Фантастические тетради

Бароль взял на колени обруганную книгу, открыл наугад и увидел то, от чего волосы на его голове чуть не встали дыбом в полную длину. На развороте страниц яркими красками в тонких штрихах был нарисован галеон «Земля» с парусом, развернутым на два полушария, на котором он не только узнал знакомые имена: «Иврона», «Априка», «Астрелия»… но и разглядел мельчайшие изгибы линий диковинных материков, с реками, озерами и холмами, которые повыше самых высоких ингурейских скал. Он знал это давным-давно. Он был уверен, что в этой «Земле» все так же, как здесь, только верблюды маленькие, а горы большие; небо высокое и неглубокие океаны…

— Что здесь? — вытянул шею Логан, но Бароль успел захлопнуть страницы. В проеме двери обозначились беззубая улыбка Махола и задумчивая физиономия Гарфизиуса.

— Вон от сюда! Все прочь! — вытолкав за дверь любопытного Логана и заперевшись на засов, Бароль вернулся к книге, но прежнюю страницу открыть не удалось. Он принялся искать ее в каллиграфической неразберихе чертежей и расчетов.

— Махол был прав. На тесьме не анголейская писанина.

— А чья же?

— Вспомни еще раз эту фразу.

— «Мы, искавшие гармонию совершенства…» — сказал Саим, — хоть, впрочем, я не уверен… А что, философские течения небесных парусов нам могут как-нибудь пригодиться?

УЧЕБНИК. ОСНОВЫ ФАКТУРОЛОГИИ. Предельные цивилизации

В этой главе, последнем фрагменте «фактурологии», мне меньше всего хотелось бы увлекаться логическими расчетами; несмотря на то, что описание предельных цивилизаций сплошь должно состоять из схем и диаграмм с минимумом пояснений. Как можно без математических конвульсий принять факт, что старость не имеет перспективы? Что старость цивилизации, как старость человека, не оставляет после себя ничего, кроме иллюзии… Благодарные потомки — наследники мудрости, — о, если б это в действительности было так! Просто в троллейбусе освободилось место, просто кто-то намерен его занять, просто все мы едем по одному маршруту, а выходя, предлагаем новому пассажиру свой пробитый талон и знать не хотим о том, что поступаем нечестно.

Понятие «предельные цивилизации» берет свое начало от двух истоков: один — орканейтралы; другой — беспрецедентный эксперимент, описанный ранее в «фактурологической версии мадисты». Орканейтралы — как факт; эксперимент — как бесспорное его доказательство. Стихийные сообщества автосенсориков Ареала иногда называют «откатом цивилизации», — это имеет свою социальную подоплеку. Существа, прошедшие все доступные уровни мутации, имеющие колоссальную защиту мозга, вплоть до высших, мадистогенных уровней допуска в навигации, внезапно отходят от дел. Причина совсем не в том, что техника перестает подчиняться, пропадает элементарное желание деятельности и возникает желание паразитировать, как первая переходная стадия к полному орканейтралитету. В Языке Ареала есть специальный термин «пассивный теоретик» — существо, которое имеет неуемную страсть растекаться мыслью по древу, вместо того чтобы забивать в древо гвозди. Почему я говорю о навигаторах высших уровней допуска, — потому что явление переходной стадии орканейтралитета в технопарках наблюдается лучше всего. Локальные сети парков часто обнаруживают информационные «опухоли» ненормальной природы: практикующий инженер элементарную операцию типа 1+2=3 введет в сеть без пояснений, но вдруг на фазе 1+, как нарыв, начинает разрастаться информационный шквал допусков, вероятностей, углов зрения и тому подобного. Оператор, убрав этот мусор из архива, непременно поинтересуется, не спятил ли какой-нибудь навигатор выше 8-го допуска? Как этот пассивный теоретик будет выглядеть на примере живого гуманоида — я не знаю. Скажу лишь, что переходная фаза не всегда заканчивается орканейтралитетом, частенько проходит как временное помутнение рассудка. Если не проходит, наступает следующая фаза — создание стихийных сообществ орканейтралов, с полной автономией относительно окружающего мира, состоящих порой из мало совместимых рас и биотипов (если таковой сохранился), с воплощением в естественные материальные субстанции, порой довольно уродливые, и тому подобные мрачные чудеса информационной маскировки под единую универсальную субстанцию, называемую «Ничто». Эти сообщества в фактурологии получили название «предельные цивилизации».

Наблюдая внутренние метаморфозы такой социальной среды, можно обнаружить все необходимые признаки фактуры, которая с экстрамутагенной ступени имеет четкую тенденцию воплотиться в состояние неорганического вещества — этакий поиск устойчивого симбиоза при минимальной затрате сил. Нормальный старческий маразм. Разумеется, речь идет не о стремлении превратиться в дерево или камень, а о желании (порой неосознанном) решить проблему оболочки своей фокусной антенны. Субстанция личности, как стабильная величина, наделена определенной кондицией — от тела гуманоида до информационной защитной оболочки, которая не только ограждает субстанцию, обозначает ее в пространстве и времени, но и помогает ей функционировать. Фокусная антенна (как любая антенна антигравитанта) — величина переменная, наделенная кондицией совершенно иной природы, не совместимой с природой гуманоида WW. Субстанция личности предполагает точку восприятия — переменная антенна не делает точечных трансляций; пока функционирует субстанция личности — восприятие может быть только беспорядочным, хаотическим, хоть и чрезвычайно мощным. Это тот случай, когда микрополярное включение себя исчерпало, а для макрополярного нет оснований. Единственный и самый надежный способ выхода из этой ситуации — нейтрализация микрополярной привязки, насилие над Естеством, в результате которого субстанция личности индивида исчезает, как точка координат, и уже не имеет возможности когда-либо возникнуть снова. Эти сложнейшие тонкости гарвалистики в человеческом восприятии могут выглядеть как банальное самоубийство. И если цивилизация настроена на такой процесс — стараться ей воспрепятствовать не имеет смысла. Предельные не питают злобы к окружающему миру, но если что — умеют за себя постоять.

Однако решать проблему антенны можно и другим способом. И сообщество орканейтралов не клуб самоубийц, а вполне сообразительные существа, которые, понимая причину своего дискомфорта, предположили, что расширение диапазона антенны с точки «фокуса» до минимального пространства хотя бы на уровне элементарной геометрической фигуры — существенно облегчит «антенное» восприятие мира и даже даст хорошую фору «полярному» восприятию. Что ни говори, а информация Естества с Уровня Z только выиграет, если ее поток будет расширен за счет соседних Х и У.

Надо сказать, этот путь решения проблемы наиболее опасен. Одно интуитивное понимание процесса ничего не дает. Практические манипуляции с антенной, даже в рамках Z-диапазона, предполагают практическую манипуляцию с антигравитантом, — это так же опасно, как разбирать гранату, не имея понятия, что за «игрушка» у тебя в руках. По статистике, предельные цивилизации, имеющие такую «игрушку», выживают в одном случае из ста. Если учесть, что количество орканейтралов к общему числу разумного поголовья Ареала исчисляется в миллиардных долях процента — вряд ли подобное направление деятельности оправданно. Как можно подорваться на антигравитантах? Как угодно. Хорошо бы знать, как на них не подрываться; и если существуют до сих пор предельные цивилизации, ведущие успешные опыты с таким опасным предметом, — так это только до поры до времени. Иметь проблемы на свою голову можно великим множеством способов: от бытового контакта с полтергейстом (да простят меня уфологи) до моментального сжатия вселенной в одну точку (да простят меня физики), с перспективой свертывания к чертям нескольких пространственных Уровней. Вопрос не в том, как подорваться, было бы желание, а в масштабах предполагаемых разрушений. Желание устроить вокруг себя мертвую зону у предельных, как правило, есть. И сюжетов по ее устройству хватит на долгую мыльную оперу с элементами триллера. Все говорит о том, что интеллектуальный прогресс не стоит на месте даже тогда, когда имеет тенденцию к саморазрушению. Фактурологи говорят иначе: «Оркариумная нейтрализация есть в чистом виде мутация субстанции личности, первая практика адаптации микрополярных субстанций в субстанции макрополярной». Но «суперреактивный» мутагенез, позволяющий точечную константу превратить в пространственную переменную, пока что не наблюдается. Вполне возможно, что его попросту нет, как нет исчерпывающих объяснений происхождения в естественной природе самой субстанции личности. И если цивилизация Ареала не представляет себе в полной мере таинства происхождения естественных фактур — значит, в будущем ее ничего нового не ожидает. Ее апогеем станет поворот назад, а ее логическим концом — возвращение к истокам. Дескать, ваша миллионолетняя история подошла к концу, и на следующей остановке пассажиров не будет. Как говорится: выход обычно находится там же, где вход, а антигравитант — всего лишь фактор тормозного парашюта. «Может быть, — говорят фактурологи, — когда-нибудь мы найдем цивилизацию, способную обойти последний барьер. Но пока еще не начали, всем разумным существам, ведущим борьбу за выживание, надо усвоить одну простую истину: борьба за вымирание, порой, оказывается гораздо более трудной и жестокой».

Глава 30

— Так и сказал, убираться с планеты подальше? — переспросил Бароль, разглядывая красочные картинки с парусами. Саим кивнул.

— И повторил много раз.

— Хороши дела. Будто я сам не догадался, что отсюда пора уносить ноги. А он не уточнил, куда и каким образом?

Саим лишь улыбался в ответ.

— Представь себе, в моей голове до сих пор шумит море.

— Оно шумит под фундаментом прики. Начался прилив.

— Как вовремя мы успели. Скажи честно, если б я не сохранил книгу — ты не поверил бы ни за что?

— Случайную книгу можно купить у бродячего торговца, который за одного рыбьего тамаципа библиотеку готов продать. Твоя слепота уничтожила сомненья. Так же были ослеплены Клис и Фальк. Они нашли «молнию Босиафа». Эта штука светится ярче солнца.

— Неправда, — возразил Саим, — я уверен, она светится точно так же.

— Ингурейцы верят, что она собирает души умерших альбиан. И не поднимется раньше чем призовет к себе последнего из нас.

— Этого не будет никогда. В Папалонии воды нет. Мы должны отправиться туда, чтоб ты увидел своими глазами…

— Черные камни и плесень? — удивился Бароль. — Как ты не понял до сих пор, что это не та Папалония; что она станет такой через тысячи лет, когда сойдет вода.

— Значит, «молния Босиафа» без нас не поднимется, — заявил Саим, — не спеши, еще будет время. Если я жив до сих пор — значит, я бессмертен. Я ведь, правда, бессмертен?

Бароль углубился в книгу, стараясь разобрать анголейские каракули.

— Фальк покончил с собой, — сказал он, — Клис не вернулся. Мертвая вода стоит стеной повсюду, от Косогорья до пещер Ингуреи. Люди пропадают. Босиане даже не старались перебираться вверх по горе. Ни одна тварь не приползла к нам из низины, даже когда шпиль старой прики исчез под водой. Если б я понимал, что происходит — я бы знал, что делать. Похоже, ты действительно бессмертен, братишка.

Довольный Саим растянулся на матрасе.

— Хочешь, я приведу к тебе повара, — предложил Бароль, — этот плут изобрел чудодейственный яд: в дождевой воде он безвреден, в морской — убивает наповал. Как я могу расстаться с таким гениальным негодяем? Я заколотил его в бочку и просверлил одну дыру сверху, чтоб не убился без моего разрешения. Думаю, если направить его изобретательность против твоей слепоты…

— Не надо, — ответил Саим, — не хочу видеть море на месте Старой Прики.

— Счастливчик, — Бароль снова погрузился в книгу, — что тут скажешь?