Фантастика 1985

– И три билета к тетушке Таире…

– Сейчас выполню., господа.

– Что это за тетушка Таира?
– как можно беспечнее поинтересовался Пэн.

– Не спешите, - лукаво подмигнул Кристи.
– Вы получите удовольствие.

Все это не нравилось Муррею: ни двусмысленный тон собеседников, ни их хитрые, таинственные ухмылки. И даже обстановка в ресторане показалась ему подозрительной. Мало обедающих, люди в военной форме. Особенно смущали круглые ниши с темными стеклами, расположенные в стене по всей окружностк зала. Они казались множеством направленных на него глаз некой всевидящей и понимающей следящей электронной системы. Ему даже почудилось, что эти ниши - глаза, словно живые, меняют выражение; то чуть прищуриваются в зловещей улыбке, то смотрят неподвижным карающим оком.

Наконец Муррею удалось оторваться от холодного блеска стеклянных ниш. Зацепившись взглядом за вежливого официанта, обслуживающего соседний столик, он проговорил:

– Обычные люди. Даже не подумаешь…

– Не совсем обычные, - возразил Кристи.
– Вы можете гордиться, господин Муррей, что обедаете в этом ресторане. Вас обслуживает созвездие личностей. Бывшие политические и профсоюзные боссы, партизанские вожаки, литераторы, художники, философы. Другого такого заведения вы не найдете.

– А насколько устойчива социальная роль, которую вы этим людям… - Пэн не сразу нашел подходящее слово, - предлагаете? Не пытаются ли они изменить ее?

– Новообращенный, как и любой человек, ищет.органичную сферу приложения своих сил. И бывает, что находит не сразу. Это в порядке вещей. Но за рамки предназначенного ему амплуа он обычно не выходит.

Официант принес вино, закуски.

Кристи наполнил бокалы.

– Я хочу выпить за вас, господа, - произнес Пэн, - за ученых, которые потрясли меня своим изобретением. Думает ся, сферу применения вашего облучателя можно расширить Нельзя ли с его помощью исправлять психику не у здоровых, а у больных, лечить психически неполноценных людей? Предлагаю выпить за то, чтобы возможности вашего изобретения использовались полнее.

– Мы лечим только больных, - заметил Кристи.

Все выпили. Кристи тотчас снова заполнил рюмки необыкновенно ароматным, густым синеватым вином. Потом торжественно провозгласил:

– Господа, позвольте мне… Кругом кричат: мы живем в век научно-технической революции. Революция - это переворот не только в общественной жизни, но и в умах, это смена господствующих сил и тенденций. Так вот, научная революция совершается ради того, чтобы господствующей силой в умах стала наука, а в обществе - ученые. Поэтому, господа, я предлагаю выпить за ученых, которым суждено возвыситься над миром.

– Наука сильнее человека, это видно на каждом шагу, - задумчиво сказал Пэн.
– Я знаком, например, с несколькими способами изменения стереотипа мышления у людей: хирургическим, лазерным…

– Это пустяки, - перебил Кристи.
– Все способы, кроме нашего, вызывают необратимые изменения в программе поведения человека и в его мышлении. Наш метод стирает только память, не затрагивая ничего другого.

– Неужели пациент никогда не вспоминает о своем прошлом?- произнес Пэн, глядя на Чарли.

– Пока известно только одно, - ответил Кристи.
– За полтора года память не вернулась ни к кому.

– Разрешите мне, - вдруг поднял рюмку Роберт Мондиал.
– Я вот что хочу сказать, господа… Да, пусть наука возвысится над обществом. Но чтобы при этом она не грохнулась со своей высоты наземь, вдребезги не разлетевшись сама, и не раздавила все, что под ней будет находиться. Поэтому предлагаю выпить за ученых, которые передают знания своим детям. За вечную касту ученых!

– На свете не может быть ничего вечного, - возразил Кристи.
– Не надо обольщаться.

– Тогда как же?
– недоумевал Пэн, подняв рюмку и не торопясь пить.

Для Муррея Роберт Мондиал с самого начала был загадкой. Пэн частенько поглядывал на этого сумрачного молчуна и старался понять, какую роль он играет рядом с искрометным Полем Кристи. Агент, приставленный военным ведомством к талантливому ученому? Телохранитель или технический исполнитель?

И вдруг странный тост! И этот тост не проясняет представления о личности ученого, но, пожалуй, еще более затуманивает его.

Бесшумно, словно тень, появлялся и исчезал официант.

– Кем этот Чарли был раньше?
– спросил Пэн.

– Живописцем и мятежником, - хохотнул Кристи.

– Вам известно его прежнее имя?

Кристи и Мондиал переглянулись.

– Это вспоминать запрещено, - развязно махнул рукой Кристи.
– Его звали Пьедро Перейро.

– Я, кажется, слышал о нем, - заметил Муррей и про себя добавил: “Даже собирался взять у него интервью”.

Муррей пил, ел, разговаривал, но когда на лестнице, что вела из кухни в зал, в очередной раз показался Чарли, Пэна вдруг охватила безотчетная тревога. Чарли вышагивал как-то подчеркнуто медленно и торжественно, выставив перед собой пустой поднос. Едва официант приблизился, Пэн увидел на подносе белеющее бумажное пятно.

– Господам приглашения из Управления ТТ, - Чарли аккуратно разложил перед посетителями что-то вроде визитных карточек.

– Интересно, кто выбрал инспектора?
– Кристи подвинул карточку Пэна к себе, прочитал: - Китти Лендлел. Ну, дорогой Муррей, и повезло же вам!

– Вероятно, сработал эффект новизны, - высказался Мондиал.

– Что это такое?
– Пэн кивнул на карточку.

– Не что, а кто, - весело поправил его Кристи.
– Самая красивая девочка из Управления тетушки Таиры.
– Кристи подмигнул.
– Понятно?

– Не совсем, - пробормотал Муррей.

– Девочек здесь семнадцать на всю базу, - хихикал Кристи.
– Поэтому они у нас, как в белом танце, сами выбирают кавалеров.

Пэн с неприязнью глянул вверх, на круглые ниши в стенах.

– А вы, я вижу, не привыкли быть пассивной стороной?
– хмельно шутил Кристи.

– Я женат… знаете ли…

– Китти Лендлел - девочка на любой вкус! Переверните карточку, Муррей.

На обороте карточки было красивое лицо с тонкими одухотворенными чертами, внимательный взгляд… Да, она была очень привлекательна.

Муррей медленно шел по коридору третьего этажа в поисках указанного на карточке номера. Вот он - 317.

Некоторое время он стоял в раздумье. Потом тихо постучал.

– Входите, - донесся мягкий женский голос.

Пэн приоткрыл дверь.

– Я жду вас, господин Муррей.

Перед ним стояла высокая хрупкая женщина лет двадцати с небольшим. Пышные белокурые волосы окаймляли бледное лицо с темно-синими продолговатыми глазами. Мебель, обтянутая светло-желтым полотном с синими цветами, такие же занавески на окнах, несколько репродукций головок Греза - все неуловимо напоминало хозяйку комнаты.