Фантастика 2003 Выпуск 1

– Ну что?
– нетерпеливо спросила Ария Кутузова.
– Выбрали? Я бы на вашем месте попробовала инкарнацию Ванги. Вы сразу поймете, какая удача ждет лично вас, когда вы дадите положительное решение экспертизы по моему делу. Уж не намек ли это на взятку?
– подумал я и из чувства противоречия выбрал инкарнацию номер два. Надавил на нос игрушки и бросил на посетительницу вопросительный взгляд.

Ответить она не успела.

Стены комнаты неожиданно уплыли от меня в бесконечность и стали границами Вселенной, той самой твердью, в которую можно было вбивать гвозди физических теорий с золотыми шляпками звезд. Я парил в невесомости над огромной плоской поверхностью мира, крылья мои трепетали под ветром, и я чувствовал, что здесь нет никого, кто мог бы покушаться на мою безопасность: я не ощущал запаха птиц (откуда, черт побери, птицы на астероиде?

– мелькнула чья-то чужая мысль и лопнула, как мыльный пузырь), не слышал воплей цикад, но и цветов, на лепестках которых я мог бы отдохнуть, не видел тоже. Уныло, но зато спокойно.

Я поднялся выше - коричневая поверхность ухнула вниз и пропала из поля зрения, но зато я увидел весь остальной мир: спереди, сзади, сверху, всюду. Я мгновенно потерял ориентацию, поскольку не привык смотреть затылком. Мне показалось, что желудок сейчас вывернется наизнанку, я не понимал только, откуда у меня мог взяться желудок, а мгновение спустя перестал понимать, что вообще означает это слово. Должно быть, из какой-то другой инкарнации, то прошлой, то ли будущей.

Черная тень надвинулась на меня сверху - ко мне устремилось огромное существо с пятью головами, покрытыми гладкими блестящими шлемами. Я дернулся, сложил крылья, попытался спикировать, но ничего не получилось, сильный порыв ветра бросил меня на мягкую поверхность - к сожалению, это был не цветок, а что-то несъедобное и зловещее, мир, в котором я легко мог запутаться, и мне пришлось собрать всю волю, чтобы принять единственно верное решение. Я рванулся от пятиглавого чудовища в серую пустоту между землей и небом, а потом в сторону, и вниз, и опять вверх, я лавировал и надеялся, что выживу.

Не знаю, как долго продолжался этот кошмар. Возможно, всю жизнь. Во всяком случае, не меньше вечности. Я устал, и мне стало все равно. Жизнь, смерть - какая, по сути, разница? Увидев перед собой холмистую громадину, я сложил крылья, бросился вперед и вцепился всеми лапками в мягкую поверхность. Я ощутил знакомый запах - это был запах женщины. Это было женское плечо, остров отдохновения, единственная бабочкина радость…

– Послушайте, Шекет, - сказал женский голос, - не могли бы вы для начала встать с меня?

Я открыл глаза и к своему ужасу обнаружил, что лежу на Арии Кутузовой, а бедная Ария распростерлась на полу моего кабинета, рядом валяется перевернутый стул, а кукла с разорванным подолом висит головой вниз на торчащем из потолка синтезаторе воздуха.

– Простите, ради Бога!
– воскликнул я, поспешно поднимаясь и приводя в

порядок одежду - не только на себе, но и на Арии.
– Видите ли, я сел на ваше

плечо… То есть, не я, а бабочка… То есть, конечно…

Я вконец запутался и, стянув с синтезатора аппарат для стратификации

инкарнаций, осторожно положил его на стол, стараясь не нажать случайно ни

на нос, ни на глаза.

– Я понимаю, - улыбнулась Ария Кутузова.
– Но зачем вы выбрали

вторую инкарнацию? В облике Ванги или хотя бы наложницы вам было бы куда

удобнее…

– Вы так думаете?
– спросил я.

– Уверена!
– воскликнула Ария.
– Быть женщиной не так плохо, как

воображают некоторые мужчины.

Я не стал ввязываться в вечную, как мир, дискуссию и сказал:

– Замечательное изобретение! Как вам удалось? Послушайте, милая Ария, я, конечно, дам положительное экспертное заключение, и вы получите свой патент. Но при одном условии! Мы должны вместе работать над усовершенствованием прибора. Мои знания инкарнаций и ваш технический гений… - Согласна, - сказала Ария Кутузова так быстро, будто я просил ее стать моей женой.

Не прошло и часа, как все документы были оформлены, счастливая Ария стала обладательницей вожделенного патента, и мы направились в институтский буфет, чтобы за чашкой гнусного церерского кофе обсудить дальнейшие планы.

ПЛАНЕТА-ЩУПАЛЬЦЕ

Игнас Бурбакис мне понравился. Он понимал, что мое время дорого и потому не тянул: назвал себя, объявил о желании получить патент, в общем, ясно было, что человек не впервые имеет дело с экспертами.
– Я изобретаю планеты, - заявил Бурбакис.
– Восемнадцать язапатентовал в галактике Золотой Ветви, еще тридцать одну в галактическом скоплении Воплей Каузарских, еще…

– Не нужно перечислений, - очень тактично прервал я клиента.
– Я вам

безусловно верю. Правда, не вполне пока понимаю, что значит - изобретать

планеты. Планета по определению есть твердый шар, светящий отраженным…

– Это грубейшая ошибка астрономических справочников!
– воскликнул Бурбакис.
– Да, планеты не светят собственным светом, они слишком холодны. Но почему - шары? Вы, Шекет, побывали на сотнях планет нашей Галактики… - А также на десятках планет в других галактиках, - скромно добавил я, чтобы не отклониться от истины.
– Вот видите! И везде вы видели простые, как формула квадратного трехчлена, шарики. Вам не было скучно? Скучно? О какой скуке говорит Бурбакис, если каждый мир обладал своим запасом загадок, странностей и опасностей, от которых порой хотелось бежать на другой край Вселенной?
– Мне не бывает скучно!
– заявил я.
– Однако, какое это все имеет отношение к вашему изобретению?

– Прямое! Хочу запатентовать планету, отличающуюся тем, что она имеет форму вытянутых в пространстве нитей, которые можно завязывать узлом, располагать в любом направлении, разрывать, соединять и вообще делать все, что позволит фантазия изобретателя и законы механики.
– Гм… - протянул я, - и по-вашему, эту огромную тянучку можно назвать планетой?

– Кто скажет, что это звезда, пусть первым бросит в меня камень!
–

воскликнул Бурбакис.

– На звезду ваше изобретение похоже еще меньше, - согласился я.
– Но, уважаемый господин, мы в нашем Бюро не выдаем патентов на идеи, как бы они ни были замечательны. Мы регистрируем изобретения, которые могут быть воплощены в металле, энергоне или, на худой конец, в камне.
– Уважаемый господин эксперт, - сухо сказал Бурбакис, - я не продаю идеи. Планета, которую я намерен запатентовать, существует в виде промышленного образца, и я предлагаю вам провести экспертный анализ изобретения, немедленно вылетев на моем звездолете.
– Вот как?
– усомнился я.
– Что ж, демонстрируйте.

Я только впоследствии понял, насколько был опрометчив!

Лететь пришлось недалеко. Бурбакис приобрел для своих целей красный карлик ЕН4567/3 на расстоянии пяти парсеков от Солнца. Звездочка еще та, скажу я вам: вся в пятнах, будто немытая сковородка, да еще и без единой нормальной планеты - одни только астероиды носятся по невообразимым орбитам, так и норовя заехать в корму зазевавшемуся пилоту.

Влетели мы в систему с северного полюса, и мне сразу бросились в

глаза странные темные нити, пересекавшие багровый диск звезды.

– Вот, - с гордостью заявил Бурбакис, - это планета Бурбон.

Мог бы придумать название поскромнее, честно говоря.

Не прошло и часа, как наш звездолет влетел в густую сеть. Длинные зеленые щупальца извивались со всех сторон, грозя захватить наше суденышко. На глаз я не мог оценить толщину щупалец и бросил взгляд на дальномер. Несомненно, это были самые большие щупальца, какие мне приходилось видеть - толщина их достигала трех-четырех сотен метров. Они извивались и казались живыми, я решительно не представлял, как мы станем садиться на эту ускользавшую поверхность.