Fallout: Equestria

Пардон? спросил Каламити, выпучив глаза.

Они. Были. Каннибалами! фыркнула Вельвет Ремеди. Может тебе, с такой скоростью пожирающему мясо, сложно это увидеть, но эти... пони... то, что они сделали, выходит за рамки приличия.

Эй! огрызнулся Каламити, и, чтоб не уступать ей в голосе, повысил свой. Я понял, что они были каннибалами. Я б записал этот городишко в список тех мест, где б я не хотел поселиться, сразу за Новой Эплузой. Да и за то, что они скормили мне пони, я никогда не возвращался б сюда и предупредил бы народ об этом.

Я содрогнулась. По моральной шкале Каламити каннибализм и сделки с работорговцами оказались на одном месте.

Но я б не убивал их за это! продолжил он. Как я заметил, они ели только бандитов и рейдеров. Уродов, которых надо отстреливать, как бешеных собак.

Аарггхх! выдохнула Вельвет в порыве чувств. Есть вещи, которые делать нельзя, Каламити! Я уже давно не та наивная кобылка из Стоила. Я видела, насколько жестока Эквестрийская Пустошь. Я знаю, что иногда приходится делать нечто плохое. Шарить по карманам мертвецов? Ладно. Убивать? Монстры и мутировавшие животные каждый день. Убивать пони? Больше, чем хотелось бы, но случается. Даже убийство пони оказывается часто и прискорбно необходимым.

Вельвет была Выходцем из Стойла, как и я. Мы выросли с одинаковыми моральными принципами. Только... она держалась за них лучше, чем я. Пустошь начала подтачивать меня с первой же ночи. Её нравственный стержень был крепче и прочнее моего. И увиденное ею в подвале было далеко за пределами того, что она могла принять.

Но нужно проявлять хоть каплю уважения. Нужно хоронить врагов. А если и нет, то, по крайней мере, не на надо танцевать и мочиться на них. И уж тем более не следует растаскивать трупы на харчи.

Иногда приходится делать то, что нужно, чтобы выжить, мягко заметила Ксенит. Это было первое, что она сказала с момента начала стрельбы.

Вельвет повернулась к ней с круглыми от удивления глазами.

Ты всерьёз не поддержишь в этом вопросе Литлпип, а открыто заявишь: "Каннибализм Yay!"?

В отличие от Вельвет и Каламити, голос Ксенит стал только тише:

Вы до сих пор не можете взять в толк, на что я была готова пойти, лишь бы остаться в живых, и что мне в итоге устраивали. Если бы передо мной поставили тарелку с мясом пони и сказали: "ешь", я бы съела. И это не было бы худшим из того, что я позволяла с собой совершать. Даже ничто из произошедшего за эту неделю не сравнилось бы с этим.

Вельвет отшатнулась от суровой зебры. Повернувшись к Каламити, она сказала:

Они не просто убили бандитов, Каламити. Ты видел голову проповедника. Они прибили её к стене, словно трофей! А если они убили его, то скольких же ещё?

Этого я не знаю, ответил Каламити. Но ведь и вы тоже.

Они накормили тебя мясом пони, которых ты убил. Возможно, скормили тебе сердце одного из них... продолжила Вельвет Ремеди.

За что не услышат "спасибо".

...и они продавали его торговцам, дабы те разносили его на пустоши! Вельвет указала копытам на сжавшихся позади неё жеребят. А ещё готовили целое поколение делать то же самое...

Вельвет, произнесла я мягко. Слишком мягко, чтобы быть услышанной. Не надо меня защищать, Вельвет. Ты была права насчет меня тогда, в Старой Эплузе. Я убийца. Монстр, тонущий в крови всех убитых ей пони. Я та пони в зеркале, ничем не лучше рейдера.

Хотя... Так ли это? Тут жили плохие пони. Они должны были умереть. Я спасла других пони, убрав этих, не правда ли?

"Исковерканная доброта", сердито сказала в моей голове маленькая пони.

Арба не была городом пони, настаивала Вельвет Ремеди. Это был рак, который необходимо уничтожить, пока он не распространился дальше.

Вельвет? сказала я ещё раз, немного громче. Каламити молча смотрел на неё.

С громким ржанием Вельвет воскликнула:

Арба мутировавшая плоть, которая должна была быть отрезана, для того чтобы начать лечить пустошь.

Вельвет... ты пугаешь детей. Мой голос был мягким, но достаточно громким, чтобы она услышала. Красивая угольная единорожица повернулась, ужас и слёзы появились в её глазах, когда она увидела испуганные лица кобылок и жеребят у себя за спиной.

"Я не исковерканная доброта," захныкала я в ответ кошмару в голове. Но мне не верилось в это. Больше не верилось. Трикси была права. Или я сделала всё, чтобы она стала права.

Если ты всё ещё не нашла свою добродетель, тебе лучше поторопиться, говорил Монтерей Джек. Пока в тебе ещё осталось что-то, что можно спасти.

Осталось ли во мне хоть что-то, что ещё можно спасти?

"Ты только что убила более двадцати пони," ответила маленькая пони в моей голове. "Как ты сама думаешь?"

Голова раскалывалась. Я поняла, что плачу.

Каламити же обратился к СтилХувзу.

Ну а ты что?

А что я? лаконично ответил СтилХувз.

Каламити мотнул головой.

Как думаешь, смог бы я... смириться с этим? Я хотел бы... для Лил'пип... но...

Литлпип наш лидер, ответил СтилХувз. Это был её приказ.

Это был?.. Каламити моргнул и поднял бровь под шляпой. Это?.. Да чтоб тебя!

Пегас взмыл в воздух, нависая над Стальным Рейнджером-Отступником. СтилХувз даже не пошатнулся. Сама идея того, что Каламити запугивает огромного Рейнджера казалась мне смехотворной.

Ты у нас теперь Старейшина Рейнджеров Эпплджек. Нечего прикидываться послушным солдафоном, это уже не прокатит! предупредил его Каламити. Что, по-твоему, сказала бы на это Эпплджек?

Голос СтилХувза угрожающе повысился:

Эпплджек была фермером. Если она не выкладывалась по полной ради своих друзей или спасения других пони, то те силы, что оставались, она уделяла своим яблокам. Ей не была чужда мысль, что от гнилых требуется избавляться. И думаю, Эпплджек испытала бы такое отвращение, что и сказать нельзя, узнай она о пони, которые едят себе подобных.

Каламити хлопнул крыльями и отодвинулся назад.

Но... Убить их всех?...

СтилХувз вздохнул.

Она бы этого не сделала, нет. Но у неё были другие варианты. Она бы их арестовала. Повязала бы и отправила прямиком в Министерство Мира, где их могли перевоспитать.

Каламити кивнул.

Но... я как бы о том и говорю. У Лил'пип был выбор. Она могла сперва пойти к нам. Почему она сперва не пошла к нам?

Меня трясло от манеры Каламити говорить так, будто меня здесь не было. Будто бы он не хотел признавать меня. Но затем... я задумалась, а заслужила ли я большего? Смогла бы я смотреть на него, если бы он совершил что-то подобное?