Факультет бытовой магии, или Проклятие истинной любви

Живот снова заурчал, прерывая наш спор.

– А кормить сегодня не будут, – в зловредной улыбке расплылся змееныш. Я лишь поджала губы и отвернулась. Садизм! – Традиция такая в академии, в столовую в первый день поступивших не зовут, чтобы они все свои запасы, что мамки насовали, истребили.

– А тебе мама ничего с собой не дала? – покосилась на нага. – Котлеток, вареных яичек, картошечки?

– Не-а, – разочаровал он меня. – Но я знаю, где можно добыть вкусненького.

– Чтобы нас исключили в первый же день?

– Ну что ты, – наг улыбнулся и махнул рукой, – максимум отработкой накажут. Из академии могут выгнать только за тяжкое преступление. Так что пойдем со мной, боевая подруга, мы найдем сочную зелень для тебя и мясо для меня.

Наивный Яни… Вздернув бровь, покрутила головой.

– Ты хотел сказать: жирный сочный кусок мяса для меня, а что ты себе найдешь, меня мало касается.

– А как же фигура?

– Вот сам ее и блюди! – Спрыгнула с подоконника. – Где достать ужин, сосед? Я действительно голодная!

– За мной, Аля! Совершим маленькую экскурсию по академии Шаливара.

– Ради куска мяса я пойду за тобой на край света, друг мой чешуйчатый.

Радостно потерев ладони, я рванула на выход.

* * *

На край света отправляться не пришлось, все оказалось куда банальнее. Мы намеревались обнести столовские склады.

Да, вот так. Первый день в вузе, а я уже становлюсь криминальным авторитетом. Совесть настойчиво шикала на правое ухо, костеря на чем свет стоит мою патологическую тягу пожрать чего повкуснее. Может, я бы и вняла ее доводам, если бы не одно «но»: на левое ухо жалобно урчал живот, сообщая, что неплохо бы ту совесть задвинуть куда подальше. А то организм мы растущий, нервов за эти дни изрядно потрепавший, надо бы возместить все это калориями.

Так, терзаемая сомнениями и собственными слабостями, я упорно пробиралась вперед.

Тишина. Темень – хоть глаз выколи. Тяжелое дыхание Яни за спиной.

Не знаю, откуда этот ухарь прознал, где хранится провизия, но пока все указывало на то, что мы идем верной дорогой – вокруг витал сногсшибательный аромат ванили и свежей выпечки.

– Аля, ну что ты плетешься как слепая, – в очередной раз поторопил меня наг, наступая на пятки.

– Так не видно же ничего, – всплеснув руками, обернулась, – тут же темно как в… Ты где? – Присмотревшись, различила лишь неясный силуэт.

– Здесь я, ползу червяком за тобой. Знал бы, что ты слепа как крот, не взял бы на дело.

– Ой, много чести! Столько пафоса было, огоньки щелчками высекал, а теперь что? Даже фонарика нет.

– С ним нас спалят, ведьма, так что тренируй зрение. – Схватив за руку, змей совсем не деликатно втолкнул меня в узкий проход. – Иди вдоль стены. Главное, молчи.

– А ты? – Оказавшись в непонятной щели, я запаниковала.

– Да за тобой я, – шепнул мне на ухо. – Быстрее, Аль.

Тяжело вздохнув, прижалась спиной к стенке и протиснулась дальше. Шаг, еще один. Что-то захрустело под ногами. «Камни, пусть это будут они», – взмолилась мысленно.

Мышиный писк был мне ответом.

Легкое касание чего-то мягкого моей стопы заставило и вовсе остановиться.

– Кажется, я больше не хочу есть, – выдавила из себя, окаменев. – Все, сажусь на диету. Яни, миленький, хороший мой, вытащи меня отсюда. – Обернувшись, уставилась на два горящих надо мной глаза. – Яни, тут мышь…

– Нет здесь никого, – сдавленно пробурчал он, сглатывая.

Прислушалась. А ведь действительно, никакого писка. Прищурившись, попыталась сопоставить горящий змеиный взгляд и исчезнувшего грызуна.

– Ты ведь не сожрал ее, правда?

– Аля, я тебе что, уж помоечный?!

– Ужи мышек не едят, – выдохнула, некстати вспомнив школьную биологию.

– Ты меня еще змеиному рациону поучи, – прошипел он в самое ухо. – Вперед, ведьма! Не позорь свой род. Или все же постоим – крыс подождем?!

– Не надо, – плаксиво проныла и поползла по стеночке.

«Все хорошо, Аля, – успокаивала себя, – только не думай о том, сколько соберешь на волосы грязи и паутины». Шаг, еще шаг. Снова неясный писк.

Яни подался вперед, но я на ощупь схватила его за руку.

– Только попробуй кого сожрать!

– Да не ел я ее! – возмущенный шепот.

– А то я не поняла.

– Не было такого.

– Было! – упрямо рявкнула.

– Нет!

– Да!

– Ведьма!

– А ты гадюка! – припечатала. – Сказано, не тронь мышек, значит, стой смирно и не дергайся.

– Иди уже, а то я здесь всех грызунов соберу и тебе в кулечке подарю.

Я отпустила его руку и, пользуясь темнотой, невоспитанно скорчила рожу.

– Я, между прочим, все вижу.

– Твои проблемы, – съехидничала, глядя в горящие желтым пламенем очи с вытянутым зрачком.

Жуть. Еще подумать надо, что страшнее: маленькие пищащие мышки или здоровая, разодетая в модное шмотье голодная змеюка?

Поежившись, снова нащупала ладонью стену и двинулась вдоль нее. Звуки собственных шагов здорово нервировали. Что-то легкое касалось лица, но из чистого упрямства я держалась.

Поворот, и наконец впереди показался тусклый свет.

– Тут осторожнее, – Яни придержал меня за плечо, – домовые довольно внимательные ребята.

– Кто?

– Домовые. – Яни перешел на шепот. – Не слышала о них? – Я покачала головой. – Они работают на кухне и в лабораториях. Увидишь их не раз. А сейчас двигай ногами, Аль, а то жрать хочется. Потеряю форму, и что потом?

– Ничего! Снова отожрешься, – пробурчала.

Продвигаясь дальше, я все отчетливее различала обрывки фраз, звон посуды, шипение масла на сковороде. Живот вторил в такт этой столовской музыке.

Еще пара шагов, и я замерла, сквозь щель наблюдая за немного смешными маленькими человечками, суетившимися у сложенных из кирпича печей. Все здесь казалось вычурным. Вполне современные мойки граничили с тяжелыми дубовыми столами. Граненые стаканы и расписные горшочки. Медные котелки, глиняные миски и даже братины, но, похоже, подавали в них отнюдь не медовуху.

– Чего стоим? – шепнул Яни. – Ждем, пока застукают и заставят в качестве наказания перечистить всю морковку на складе?

– Это и есть домовые?