Факультет кругосветного путешествия

«Ненадежен», — подумал Волков и спросил:

— Где дама, которая приехала с каидом на автомобиле?

— К каиду много дам ездит, — усмехнулся слуга,- я лучше велю постелить вам в палатке, а то флигель съели муравьи и от первого ветра он повалится. — Слуга повернулся и стал уходить. — Он сумасшедший, этот каид, вот что, — вдруг бросил он через плечо и скрылся.

Каид вышел в широком белом балахоне. В нем он был выше и статнее. Весь двор, наполненный людьми, склонился перед ним, как от порыва ветра. Каид поднял руки и заговорил…

— Возьмет эту женщину в жены и поставит над остальными женами, — прошептал сзади услужливый слуга француз.

Толпа расступилась в круг.

Волков двинулся вперед, но два огромных араба взяли его под руки. Каид прошел мимо не взглянув на него и остановился в центре круга. По его знаку из толпы выскочило два мальчика. Один из них подал ему барахтавшуюся курицу, а другой, наклонившись и вытянув вперед руки, встал перед ним. В полной тишине, было слышно, как курица тихо клокотала.

— Гадает, — шепнул сзади француз.

Одним движением руки каид оторвал курице голову и бросил безголовую мальчику. Тот подхватил ее и стремглав кинулся бежать. Все головы поворачивались ему вслед. Мальчик вдруг споткнулся и упал на лежавшего верблюда. Верблюд вскочил и начал плеваться.

Толпа глухо ахнула.

— Плохо вышло, — комментирует француз.

Каид отвернулся и сказал два гортанных слова. Толпа раздалась и в проходе появился Миша. Он шел в своем простом сером платье, с высоко поднятой головой. Поравнявшись с Волковым, он тихо сказал: — держись.

Перед каидом он остановился, и тот с поклоном взял его за руку. В следующий момент каид лежал в пыли, а Миша стоял на своем месте и внимательно его рассматривал.

В толпе прошла волна тихого гула. Каид вскочил и выхватил нож. Миша быстро ударил. Нож полетел в одну сторону, каид в другую. Толпа зарычала, но каид лежа на земле, поднял руку, и наступила полная тишина.

— Я хотел взять твою жену, американец, но больше не хочу, — медленно говорил он, придерживая челюсть,- я хотел убить ее и тебя, но теперь не хочу. Возьми ее и уйди. Пусть она будет тебе бичом божьим. Когда-нибудь ты сам ее убьешь… Уходи сразу, пока я не передумал. Перед тем, как жаловаться, вспомни что французы мои друзья, и подумай: не выйдет ли хуже…

Каид прокричал несколько арабских слов и стал биться в судорогах.

Им вернули чемодан, дали двух высоких мехари, воды и мешок фиников и перед ними раскрыли ворота в пустыню.

25

Компаса не было. Рубец вел по часам, но мехари все время забирали влево.

Их пустили, думали, что они приведут к воде, но они не привели. Тогда перестали им верить.

Ночью по звездам и днем по часам шли на север. Там железная дорога, но ее не было. Тогда уклонялись левее, там реки, но их тоже не было.

Шли весь следующий день. Вода была теплая и ее берегли. Фиников было мало. Вечером Волков от усталости свалился со своего мехари. Мехари убежал, и Миша ловил его целый час. У Миши смертельно болела голова. Каид в автомобиле оглушил его револьверным прикладом. Ночью спали — больше не могли.

На рассвете кончили финики и погнали мехари рысью, Железную дорогу увидели около часу дня. Вдоль рельс дошли до маленькой платформы. На глиняном доме надпись: «Айн Бехар».

На платформе несколько арабов. Один из них с трехцветным значком на груди начальник. «Когда поезд на Касабланку?» — не понимает. Волков повторяет: «Касабланка»- не понимает. Тогда Волков показал часы и махнул рукой справа налево — там Касабланка.

Начальник показывает пальцем на 8 часов: понимает.

Слева приходит поезд, тяжело дыша он проползает мимо и тучей бурой пыли исчезает вдали. Ждут очень долго.

Около восьми вечера справа появляется поезд. Он останавливается, повинуясь семафору.

Сели в пустой вагон второго класса. Все в порядке, сегодня понедельник, завтра пароходом в Кадикс, там что-нибудь найдется.

— Касабланка? — удивляется кондуктор, — мы оттуда два часа тому назад вышли. Вам надо было остановить нас, когда мы туда ехали. Я видел вас из окна. А теперь мы в Марракеш. "

Как это вышло? Волков на карте видит глубокую дугу железной дороги и соображает, что они вышли чуть левее Касабланки.

— Где встретим поезд на Касабланку?

— Встретим? — удивленно говорит кондуктор. — У нас всего один поезд. Завтра приедем в Марракеш и простоим там до среды.

— Два билета в Марракеш, — решает Волков.

— А куда из Марракеша? — спрашивает Рубец.

26

Песня была про Абд-эль-Керима, про горящее сердце вождя и слово свобода, стремительное как восточный ветер. Припев у нее был такой:

Обещают франки золото, Но заплатят тебе свинцом.

Бартоломео Бассалини качался на плетеном стуле и пел тонким голосом, подражая речи рифов. Он с удовольствием произносил все нехорошие слова по адресу французов и испанцев. Он их не любил.

— Хорошая песня,- сказал он, вытирая круглое лицо огромным платком, — ее поют в племени Абда. Это племя раньше жило под самым Марракешем, а теперь ушло дальше на юг. Французы не лучше пешей саранчи.

В высоком пустом зале станционного буфета было жарко до одури. Снаружи было еще хуже: город плавился и горел в нестерпимом белом свете. Здесь все-таки была плетеная мебель, кипящий черный кофе и холодная вода с шербетом. Уходить отсюда не следовало.

— Но и саранча не хуже французов,- продолжал итальянец. — На прошлой неделе я встретил в предгорьях Джеб-аль-Милстин армию пешей саранчи Она шла тридцатиметровой полосой. Я видел два километра этой полосы и не знаю сколько ее всего было… Верблюды побоялись в черную реку и я повернул назад… Она была, как огонь .. Она — синьор Боссалини задохся и стал пить воду.

Рубец молча удивлялся способности итальянца говорить, а потом своей способности удивляться.

Утром они видели много достопримечательностей: широкое море плоских крыш и крытых улиц Марракеша, дворец Да-эль-Магзен, золотой пруд, пыльные метлы пальм, розовый песок, огромных пастухов из племени Дуккала и бандитов из штрафной роты Иностранного легиона.

Видели откормленных на семь пудов шестнадцатилетних невест и отощавшие скелеты остроносых рабских псов.

Ели маринованные финики и кислые песочные пирожные. Впрочем песок, в качестве необходимой части, входил во все кушания. Он скрипел на зубах и лез в нос.

Но достопримечательности надоели.

Даже Волкову. Он обтерся полотенцем, с трудом наклонился вперед, и в третий раз спросил итальянца:

— Что же вы думаете о нашем маршруте?

— В Касабланку поезд в среду не пойдет, — ответил итальянец. — Они красят паровоз и не успеют кончить.