Фамильные ценности

— Это шутка? — сурово спросила бабушка.

— Это то, что я нашла в тайнике.

Я взяла тетрадку, и при моём прикосновении она на миг опять окуталась золотистым сиянием, после чего спокойно открылась.

— Твоё наследство, — благоговейно сказала бабушка. — Не для чужих рук. Что там?

— Записи по целительству, — ответила я. — А ты разве не видишь?

— Нет, — недовольно поморщилась она. — Для меня страницы выглядят пустыми, но я вижу, что ты не просто так на них смотришь, а читаешь, поэтому и спросила. Но разве это сокровище?

— Для целителя — да, — ответила я и убрала в сумку тетрадку, чтобы не расстраивать её видом бабушку. — Это куда лучше любого артефакта.

Даже при беглом взгляде стало понятно, что там находятся секретные методики рода фон Кёстнер. Рода, который прославился своими целителями, способными справиться с тем, перед чем пасовали другие. И отнюдь не все свои секреты они выдавали посторонним.

— Возможно, там устарело уже всё, что можно, — проворчала бабушка, явно недовольная результатом вскрытия первого тайника. — Одно радует, наследство точно считает тебя фон Кёстнер.

— Не расстраивайся.

— Лина, да с чего ты взяла, что я расстроена? — фальшиво удивилась бабушка. — Я ничего другого и не ожидала от тайника из библиотеки. Сама посуди, что там ещё могло быть, как не записи? Разве станет там кто-то хранить драгоценности и артефакты? В библиотеке? Это даже не смешно.

Но было видно, что она переживает, потому что такой результат ставит под сомнение её провидческий дар. На мой взгляд, записи предков вполне могли оказаться именно тем сокровищем, на которое намекало бабушкино видение. Ведь не всегда ценность определяется весом драгоценностей или вложенной магией. Хотя в эту тетрадку заклинаний вложили много: заклятья на крови — одни из самых сложных, их не всегда практикуют даже маститые маги. Так что я была довольна результатом: у меня не было чувства, что я ограбила инора Альттхауза, мне казалось, что я просто забрала своё. А был бы там дорогущий артефакт, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Возможно, я бы решила, что его правильней отдать хозяину дома, которому по закону эти клады и принадлежали.

Бабушка начала строить планы по извлечению оставшихся ценностей из тайников. По лицу её блуждала мечтательная улыбка, особенно при очередном повторе того, что наше имущество не должно было достаться Альтхаузу.

— А чем он тебе так не нравится? — удивилась я. — Очень приятный инор, хорошо относится к прислуге и искренне заботится о племяннике.

— И для тебя этого достаточно, чтобы считать его хорошим инором? — возмутилась бабушка. — Совсем ты, радость моя, в людях не разбираешься. Альтхауз — наглый невоспитанный инор.

— Что он тебе сделал?

— Мне? Я его характеризую в целом. — Она обвела руками воображаемую сферу, которая в её представлении выглядела точь-в-точь как инор Альтхауз, и гневно фыркнула. — Впрочем, что мы всё о нём и о нём? Расскажи лучше, как идёт исцеление его племянника.

Ой, что-то темнит бабушка. Кажется, не всё так просто в их отношениях с инором Альтхаузом. Но ведь не расскажет же, как ни расспрашивай, только будет непонимающе поднимать брови и удивляться. А потом ещё и обидится на меня за расспросы…

— Я тебе рассказывала, — напомнила я.

— Да ты в общих чертах рассказывала, а я хочу знать всё в точности.

Она честно делала вид, что ей интересно, когда я сыпала целительскими терминами при описании как состояния пациента, так и методов, которые я использовала для лечения, а также ближайших планов. Понимала она от силы процентов десять, но поскольку упоминания Альтхауза хотела избежать, изо всех сил участвовала в разговоре — то поддакнет, то вопрос задаст. Часть вопросов меня просто в тупик ставила, поскольку никак не относились к моему рассказу, но я решила, что это честная плата за то, что я смогла привести свои мысли в порядок, структурировать их. Оказывается, очень полезно объяснять порядок лечения постороннему человеку — начинаешь видеть некоторые вещи совсем с другой стороны. И даже некоторые интересные идеи появились.

— Но инор Альтхауз выступает резко против моей попытки исцеления, угрожает меня уволить, представляешь?

— Каков подлец, — поддержала моё возмущение бабушка.

— Мне почему-то кажется, что тебе удалось бы его уговорить.

— Лина, а не посидеть ли нам в кафе? Ты же знаешь, как я тяжело переношу избыток солнечного света. Для моей кожи он губителен. — Бабушка сразу встала и замахала на себя кружевным платочком. — Неподалёку от дома Эмилии есть чудное кафе. Очень, очень приличное. И десерты там вкусные. И потом, тебе уже скоро пора возвращаться, не так ли?

До кафе мы дошли, говоря о чём угодно, кроме инора Альтхауза. Как только разговор хоть немного приближался к опасной теме, бабушка мужественно поворачивала его в другую сторону. И начинала восторженно рассказывать то о своей подруге, иноре Линден, то о её внучке Катрин. Катрин доставалось восторгов куда меньше — кажется, бабушка восхищалась ею только потому, что так положено. И восхищение было несколько нарочитым словно бабушка сама не верила в то что говорила.

В кафе мы заняли столик у окна. Бабушка заказала фруктовый чай, а я мороженое, которого в доме инора Альтхауза не было. Мороженое я любила так, что могла поглощать его в любых количествах. Но сегодня придётся обойтись одной порцией — бабушка уже явно тяготилась разговором и собиралась как можно скорее меня спровадить.

— Не вздумай спросить у Эмилии, — внезапно сказала она.

— О чём? — удивилась я.

— Ты меня поняла. Ты поставишь меня в неудобное положение. Я расскажу тебе потом сама. Может быть.

Спросить, касается ли это инора Альтхауза, я не успела, потому что дверь кафе открылась и впустила Катрин с моим пациентом. Возмутительное отношение к собственному здоровью! Вот так вот занимаешься лечением инора, а он потом начинает ухлёстывать за ближайшей подходящей юбкой, воплощая дядюшкины мечты о женитьбе племянника в жизнь.

— Вот ведь пронырливая девица, — заметила их и бабушка. — Знаешь, что она сказала Эмилии? Что не позднее конца лета Вальдемар отведёт её в Храм.

На мой взгляд, матримониальные планы были у одной лишь Катрин, которая собственнически висела на руке кавалера и что-то ему нашёптывала прямо в ухо, для чего ей пришлось привстать на цыпочки. У самого же майора Храма в планах не было. Во всяком случае — с этой иноритой. На лице племянника инора Альтхауза была написана одна лишь вежливость и никакого интереса к прелестям спутницы. Даже странно, что он почти ежедневно ездит в Гёрде, чтобы с ней встретиться. Не иначе чтобы порадовать инора Альтхауза.

— Но пока, — бабушка совсем понизила голос, — Катрин приходится каждый раз отлавливать его после посещения целителя.

— Да, он ездит к нему по просьбе дяди, — вспомнила я. — Для контроля состояния.

Хорошо, что целитель попался не из тех, кто отрицает любой новый подход, и ограничивался сканированием, не поддерживая инора Альтхауза в его ультимативных требованиях. Да, меня тоже беспокоило, что само проклятие не рассеивается, но большинство орочьих проклятий имеют конечный срок существования, и я очень надеялась, что майорское как раз к таким и относится.