Фамильное древо

Констант, Аидан, Сайерз-младший (пора, пора запомнить, как же его зовут!), Джошуа, Рейдж, изрядно растерянный Вердан, снова Аидан…

Я порхала от партнера к партнеру, вежливо улыбалась, танцевала, вела светские беседы, отдыхала с дамами постарше в соседнем зале, снова возвращалась к танцам - должно быть, высший свет решил бы, что вдова склонна отыграться за долгий траур, но в центре всеобщего внимания оказалась вовсе не я.

Его Высочество сиял и блистал, затмив всех кавалеров. За его светлой, искренней улыбкой охотились все камеры и голографы, каждое слово - неизменно вежливое и уместное - ревностно конспектировали вездесущие журналисты, а за его спиной тянулся шлейф из восторженных вздохов и разбитых сердец.

Таким его помнили и любили, и таким он не был уже давно. Но много ли нужно публике, чтобы увериться в его превосходстве?

Где-то на пятой подхваченной в танце даме журналисты перестали обращать внимание на партнерш, отчаявшись выделить кого-то из потока выбранных леди, и девятой в списке Его Высочества оказалась я - и, по счастью, ирейский вальс с жесткой рамкой рук и минимумом точек соприкосновения. Но отчего-то даже это далось мне с трудом едва ли не большим, чем достопамятная “Марианна” с полузнакомым риттером.

– Благодарю вас за цветы, Ваше Высочество, - тихо сказала я, когда зазвучали первые ноты и принц легко, с неизменной обаятельной улыбкой на губах, повел меня в танце, благовоспитанно не замечая, как дрожат мои руки и как я стараюсь смотреть куда угодно, но не на него.
– Они прекрасны.

– Рад, что сумел угодить Вам, - отозвался Третий, и я воровато мазнула по нему взглядом.

Он выше меня - не настолько, как Констант или Рино, но все же заметно; угольно-черный мундир с серебряной вышивкой заставлял его казаться изящнее и вместе с тем строже. Ему шло.

Но легче почему-то не становилось.

– О да, - коротко усмехнулась я.
– Должна признать, давно у нас с Джоаной не было столь пространных бесед по душам.

– Она выбрала?
– деловито уточнил принц, поняв, что я не склонна к пространным разговорам и за цветы поблагодарила только потому, что этого требовал этикет.

– Старший сын баронета Сайерза, - кивнула я и продолжила механически идти за ним в танце, не забывая, впрочем, про восторженно-влюбленную гримасу. Не выделяться же из толпы его партнерш из-за кислой мины?

Принц на мгновение прикрыл глаза и лихо крутанул меня вокруг своей оси - до полной потери ориентации - и снова подхватил в жесткую рамку, ведя за собой. А мне впервые пришло в голову, что в ирейских танцах есть что-то древнее, авторитарно-патриархальное, и именно они Его Высочеству даются лучше всего.

Пугающая мысль.

– Я переговорю с баронетом сегодня, - пообещал Третий.
– Нужно, чтобы помолвка была заключена до возвращения в столицу. Сегодняшний бал вполне подойдет.

– Его Величество… уже?
– разом позабыв все уроки красноречия, дикции и этикета, спросила я.
– Он уже приказал вам?..

Его Высочество опустил ресницы и чуть сильнее, чем нужно, сжал мою руку.

– Вы - мудрая леди, Вега.

– Потому и согласилась на танец, - обреченно призналась я и удостоилась сочувствующей улыбки.

Приказ Его Величества придется выполнить, так или иначе. Но если принц сумеет приручить меня, заставить привыкнуть к себе… пожалуй, нам обоим будет проще.

– Ее Высочество уже почти поправилась, - сказал Третий.
– Она будет рада, если Вы сочтете возможным навестить ее перед отъездом.

– О, я…

Возникла заминка: я сбилась с ритма, и соседняя пара едва не налетела на нас, но Третий успел вовремя среагировать и буквально выдернул меня у них из-под ног. Я мучительно покраснела. “Рамка” из рук вдруг стала казаться нестерпимо тесной - хотя Его Высочество ни сейчас, ни минутой ранее не позволял себе ничего лишнего.

– Вега, - подобающая гримаса - нейтрально-улыбчивая, дружелюбная, чуть снисходительная - в тот момент выглядела почти издевательски, но принц не позволил себе расстаться с ней ни на секунду. Впрочем, я поступила точно так же.
– Мне действительно жаль, что Вы оказались в подобном положении. Признаться честно, я и сам в изрядной растерянности из-за сложившейся ситуации. Видит Равновесие, по приказу Его Величества я делал многое, чем не могу гордиться, но это… слишком. Что бы ни думал по этому поводу мой отец, клянусь, я не стану на Вас давить. Приглашение навестить мою дочь означает всего лишь приглашение навестить мою дочь. Ничего больше. Слово принца.

– Вот как? А если я сама стану настаивать?

Сказать я собиралась совершенно другое, и, когда с языка сорвался этот вопрос, едва справилась с порывом немедленно вывернуться из “рамки” и выскочить в окно. С чего меня вообще потянуло кокетничать, да еще в таком тоне?!

Но принц воспринял все именно так, как следовало: улыбка из вежливо-протокольной на мгновение стала естественной, насмешливой и язвительной, в глазах мелькнули хитрые ярко-зеленые искорки… и все тотчас вернулось на круги своя, будто никакой вспышки неожиданной искренности не было и в помине.

– Тогда я сильно пожалею, что дал Вам слово, - скорбно признался Третий.

– Не беспокойтесь, - вздохнула я. И все-таки не удержалась: - Клянусь, я не стану на вас давить.

Его Высочество поспешно задержал дыхание, давя смех, и на последних тактах почтительно склонился чуть ниже, чем должен был. А потом отомстил за весь мой юмор разом: просто поднес к губам мое запястье и вместо того, чтобы поцеловать воздух над рукой, жарко прикусил ткань перчатки.

Невозмутимо выпустил мою ладонь, выпрямился и добавил:

– Мы отбываем завтра вечерним порталом в Нальму. Моя дочь будет счастлива видеть Вас в любое время.

И оставил меня возле ряда кресел, растерянную, с армией колючих мурашек на спине и отчего-то горящим, как от слабого ожога, запястьем.

***

До “Хвои” я добралась, разумеется, только утром, с замирающим сердцем и ватными коленями, несмотря на данное мне слово; но открывшееся мне зрелище успешно скомпенсировало все затраченные нервы.

В гостиной номера горел камин. Огонь весело потрескивал, перепрыгивая с полена на полено. Рыжеватые отсветы зашли дальше, дотягиваясь до тяжелого ковра перед каминной решеткой. Их Высочества изволили расстелить на ковре большой лист акварельной бумаги и ползать вокруг него на карачках, о чем-то переговариваясь и перебирая цветные карандаши. Из-за освещения казалось, что принц тоже рыжий - да и улыбался он так же открыто и шкодно, как его дочь.

Няня - статная женщина в строгом форменном платье - с невозмутимым лицом застыла чуть в стороне. Похоже, для нее подобные зрелища не были чем-то из ряда вон выходящим.

Я же подавилась смешком, мигом позабыв о нервном напряжении, не отпускавшем меня с бала.

– Леди Альгринн!
– мгновенно среагировала маленькая принцесса и вскочила на ноги.

– Вега… - секундой позже произнес Его Высочество и с привычной царственной грацией склонил голову в приветствии - так и не поднявшись с четверенек. Присутствие няни его явно не беспокоило.