"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
— И сколько там моих? — уточнил я без особого энтузиазма.
— Четыре машины в работу взяли, — сказал опер и повесил трубку.
Я матернулся, поставил чайник и начал менять повязку — рана уже подживала по краям, но без бинтов пока было не обойтись.
Потом без аппетита позавтракал, собрался и отправился в институт с газовым револьвером в кармане. Не знаю, ставил ли перед собой такую задачу Андрей Фролов, но ему удалось меня напугать и напугать крепко.
Своим звонком опер поломал все планы, и последнюю пару я не досидел до конца, сорвался выполнять поручение. Пока ехал, прикидывал так и эдак, какую часть от
В итоге я перепугал своей мрачной физиономией Лемешева чуть ли не до инфаркта — он как открыл дверь, так и обмер весь.
— Что-то случилось? — пролепетал перегонщик, явно опасаясь дурных известий об аресте машин или кардинальном пересмотре условий сотрудничества.
— Зуб болит, — отбрехался я, решив на будущее тщательней следить за выражением лица, и протянул руку.
Лемешев тут же вложил в неё пухлый газетный свёрток и сказал:
— Здесь всё, как и договаривались с Владиславом Николаевичем.
Вот тебе и конспирация! Хотя… машину же как-то Козлов должен был на себя оформить, пришлось представиться.
Я спрятал свёрток в глубокий внутренний карман, застегнул куртку на все пуговицы и спросил:
— Когда следующая партия ожидается?
Перегонщик развёл руками.
— Сначала с этими разобраться нужно! Пока с долгами рассчитаюсь, пока снова мужиков соберу. Середина-конец ноября, раньше точно не получится.
Я кивнул и вышел на улицу, не позабыв сунуть руку к убранному в боковой карман револьверу. А во дворе — тишина и спокойствие. Да ещё обратил внимание на знакомую красную «пятёрку». И в самом деле обменялись машинами, выходит…
Время поджимало, и домой я заходить не стал, забежал в гараж, кинул сумку с тетрадями на верстак, развернул газетный свёрток и отсчитал восемьсот марок десятками и двадцатками. Стопка получилась достаточно толстой, едва уместил её, сложенную надвое, в жестяную банку из-под леденцов. Запаивать в целлофановый пакет не стал — надолго оставлять деньги в тайнике в любом случае не собирался.
Дальше поспешил в кафетерий, но на углу дома не удержался и свернул к телефонной будке. Набрал номер квартиры Марченко и, услышав Зинкин голос, сказал:
— Привет! Как дела?
Получилось неожиданно напористо, и девчонка немедленно окрысилась:
— Пока не родила!
— Ну, Зин…
— Извини, Серёжа. Я вся на нервах. У тебя всё хорошо?
— У меня — да. А ты как?
— Без изменений, — сообщила Зинка и уточнила у кого-то: — Что? — А потом вновь обратилась ко мне: — Ксюша говорит, будет с нашей лялькой нянчиться, чтобы я успевала уроки сделать.
Удивительное дело, но мысль о возможном отцовстве ни раздражения, ни страха не вызвала, и я рассмеялся.
— Это она сейчас так говорит! А как до дела дойдёт — так сразу в кусты.
— Я ей так же сказала, — фыркнула Зинка.
— Сапоги-то отбила в итоге? — поинтересовался я. — Не заставили
на помойку отнести?Тут я нисколько не ёрничал: мой подарок понимания у тёти Софьи не нашёл; скандал, со слов Зинки, разразился грандиозный.
— Под конец мама сказала, что в этих сапогах могу сразу к тебе жить идти, — рассмеялась девчонка. — Ну я обулась и пошла собирать вещи.
— И чего не дошла?
— Папа помешал. Заявил, что он тоже не против сплавить меня на твоё полное обеспечение, но предлагает всё же потерпеть до совершеннолетия, а сапоги — вещь в хозяйстве нужная. Этим всё и закончилось.
Я рассмеялся, посмотрел на часы и предупредил:
— Дядя Петя только в четверг с охоты возвращается, мне опять сегодня в ночь. А сейчас уже на другую работу убегаю.
— Тогда до завтра.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже. Пока-пока.
Трубка зашлась короткими гудками, и я повесил её, а сам дошёл до кафетерия и вручил газетный свёрток Алёне. Заодно купил стакан яблочного сока с мякотью и два пирожка с картошкой. Так себе обед, но лучше, чем ничего.
Ну а дальше я поехал прямиком на «Тысячу мелочей». Там всё было по-прежнему. Поздоровался с пацанами, потрепался с Рыжим. Прошёлся по блошиному рынку туда-обратно, перекинулся парой слов со знакомыми торговцами, присмотрелся к людям. Успел за последние дни ритмом местной жизни проникнуться, ничего выбивающегося из него не заметил.
Подошёл Стёпа, пристроился сбоку, спросил:
— А что там за сходняк намечается, не в курсе?
— Первый раз слышу, — заявил я в ответ. — Ты откуда узнал?
— Гарик сказал, всех на «Восходе» собирают.
Мне как-то резко стало нехорошо. Слишком много всего произошло за последние дни, чтобы списать общий сбор на простое совпадение. А ну как кто-то Гуревича раньше меня нашёл? Но если даже и не в этом дело, мои планы сейчас могла поломать любая случайность. Пусть всех тех планов — одни намётки, да только если всё пойдёт наперекосяк, их уже точно ни во что более серьёзное развить не получится.
— А что Рыжий? — спросил я.
Стёпа только руками развёл.
Ну да — Зайцев теперь весь из себя деловой, к нему на хромой кобыле не подъедешь.
Ладно, сам поинтересуюсь.
Я двинулся к нашему навесу и спросил там у Зайцева:
— Сёма, а что за сходняк сегодня на «Восходе»?
Тот пожал плечами.
— Без понятия. Демид сказал к половине седьмого подваливать. Зачем — не сказал.
— Мне тоже?
— Ага.
С одной стороны испытал при этих словах облегчение, с другой — разозлился.
— Блин, ну и чего ты молчал? У меня дела на вечер!
— А какая разница? — удивился Рыжий. — Дела — не дела, всё равно ехать придётся.
Я матернулся и ушёл к палатке звукозаписи, принялся изучать названия выложенных за стеклом кассет. Настроение было ни к чёрту.
Ну сейчас-то что ещё стрястись могло? Засада!
На «Восход» поехали всей компанией прямо от «Тысячи мелочей»; даже Рыжий отказался от идеи поймать попутную тачку и заскочил в троллейбус восьмого маршрута вслед за остальными. У входа в спортивный комплекс уже начали собираться пацаны из секции, но я там не задержался, только поздоровался со всеми и прошёл внутрь. Первым делом заглянул в тренерскую и — удачно. Помимо Петровича там обнаружились лишь Николай и Демид, посторонних не было. Впрочем, моё появление тоже никого не порадовало.