошку, от пассажирского сидения остался лишь искореженный каркас с рваными лохмотьями обивки. Сам же Синтаро был цел — установленные на месте водителя армирующие штанги частично погасили удар и спасли. На что он и надеялся.

Пинком ноги он выбил дверь и выбрался наружу. И в следующий же момент упал обратно. Автоматная очередь ударила поверх его головы, впилась злыми пчелами в дверное стекло. Посыпались прозрачные осколки.

Тони потребовалось всего лишь мгновение, чтобы сориентироваться. Вскинув «глок», он выстрели несколько раз из укрытия, заставив затаиться невидимого противника и выкатился из машины. Припав к земле, он заглянул под днище искореженного «линкольна», с котором намертво сцепился обвесами «плимут». Виднелись чьи-то ноги в армейских ботинках — для Синтаро этого было достаточно. Два выстрела, и показалась голова упавшего телохранителя. Третий выстрел успокоил его навсегда.

Плечо ожгло острой болью. Крутанувшись, Пуля упал и откатился за бронированный капот «линкольна». Позади раздались голоса.

— Я его подцепил!

— Заткнись и проверь машину.

— Зачем? Он же был один!

— Я сказал: проверь!

Скрипнула дверь «плимута». Тони улыбнулся сквозь боль: все-таки охрана у пророка-президента была возмутительно непрофессиональна. В оправдание, наверное, стоило сказать, что никто бы не решился покушаться на Его Святейшество, Гласа Господнего прямо на Святой Земле. Никто, кроме Тони Синтаро по прозвищу Шальная Пуля.

Кто-то невидимый начал было что-то говорить, но тут мир погрузился в оглушительную тишину. Тони крепко зажмурился, сжался… А потом пришел грохот.

Волосы на затылке лизнул пыльный язык горячего ветра. За шиворот посыпалось что-то липкое, обжигающее. Позади истошно верещали и постоянно поминали бога. Тони стал медленно подниматься.

Левая рука почти отказала, а рукав пропитался теплой кровью и лип к коже. Перед глазами плыло, а в ушах стоял вибрирующий писк. Что-то горячее текло по лицу, шее. Тони утерся, и ладонь его с зажатым «глоком» стала красной и мокрой.

Покачнувшись, Синтаро оказался с другой стороны президентского автомобиля. Дверь в пассажирский салон была распахнута. Тони обернулся и взвыл от бессильной ярости: среди руин, среди плывущего, вибрирующего мира мелькал четкий и ясный удаляющийся силуэт. Судорожно перезарядив пистолет, он шагнул следом.

Его словно толкнули в грудь, совсем легонько, почти дружески… Но этого хватило, чтобы он качнулся назад, на «линкольн», и медленно сполз на землю. Его «глок» выпал из разом ослабевшей руки в комковатую от крови дорожную пыль, а на груди расплывалось алое пятно. Но жалел он только об одном: нескоро он свидится со своими близкими, ведь смертная чума так легко не отпускает. Даже мертвых.

Особенно — мертвых.

— Тело — это всего лишь оболочка. Пусть оболочка остается, но душа уходит. Верь мне! — Рядом опустилась на одно колено Сирена.

Она, как всегда, была прекрасна: рыжая волна волос, чувственные губы, едва тронутые улыбкой…

Нежное прикосновение тонкой ладошки.

Прекрасна, как сама любовь.

Любовь, которую она дарила ему.

— Верь мне, любимый!

Он уже не мог говорить, но он верил. Он всегда ей верил, даже когда спускал курок, даря ей милосердную смерть. Верил Тони и сейчас, поэтому он и не боялся умирать. Он улыбнулся подошедшему Томасу Холдстепу. Никем иным он просто не мог быть: постаревший, но все еще крепкий, широкоплечий. Дорогой костюм, мужественное лицо и жесткие глаза прирожденного политика. Наверняка, дьявольски умный.