Фантастика 1985

И почему генерал не вспоминает про журналиста? Все это были нехорошие предзнаменования.

Пэн вышел из подъезда следом за Кристи и Мондиалом.

Дождь кончился, однако на небе не было ни единого просвета.

Пэн направился было к своему “бьюику”, но Кристи остановил его:

– Господин Муррей, садитесь в мою машину, продолжим разговор…

Пэн молча зашагал следом за ними к черному “мерседесу”.

Около него, не замечая подходивших, разговаривали два шофера.

– Прозелит Клей!
– окликнул Кристи.

Пэн моментально узнал Пьера Веранже. Да, это был, несомненно, он. День и час, когда он, Пэн, брал у Клея интервью, во время которого невдалеке разорвался снаряд и их обоих засыпало землей, из-под которой они с трудом выбрались, запомнились Муррею навсегда. Теперь Веранже скользнул по его лицу равнодушным взглядом, вежливо обратился к Кристи:

– Куда прикажете?
– и предупредительно открыл дверцу машины.

– Не спешите, - задержал его Кристи.
– С вами хотел поговорить инспектор из министерства, господин Муррей.

– Слушаю, господин Муррей, - обернулся к нему Веранже.

На его лице изобразилась собачья готовность выполнить любую просьбу. От внезапной встречи, от воспоминаний или от того, что Веранже не узнавал его, Пэн растерялся.

– Господин Веранже… э-э… Клей, вы работаете водителем?
– пробормотал журналист.

– Да, что прикажут.

– Что же еще вам приказывают?

– Помогаю в лаборатории, убираю квартиру господину Мондиалу, готовлю пищу…

Муррей замешкался. На помощь ему пришел Кристи:

– Прозелит Клей, скажите, как вы оцениваете политическую систему нашей страны?

– У нас самая гуманная система в мире. Она представляет для всех одинаковые возможности… Предприниматель уволит с работы брата, сына, кого угодно, если они будут приносить убытки, и возьмет делового, толкового человека, который может дать прибыль. Это позволяет максимально выявлять способности каждого и ставить их на службу обществу…

Пэну было необычно слушать это от Веранже, от бунтаря и героя.

– Спасибо… господин Клен.
– Как Муррей ни старался, он не мог заставить себя называть Веранже прозелитом. У него не поворачивался язык.
– Спасибо. Господа, поехали!
– предложил он, чтобы избавить себя от нелегкого испытания.

– Да, поехали, - кивнул Мондпал.

В машине Кристи вынул пачку сигарет, протянул Пэну.

– Благодарю, от этой слабости мне удалось избавиться.

– Похвально, - Кристи спрятал пачку в карман.

Чтобы не молчать, Пэн Муррей обратился к Кристи: - Скажите, как быстро усваивает реципиент новую идеологию и трудовые навыки?

– Очень быстро, при небольшом внушении без всякой помощи.

– А не может ли реципиент со временем вернуться к своим прежним взглядам?

– В принципе это, видимо, возможно. Но вот прошло почти два года, а у нас таких случаев пока не зафиксировано.

Сидящий на переднем сиденье Мондпал молчал.

– Не возникает ли у реципиентов критических мыслей?

Беседа не мешала Муррею внимательно фиксировать в памяти все, мимо чего они проезжали.

– Что внушаем, то и приобретает.

– Одаренность каждого остается прежней?

– Творческие способности заметно притупляются, исполнительские - наоборот. Наблюдается резкое возрастание трудолюбия, исполнительности, послушания, других ценных качеств, которых сегодня недостает людям… А вот и ресторан!

– прервал себя Кристи.

Они подъехали к огромному круглому зданию с купольной кровлей. В три ряда по всей окружности располагались небольшие окна.

– Вы тоже успеете пообедать, - обратился Мондиал к водителю.
– Мы освободимся не раньше половины четвертого.

– Почему так поздно?
– удивился Пэн.

– Все в свое время, господин Муррей, - засмеялся Кристи, чем-то интригуя Пэна.

– А как вы проводите досуг?

– Я ведь еще ученик в граверной мастерской. Мне даже телевизор посмотреть некогда.

– Ну и как успехи в граверном деле?

– Мастер доволен мной. Я уже делаю надписи, могу выполнить орнамент и даже похожий портрет заказчика. Скоро начну работать самостоятельно.

В большом круглом зале необычной для ресторана почти соборной высоты было людно. Круглое возвышение посредине для оркестра и варьете пустовало. Из динамиков доносилась музыка.

– В заказе доверьтесь мне, господа, - усаживаясь за стол, предложил Кристи.
– Я хорошо знаю здешнюю кухню.

– Очень вам признателен, - ответил Пэн.

– А вы, господин Муррей, присматривайтесь. Вся обслуга здесь - новообращенные.

– Благодарю.

Пэн еле успел зацепить взглядом нескольких официантов, споро обслуживающих посетителей, как к ним подошел красивый мулат лет двадцати пяти. Обнажая белые зубы, он приветливо произнес: - Добрый день, господин Кристи, добрый день, господин Мондиал, добрый день, господин… простите…

– Господин Муррей, - подсказал Кристи.

– Добрый день, господин Муррей, меня зовут Чарли. Что будете заказывать?

– Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете?
– обратился к нему Пэн.

– Около года, господин Муррей.

– А чем занимались раньше?

– Не помню. Со мной что-то случилось. Я очень сильно болел, был без сознания. А господа Кристи и Мондиал вылечили меня. Спасибо им.
– Чарли поклонился.

– Вам нравится здесь, Чарли?

– Более чем нравится. Очень хорошее питание, и у меня своя комната, - он кивнул на стену.
– Работаю через день.

Хотя такую заземленность чувств и потребностей новообращенных Муррей предполагал, втайне он надеялся услышать нечто иное. Ему захотелось узнать об обслуге ресторана как можно больше. Самый невинный вопрос поможет выявить о них что-то выходящее за рамки сложившихся представлений.

– Вы женаты, Чарли?

– Не знаю, господин Муррей. Вероятно, у меня остались где-то жена и дети, но я их забыл. Новой семьей пока не обзавожусь, вдруг найдется первая.

Делая заказ, Кристи проявил изысканный вкус настоящего гурмана. Он так и сыпал названиями причудливых блюд и подробным описанием сложных способов их приготовления. Пэн был равнодушен к пище и в чудесах кулинарии не разбирался.

Он наблюдал за снующими по залу официантами. Поэтому слушал Кристи рассеянно. А из названных им блюд знал только черную икру да иракский паштет куббу… Его внимание остановилось на какой-то фразе Кристи: