Фантастические тетради
Шрифт:
Эмпирики — самый, на мой взгляд, интересный тип, который считается и самым малочисленным, но большой трагедии в том нет. Вся триада выдержана в энергетически равных пропорциях, которые не всегда соответствуют численным. Статистически, эмпириков всегда недобор, но баланс от этого не страдает, потому что перед глобальными катастрофами и сразу после них эмпирик активизируется, — это его истинно звездный час. Почему-то эмпириков принято считать бесполыми существами: от природы или по каким-то причинам, выпавшими из этого критерия оценки: к примеру, дети — типичные эмпирики; старики, гермафродиты, прочие существа, по каким-то причинам утратившие половые свойства. Но отсутствие пола — не есть гарантия эмпирического типа. Впрочем, идеально чистого типа в природе не существует: всякий эмпирик с примесью воина-фаталиста, как и воины частенько с примесью фаталиста-эмпирика. Тип конкретной особи определяется лишь процентным соотношением, в геометрической раскладке — длиной стороны и градусом угла. В редких случаях эмпирики способны развернуть триаду, как это чуть было не произошло с испытанием ИЗИ-технологии; воины на это способны гораздо чаще. Складывается впечатление, что тип эмпирика придуман специально для ученых. Нет. Точнее, не только.
Третья вершина — фаталисты, счастливая противоположность воина, поскольку мутирует в последнюю очередь. Этот тип в стабильном состоянии системы самый многочисленный — идеальный консервант фактуры. Искусственного увеличения поголовья иногда бывает достаточно, чтобы надолго застопорить фактуру в мутационно-векторной сетке. Критическое уменьшение фаталистов, как приступ ревматизма к плохой погоде, свидетельствует о приближающейся мутации. Это экстравертный тип, способный всецело раствориться в любой обстановке, будто призванный царем небесным для того, чтобы создавать фон. Они от природы идеально гармоничны, прекрасно адаптированы, расслаблены, лучше других знают свое место и не ставят перед собой заведомо невыполнимых задач. Иными словами, существа, которые живут просто потому что живут, а не во имя… и, упаси боже, не вопреки… Это самый сильный полюс триады и в качестве экспериментального материала используется редко. Фаталисты традиционно ассоциируются с женским типом, в то время как воины — с мужским. Но в статистике это ничем не оправдано. Попадаются фактуры с доминантой воинов женского пола — и ничего, живут. Все зависит от огромного комплекса обстоятельств.
Однако триадный тип — приговор от рождения. Он как характер — в течение жизни не меняется. Можно набраться хороших манер, научиться себя контролировать; паспорт можно подделать, физиономию, на худой конец, тоже; цвет кожи — и то не проблема. Но сменить истинную суть можно, только заново родившись, и то без гарантии качества подделки. Я таких случаев не знаю, зато знаю трех котов, моих хороших знакомых.
Один кот все время спал. Его интересовала только еда. Играл неохотно, и то лишь в глубоком детстве. Мыши бегали по нему табунами, собаки об него спотыкались. Кот был невероятно ленив, дружелюбен, позволял таскать себя за усы, дергать за хвост и являл собой чистейший образец фаталиста.
Другой кот кидался на каждый шорох, подозрительно относился к гостям, не терпел соседского кота на соседском балконе. Пронзительно вопил, требуя еду, не утруждая себя заглянуть в миску. Однажды на даче он убил крысу и принес хозяевам показать, а когда хозяева пришли в ужас, понес показывать соседям — безусловно, тип воина.
Еще один знакомый кот… Когда он был маленьким, развлекать его казалось сплошным мучением. Он почти никогда не кидался на бантик — выпучит глазищи и может часами наблюдать, как игрушка вертится у его носа. Увидев птицу по телевизору, этот кот первым делом обошел ящик со всех сторон и имел очень растерянное выражение мордочки. Этот же самый кот сутками не слазил с подоконника, разглядывая улицу, и был невероятно разборчив в людях — тип эмпирика.
Думаю, не стоит тратить время на описание смешанных типов, которых на самом деле подавляющее большинство, и формальная принадлежность к тому или иному полюсу зависит от координаты точки в контуре треугольника. Думаю, уже все сказано о том, что форма треугольника зависит от комплекса причин внешних и внутренних. Думаю, и так понятно, каким образом каждый полюс, при чрезмерной активности, может нарушить баланс. Непонятно одно — откуда взялся второй, дублирующий треугольник экстрамутагена, который в совокупности с первым и образует шестиконечную звезду триады.
Дело в том, что исходный треугольник, при всех прочих достоинствах, имеет тот же самый серьезный недостаток, что и обычный мутаген против реактивного. А именно — консервативность системы, при которой любые мелкие перекосы способны моментально выровняться, а крупные — ознаменовать собой апокалипсис. Эксперименты развития в простой триаде обречены именно в силу ее ограниченных возможностей. С другой стороны, известно, что никакой мощный толчок к развитию невозможен без так называемого глобального перекоса. Из этой необходимости и появилось, если так можно выразиться, геометрическое обоснование экстрамутагена. В бонтуанской систематике — это философия антипода, почти гарвалистического толка, — дополнительный треугольник, который не нарушает гармонии триады; страхует ее при рискованных подвижках; дает новые, совершенно удивительные возможности системе, не выходя за ее рамки. Например: непомерно удлиняются грани ВЭ и ВФ — резко увеличивается численность воинов (рис 2).
соответственно, катастрофически уменьшается угол В — падает их энергетический потенциал. В результате вне экстрамутагенной модели — это огромная, ни к чему не пригодная, плохо вооруженная армада потенциальных головорезов, которым очень хочется, но решимости не хватает с кем-нибудь подраться. Вопрос на уровне нормальной фактуры решается элементарно: либо грани подожмутся, либо угол увеличится и выровняет численность поголовья ЭФ. На уровне экстрамутагена — ничего похожего: эти армады будут способны смести с планеты все живое, и в этом повинен дубль-антипод, который способен гармонизировать систему, резко увеличив свой угол В. Таких вариантов поведения экстрамутагена бесчисленное множество. Однако фактурологи, увлекающиеся интеллектуальной стимуляцией своих оранжерей, частенько проделывают подобный трюк с эмпириками, а потом только и занимаются тем, что стараются погасить инерцию раскачавшейся вертушки. Удерживать желаемое состояние фигуры чересчур долго невозможно: «оттянутый» полюс может «сплющиться»
так, что на противоположном конце останется мокрое место. К примеру, резкое увеличение активности и поголовья эмпириков, да еще в дремучей фактуре, что в естественной природе крайне маловероятно, это почти наверняка какая-нибудь мистическая эпидемия — колдовство, возведенное в ранг науки, которое к тому же успешно справляется со своей задачей. Инерционный откат системы наверняка даст супертехногенную цивилизацию — буквально технический прорыв, который, вероятнее всего, уничтожит цивилизацию, не имеющую мировоззренческой основы для таких прорывов. На обломках пепелища начнется новая мистическая эпидемия (дай бог, если на порядок ниже предыдущей по накалу страстей). Или, к примеру, чтобы законсервировать фактуру, увеличиваются грани ФВ и ФЭ — активизируются фаталисты. Это автоматически перенаселение фактуры, а в перенаселенных фактурах невозможны технологии, увеличивающие продолжительность жизни, то есть никакого качественного интеллектуального прогресса, наоборот, сплошные разрушительные технологии, среди которых нейтронная бомба покажется детской хлопушкой. При инерционном откате будет катастрофическое истощение ресурсов среды обитания и автоматически мутация биотипа, если, разумеется, таковой не вымер. Поэтому представлять себе все сложности и закономерности работы этой, казалось бы, простой схемы — одно. Работать с ней — дело совсем другое. Но дубль-треугольник не является чем-то принципиально инородным или искусственно привитым. Само начало экстрамутагена, пока еще не сообразовались полюса, по геометрии выглядит так (см. рис. 3).
И чем дальше идет развитие, тем больше дубль имеет возможность вращаться вокруг своего центра. Уж не знаю, на каких болтах и шарнирах он крепится, однако фактурологами было замечено еще одно принципиальное свойство фигуры: чем чаще и активнее она дергается во все стороны — тем больше становится зазор между исходным треугольником и дублем. Критическая величина зазора может означать два момента: один приятный другой неприятный. Начну с последнего. Вероятнее всего, это грядущий «конец света» — либо от слишком быстрой мутации, либо от неопытности фактуролога. Второй, приятный, заключается в том, что цивилизация с этого момента перестает быть фактурой и, соответственно, приобретает все лучшие свойства цивилизации Ареала. У наблюдателя может сложиться впечатление, что двум треугольникам в системе не место. Что один из них прямо-таки выворачивается наизнанку, желая избавиться от другого. В результате на месте остается один, или место оказывается вакантным.
В заключение добавлю, что схема целиком взята из мутационной сетки, но рассмотрена, можно сказать, безо всякой привязки к МВС! то есть сугубо абстрактно. Что же касается эффекта, легкомысленно названного «зазором», будто речь идет о дырке между досок, — то смысл его будет изложен в следующем фрагменте.
Глава 11
Настал момент, когда Логана перестали терпеть даже боги. Богомол стал беспокойным и раздражительным. Его истощенное бессонницей тело стало чесаться и потеть без причины, а молельня, в которой некогда без труда помещались все фариане выруба, показалась ему недопустимо тесной. Сначала он по привычке упрашивал богов повлиять на Бароля, убедить его не расковыривать преисподнюю и выбросить прочь несчастного ингурейца. Но боги были глухи к его молитвам, словно вовсе не считали полудохлого выродка божественной тварью. Потом Логан упрашивал Бароля повлиять на богов, чтобы те проявили благоразумие и забрали на небеса все, что неразумные фариане выудили из каменного колодца. Тем самым богомол оскорбил не только самые светлые надежды Бароля, возложенные на маленькое подземное чудовище, но и неприкосновенное достоинство высочайших покровителей, которые своим молчанием ясно дали понять, что животной твари в царстве Юливана не место. В конце концов Логан замолчал. И чем дольше молчал — тем сильнее потел и чесался, а к услугам молельни прибегал лишь в самом крайнем случае, когда надо было укрыться от агрессивно настроенного хозяина фарианских владений.
Логан использовал любой предлог, чтобы отлучиться от богомольных обязанностей. Он пристраивался к первой подвернувшейся работе, если из окна просматривался хотя бы небольшой участок лестницы, ведущей в темный коридор каменных склепов. Нанимаясь на дежурство в писарне, он не сводил глаз с пробоины в жалюзи, сквозь которую хорошо просматривалась внешняя веранда. Он простаивал у чана часами, не чувствуя времени и усталости, окуная в горячую смолу исписанные деревяшки и развешивая их над выступом дымохода, отполированного смоляными каплями до красноватого блеска. От неусыпного дозора его глаза то и дело слезились, но он, как неутомимый страж истины, нес вахту поочередно то правым, то левым глазом, осыпая проклятьями смоляной котел всякий раз, когда горячие капли прилипали к рукам. Логан, оставаясь истинным богомолом, обладал интуицией, и каждый посторонний шорох на веранде чувствовал прежде, чем слышал под барабанной дробью дождя. Он замирал, если капли теряли мощь, увязая в волосах незваного пришельца, или сбивались с такта, ударившись о капюшон. Логан, как всякий истинный богомол, обладал ненормальной чувствительностью к малейшим признакам дисгармонии окружающего пространства и становился сам себе противен, если не мог с этим сладить. Он чувствовал себя уверенно, лишь когда все вокруг подчинялось знакомому, заданному веками сюжету одного и того же действа. Но то, что Бароль хранил в одном из склепов, выбивалось из всех известных ему сюжетов и раздражало чрезвычайно.
Появление в вырубе ингурейца, казалось, не просто грубо нарушало законный порядок вещей, а прямо-таки переворачивало с ног на голову. Выруб критически обезлюдел. Даже Бароль, некогда сутки просиживавший над существом, потерявшим божественный облик, стал пропадать неизвестно где и заходил в писарню лишь затем, чтобы пересмотреть готовые записи и большую их часть отправить в огонь. Дед Махол только и просыпался оттого, что Бароль своим присутствием наводил в писарне немыслимый грохот, и засыпал тотчас, как только тишина вперемежку с дождем возвращалась на место. Все разбрелись, занялись делами или попрятались от безделья, один лишь повар, запершись в коптильне, то и дело впадал в истерику, и его истошный вой разносился дымоходом по всем этажам выруба.