Фантастические создания (сборник)
Шрифт:
— Я тоже так думал, — ответил Империон, которого вся эта ситуация пугала и расстраивала чуть ли не больше, чем самого Зонда: получалось, раз Мудрец все равно явился, он, Империон, совершенно напрасно отобрал у несчастной матери Нестары ее ребенка и сам лишил себя удовольствия общения с ними.
— Я совершил ошибку, — признал он.
В разговор мягко вмешался Окк.
— Отец Зонд, — сказал он, — могу ли я просить позволить мне заняться проблемой Мудреца, чтобы больше не случилось досадных промахов и ошибок?
— Это как раз то, что я собирался сделать! — с благодарностью изрек Зонд. — Все согласны?
Все боги
А Таспер поспешил домой и стал расспрашивать родителей о Мудреце-Разрушителе. Он всегда думал, что они знают все на свете, и был очень разочарован, когда выяснилось, что это не так. Правда, у них был сосед, который послал Таспера к другому соседу, у которого был друг, который слышал о Мудреце. И когда Таспер наконец добрался до него, тот поведал ему, что, говорят, Мудрец — это один очень умный молодой человек, который зарабатывает на жизнь тем, что дразнит богов.
На следующий день кто-то смыл написанные мелом слова со стены.
А еще через день на той же самой стене появился очень плохо напечатанный плакат:
В 6:20 Таспер сидел за ужином и напряженно размышлял.
А в 6:24 он принял решение и вышел из-за стола.
В 6:32 он прибыл в Малый концертный зал — это оказалось небольшое, довольно ветхое здание неподалеку от его дома.
Но там никого не было. Ворчливый сторож неохотно сообщил Тасперу, что мероприятие, о котором говорилось в листовке, уже было — вчера.
Таспер развернулся и пошел домой, крайне раздосадованный.
Он всем сердцем стремился теперь выяснить — является ли вопрос ответом. Потому что это был поистине глубокий вопрос. И Таспер начинал понимать, что человек, который называет себя Мудрецом-Разрушителем, обладает по-настоящему незаурядным блестящим умом.
Очень расстроенный и разочарованный, на следующий день он отправился в школу по дороге, которая вела мимо Малого концертного зала. Оказалось, что тот сгорел — от него остались лишь обгоревшие, почерневшие обломки кирпичей. В школе многие возбужденно обсуждали эту новость и говорили, что в Зале начался пожар примерно в семь часов вечера накануне.
— А вы в курсе, что за день до этого в Зале выступал Мудрец-Разрушитель? — спросил Таспер.
Именно так он обнаружил, что был далеко не единственный, кто интересуется Мудрецом.
Половина его класса восхищалась Мудрецом-Разрушителем.
И даже девочки, услышав от него о Мудреце, проявили заинтересованность.
— Он просто потрясающий! Как он говорит о богах! — сказала одна из девочек. — Никто до него не задавал таких вопросов!
При всем этом никто толком ничего не знал о Мудреце, а те немногочисленные сведения, которые удалось найти, были получены из вторых и третьих рук.
Но зато один из одноклассников показал Тасперу аккуратно вырезанную из газеты статью, в которой известный ученый рассуждал о так называемой «Доктрине Разрушения». Там говорилось, очень многословно и наукообразно, что Мудрец и его последователи выступают против почитания богов и против правил. Конечно, это не много дало Тасперу, но все же это было хоть что-то.
Теперь он с сожалением должен был
признать, что его увлечение правилами и восхищение порядком было заблуждением и причиной его отставания от своего же собственного класса в том, что касалось знаний об этом новом, замечательном учении. Таспер немедленно присоединился к адептам Доктрины.Он вместе со своими одноклассниками по крупицам собирал информацию о Мудреце и носился по всему городу, оставляя на стенах надписи: «Разрушение — это клево!»
А сам Мудрец долгое время после этого проявлял себя только возникающими на стенах надписями мелом, которые исчезали почти сразу:
Зачем молиться?!
Почему путей к Вере именно сто, не больше и не меньше?
Можем ли мы достучаться до Небес?
Что более важно: Процесс или Результат?
Если мы достигнем совершенства — что случится с богами?
Таспер старательно записывал эти изречения.
Да, он снова был одержим — как раньше правилами, он снова находился в восхищении, но на этот раз все было по-другому.
Теперь он все время размышлял.
Сначала он пытался придумать умные вопросы, которые можно было бы задать Мудрецу. Он очень старался найти вопросы, которые никто раньше не задавал. Но потом, в процессе, он увлекся и вскоре понял, что думает о другом: ему было интересно, как Мудрец ответил бы на свои собственные вопросы и на те, которые он, Таспер, ему бы задал. Он думал о правилах и системе, о Небесах — и вдруг начал понимать, что все эти вопросы задаются не просто так и что все они имеют глубочайший подтекст. Но какой?
Думать было легко и приятно.
И однажды, в то утро, когда впервые побрился, он понял.
Чтобы быть богами, богам нужны люди!
Ослепленный этим открытием, Таспер невидящими глазами смотрел на свое отражение в зеркале, на свое собственное лицо, с одной стороны вымазанное белой пеной для бритья.
Ведь без верящих в них людей боги просто ничто!
Идеально организованные Небеса, все эти правила и своды законов на земле — все это было из-за людей!
Это было невероятно. Трансцендентально.
Таспер ошарашенно смотрел на себя в зеркало, но вместо отражения видел строчки из письма Неизвестного.
«Неужели это все время было у меня перед самым носом?! Как я мог этого не видеть?» — спрашивал он себя.
Но он все еще не был абсолютно уверен в своей правоте.
Единственное, что он знал точно, — пришло время разобраться с этим вопросом.
Таспер подумал, что Крестоманчи, скорее всего, и есть тот самый Мудрец — почти наверняка! Эта мысль его не на шутку разволновала — ведь Мудрец проявил необъяснимый интерес к нему, обычному подростку, Тасперу Алтуну! А исчезающее письмо — это очень в духе Мудреца.
Но Мудрец продолжал прятаться и ускользать.
Следующее упоминание о нем было в новостях: там сообщили, что в Галерее «Селестия» произошло нечто странное. «Крыша здания обрушилась, — говорилось в новостях, — буквально через несколько секунд после того, как молодой человек, известный под именем Мудрец-Разрушитель, закончил свою очередную лекцию и вместе со своими последователями покинул здание».
«Он не из тех, кто сомневается, — сказал себе Таспер. — Он знает о богах все. И он знает, что делает».