Fallin

Еще никогда она не была так беззаботна, мила и прекрасна. Его личный белокурый ангел. Хотя иногда она была совсем не ангелом, но в этом была ее прелесть. В ее изменчивости.

Кэролайн сидела сверху на нем. Он был в ее полной власти и ни капли не возражал против этого.

— Знаешь, — начала она и погладила его живот, — теперь ты от меня не отвяжешься. После всего этого.

— Скорее… — он немного сжал ее бедра, и в следующее мгновение с веселым вскриком удивления Кэролайн обнаружила, что лежит на спине и теперь он нависает над ней. Она бездумно захохотала.

Клаус нагнулся и запечатлел маленький поцелуй на ее груди.

— …это ты от меня не отвяжешься. С этого момента, Кэролайн, что бы ни было и как бы ты ни хотела уйти, у тебя не получится этого сделать. Я не позволю этому случиться. Я повторю то, что я сказал вчера. Я эгоцентричный, властный, безумно территориальный, ревнивый ублюдок, который никогда и никому не отдаст то, что принадлежит ему.

Ее тело напряглось, когда слова вылетели из его рта. Его голос был мягким, но, несмотря на это, Клаус очень точно расставил в своих словах все акценты, чтобы она как можно более точно уловила смысл его фразы. И, черт возьми, для нее было важно то, что он сказал.

Она хотела ему принадлежать. Целиком и полностью. Чтобы он бездумно ревновал ее к каждому столбу, как мальчишка, у которого бурлит тестостерон, везде и всюду объявлял свои права на нее. Что она только его, и она в свою очередь будет делать то же самое.

Они проделали долгий путь к этому моменту. И она десяток раз менялась в своих убеждениях, чтобы, наконец, стать этой Кэролайн Форбс. Той Кэролайн, которая плюнет на все правила приличия, здравый смысл и полностью погрузится в отношения с этим мужчиной, той, которая в полной мере оценит все то, что он намерен ей дать и что, без сомнения, даст. Весь мир.

Его руки, эти совершенные мозолистые руки взяли ее лицо, и она упивалась этим ощущением. Несмотря на всю его злодейскую сущность, жестокость и море крови, которая была на его руках, он ждал ее. Весь прошлый год он стойко терпел все ее выходки, ее неискренность к нему, безразличие и ее несносный, капризный характер. Но он все равно делал все, чтобы ей было хорошо. Да, он совершил глупую, ужасную ошибку, и она правда думала, что будет ненавидеть его за это до конца ее дней, но она не могла. Она влюбилась в него, и для нее уже не было пути назад. И никогда не будет.

Она подалась вверх и поцеловала его, притягивая его голову к своей, и она правда надеялась, что он поймет ее без слов. Клаус толкнул язык в ее рот, одновременно сжимая каждую часть ее тела и прижимая ее к себе.

— Ты такая красивая, — прошептал он, наклоняясь, чтобы начать лизать и покусывать ее грудь.

Кэролайн сдавленно застонала. Ее руки легли на плечи и слегка помассировали их и тут же переместились в русые волосы, притягивая его ближе к себе.

Их захлестнули переполнявшие их чувства, то, что они пока еще не были готовы сказать друг другу, но каждый знал, что это момент рано или поздно настанет.

Ощущения, что он чувствовал, были интенсивными, особенно когда она протянула свою руку между их телами и мягко сжала его. Все тело Клауса было напряжено, и он просто изнывал от желания взять ее в ту же секунду. Чтобы отвлечь себя, он начал целовать весь путь вдоль ее тела, ее живот, ноги.

Кэролайн утонула в мягкой перине кровати и уютно устроилась лежать головой на подушке. Вокруг них белым пушистым облаком клубилось одеяло, и это утро не могло быть более идеальным.

Она никогда не была поклонницей утреннего секса, наверно, потому, что большую часть ее жизни она прожила с мамой, которая спала в соседней спальне. Ни с Тайлером, ни с Меттом они не жили отдельно от родителей, поэтому не могли наслаждаться прелестями таких пробуждений. Но это утро могло стать началом новой, безумно приятной традиции. И она была совсем не против этого.

Клаус тем временем уже раздвинул ее ноги и неторопливо двигал языком между ними. Кэролайн задохнулась и выгнулась дугой. Она тут же закрыла свое лицо руками. Ее правда смущали его действия. Ни один из ее парней не делал этого с ней, и она стеснялась такой интимности всего происходящего.

— Клаус, — выдавила она, но он, казалось, не слышал ее, продолжая свои ленивые движения. У нее закатились глаза от удовольствия. Кэролайн бездумно застонала и зарылась пальцами в его волосы.

— Клаус, — она слегка потянула его вверх, стараясь привлечь его внимание.

— Хм, — он прекратил, показывая, что слушает ее, но тем не менее легонько целовал внутреннюю часть ее бедра.

— Я хотела сказать, — она засмущалась и была уверена, что ее лицо цвета свеклы в этот момент.

— Что такое? — он вопросительно посмотрел на нее. Его глаза горели огнем, и он правда не делал для нее это легче.

— Я… — Кэролайн запнулась.

— Ты можешь сказать мне, Кэролайн, — он лениво гладил россыпь веснушек на нижней части ее живота пальцами.

— Ты не должен делать этого, — смущенно пробормотала Кэролайн.

Она услышала его гортанный смех.

— Чего не делать? Этого, — он поцеловал ее клитор, и она дернулась под ним.

— Да. Господи, — Кэролайн возвела глаза к небу и не знала, куда деть себя от неловкого чувства.

— Тебе не нравится? — мягко спросил он.

Она нервно засмеялась, продолжая смотреть в окно. Как он мог вообще такое спрашивать? И как она должна была сказать ему, что со включенной человечностью не осмелилась бы делать с ним и половину вещей, которые они делали раньше.

— Дело не в этом. Просто я… — Он находил очаровательным, смотря, как она лежит на спине и нервно ломает пальцы.

Удовольствие чистой воды.

— Что? — подсказал он.

— Может, ты… — начала она.

— Я нахожу очень увлекательным смотреть, как ты кончаешь, — просто сказал он и уткнулся носом в ее складки, вдыхая ее неповторимый аромат. Мускус и ваниль. — Ты очень чувствительная.

Он сжал ее бедра и начал двигаться вверх, целуя ее соски. Он не мог удовлетворить свою жажду ее и через тысячу лет. Она тряхнула головой, и он аккуратно убрал руки с ее лица, заставляя ее посмотреть на него.

— Я стесняюсь, — тихо прошептала она.

— Не стоит, — его короткий ответ обезоружил ее. Клаус лениво улыбнулся и поцеловал ее в уголок рта, и она могла ощутить на его губах свой вкус.

— Ты должен знать, — упрямо сказала она, продолжая гнуть свою линию. — Все, что мы делали раньше… Я тогда была… словом, я не смогу делать некоторые из этих вещей сейчас.

— Потому что ты стесняешься, — подсказал он со смешком.

Кэролайн нахмурила брови.

— Ты что, смеешься? — вдруг сказала она, поняв, что он откровенно забавляется. Он ничего не ответил, подавив еще один приступ смеха. Разве могла она быть еще более удивительной.