Фантастика 2003 Выпуск 1

– Дорогой Шекет, - голос адвоката так щекотал мне изнутри черепа переносицу, что я готов был вывернуться наизнанку, чтобы почесать себе глазные нервы.
– Дорогой Шекет, суд и без того сделал достаточно много. Итак, изложите вашу версию, и я гарантирую вам минимальное наказание.
– Как вы можете что-то гарантировать заранее?
– пробормотал я, но не стал дожидаться ответной щекотки и в нескольких словах поведал адвокату, как его психически больной соплеменник решил было уничтожить разумную жизнь во Вселенной, и как я вынужден был в порядке самообороны рассеять на атомы беднягу Зерацубера Восемнадцатого Три Штриха.
– Понятно, - сказал адвокат, и мне даже показалось, что он зашелестел в моей голове какими-то бумагами, хотя, конечно, это было всего лишь субъективное впечатление.
– Какого наказания вы добиваетесь? Я не могу требовать слишком многого, потому что ваше преступление ужасно - убийство есть убийство, какими бы благими целями оно ни было оправдано.
– Я надеюсь на оправдание, поскольку, как уже говорил… - Об оправдании не может быть и речи! Убийство - это убийство, и вы сами в нем признались.

– Скажите, - подумал я, - а какова максимальная мера наказания, которой я могу быть подвергнут? Надеюсь, не казнь через повешение? Было бы затруднительно повесить меня, поскольку никакая виселица на поверхности нейтронной звезды не просуществует и секунды - ее раздавит поле тяжести… - Не понимаю, что вы имеете в виду, - щекотнул меня адвокат.

– Максимальное наказание, которую вы можете получить - это звание почетного гражданина Зерацубера Первой Линии. Но я вряд ли смогу добиться такого судебного решения. На моей памяти - а я живу по земному счету одиннадцать миллионов лет семь месяцев три дня шесть часов тридцать три минуты и две… нет, уже три секунды… - так вот, на моей памяти звание почетного гражданина Зерацубера присуждалось всего однажды. Это был приговор по делу Зерацубера Сто Пятого Шесть Штрихов, который уничтожил три миллиарда нейтронных организмов, заставив сколлапсировать внутренний разумный слой. Вы убили всего одного Зерацубера, и вам столь суровый приговор не грозит. А потому… - Стоп, - прервал я словоохотливого адвоката.
– Давайте внесем ясность. Звание почетного гражданина - это наказание или что-то противоположное?
– Это высокое наказание, к которому суд приговаривает за наиболее серьезные преступления, в число которых входит и убийство.
– Какое же это наказание?
– продолжал недоумевать я.
– Я убил Зерацубера! И меня же… А вы, адвокат, в чем ваша задача?
– Как это - в чем? Обвинитель будет требовать, чтобы вас ввели в состав Академии физиков Зерацубера, а мое дело - доказать, что с вас достаточно и простого звания Почетного гражданина!
– Меня наказывать собираются за убийство, в конце-то концов, или награждать?
– в совершенном отчаянии что бы то ни было понять воскликнул я и для убедительности хлопнул себя ладонью по лбу.
– Наказывать!
– поддавшись моему настроению, воскликнул Зерацубер Седьмой Штрих.

– Скажите-ка, - вкрадчиво задал я провокационный вопрос, - а какова на вашем Зерацубере самая большая награда, которой удостаивают избранных?
– О!
– щекотка адвокатской речи так достала меня, что я принялся колотить себя обеими руками.
– Самая большая награда, мечта каждого Зерацубера: распыление на частицы, полная нейтронизация, чтобы ни единого электрона… Но это практически невозможно… - Итак, - сделал я свой вывод, - если я правильно вас понял, господин адвокат, то мечта каждого жителя вашей нейтронной звезды - это быть уничтоженным на веки вечные?
– Разумеется! Что в этом удивительного?
– Видите ли, - сказал я, - на приличных планетах разумные существа мечтают жить долго и счастливо, а за убийство, бывает, приговаривают к пожизненному заключению, поскольку смертная казнь на большинстве планет Галактики отменена.
– Ох, - вздохнул адвокат.
– Мы, зерацуберы, или, как вы нас называете, нейтронники, практически бессмертны. Сгусток нейтронов, если он расположен в недрах нейтронной звезды, может существовать вечно - во всяком случае, пока существует Вселенная. Ну, проживешь миллиард лет, и так надоедает… Так хочется уничтожения! Но это невозможно. Как может один нейтронник уничтожить другого, если даже самой природе это не по силам? Иногда просишь приятеля: ну попробуй, давай соорудим ядерный канал, направим электронный пучок… Обычно ничего не получается. Но иногда возникают благоприятные условия, и кому-то из счастливчиков удается покинуть этот мир. Тогда его убийцу, естественно, судят и присуждают, скажем, к почетному званию приват-доцента… Это в самом простом случае.

– Понятно, - произнес я задумчиво.
– А что мне будет, если я явлюсь на ваш Зерацубер и уничтожу весь верхний цивилизационный слой?
– О!
– щекотка адвоката была полна экстаза.
– Вас присудили бы к высшей мере! Может, даже сделали бы руководителем всей нашей Академии! Я мог бы быть вашим адвокатом, кстати говоря. Но неужели у вас есть способ совершить то, о чем вы говорите?
– Нет, - признался я после короткого раздумья. Действительно, откуда у простого эксперта по безумным изобретениям такие возможности? Ведь чтобы снять слой с нейтронной звезды, нужна такая энергия, какую вряд ли вырабатывают за год все энергостанции Солнечной системы!
– Жаль, - сказал адвокат и продолжил с неожиданным воодушевлением.
– Но ведь вы сумели разделаться с Зерацубером Восемнадцатым Три Штриха! Почему бы вам не сделать этого, например, со мной? Конечно, второго убийства мои соплеменники вам точно не простят и обязательно приговорят к пожизненной должности декана исторического факультета Главного университета Зерацубера. Но если вы считаете, что такое наказание вас устроит…

– Не думаю, - сказал я.
– Плохо представляю, как бы я стал преподавать студентам, которых не смогу увидеть даже в микроскоп.
– Жаль, - повторил адвокат и неожиданно заговорил настолько сухим и официальным тоном, что у меня в голове даже чесаться перестало.
– Итак, Иона Шекет, суд только что состоялся и вынес свой вердикт. Мое слово защитника было, конечно, принято во внимание, тем не менее, избежать наказания не удалось. Вы приговариаетесь к почетному званию заслуженного эксперта Академии наук Зерацубера. К исполнению обязанностей можете приступить в любое угодное для вас время. На этом мои обязанности считаются исчерпанными, и я прерываю диалог.
– Погодите!
– воскликнул я, но было поздно: щекотка прекратилась полностью, адвокат Зерацубер Седьмой Штрих исчез из моего сознания. Как и сорок минут назад, я сидел на диване в своем кабинете на Церере, но теперь я ощущал себя не убийцей, а благодетелем. Что до нового звания, то не думаю, что меня оно могло отяготить. В конце концов, разве я не был почетным членом десятка других Академий и доктором самых разнообразных наук? Я вздохнул, отер со лба пот и поблагодарил небо за то, что родился человеком, а не нейтронником, вынужденным жить столько, сколько существует Вселенная.

СПАСИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ

Память - странная штука. Думаешь, бывало, о чем-то, и вдруг из так называемой глубины подсознания всплывает воспоминание, которое тебе в данный момент совершенно ни к чему. А в иной момент и хочешь вспомнить, что было, к примеру, надето на моей бывшей жене в тот момент, когда она сражалась с бигурами на Аклоне-5… И не вспоминается. Это я к тому говорю, что диктуя как-то компьютеру рассказ об удивительных приключених, случившиеся со мной во время последнего отпуска на Земле, я совершенно неожиданно вспомнил Чипакутра Экива. Ну зачем, скажите на милость, мне нужно было вспоминать этого заносчивого типа, возможно, даже гения, но все-таки очень неприятную личность? Однако ухмыляющиеся физиономии Экивы так и стояли перед глазами, мешая сосредоточиться, и я сказал компьютеру: - Погоди-ка… На чем мы остановились? На том, как сержант Фрумкин придумал для меня новое наказание? Запомни этот момент, мы вернемся к нему позже. Я тут вспомнил одного типа, и пока не забыл, давай-ка запишем… - Эти люди, - заявил компьютер, - так непостоянны. А Шекет так и вовсе не способен сосредоточиться даже на полчаса. Я пропустил этот выпад мимо ушей, поскольку хорошо знал характер своего компьютера.

– Готов?
– спросил я.

– Ну, - нетерпеливо сказал компьютер.

– Чипакутр Экив был рожден на Иштихе-2, - начал я, - и это уже говорит о многом. У них там все двоится, поскольку в недрах Ио находится небольшая черная дыра, искажающая силовые линии пространства-времени. Очень интересно для экскурсантов, но для коренных жителей - источник неприятностей. Если они строят город, то точно такой же появляется сам по себе на противоположной стороне планеты. Когда рождается младенец, у него непременно будут либо две головы, либо два туловища, либо сам он раздваивается и живет как бы двумя жизнями сразу. Так вот, Чипакутр Экив обладал двумя физиономиями на одной голове, и зрелище это было настолько непривычным, что даже я, много чего повидавший на белом свете, пришел в смятение, когда этот тип явился ко мне на прием и заявил, что сделал гениальное изобретение.

Работал я в то время в Институте безумных изобретений, именно к нам являлись изобретатели со всей Галактики после того, как их прогоняли из правительственного Комитета.
– Я изложу, а вы слушайте, - сказал Чипакутр Экив, и я, еще не придя в себя от изумления, спросил: - Кого из вас слушать? Дело в том, что оба рта посетителя говорили одновременно, и хотя сказанные слова были одними и теми же, звучали они не одновременно, что создавало очень неприятное ощущение эха.
– Я здесь один, - недовольно сказал Чипакутр Экив обоими ртами, причем один рот скривился в усмешке, а другой мило улыбнулся, будто девица, которой сказали, что она очень похожа на свою покойную бабушку.
– Я веду запись беседы, - сухо сказал я, - и звуковая интерференция, создаваемая вами, не способствует качеству… Четыре глаза Чипакутра Экива уставились на меня - два со злостью, два - с недоумением, но мозг-то у посетителя был один, и принятое им решение все-таки обладало определенной логикой, а не шизофренической раздвоенностью.
– Излагать суть изобретения будет мое левое лицо, - заявил посетитель, - а отвечать на ваши вопросы - правое. Устроит?
– Безусловно, - поспешно согласился я.
– Замечательно, - сказал левый рот, в то время как правый демонстративно поджал губы.
– Итак, речь пойдет о том, что в недалеком будущем нашу Вселенную ожидают неприятные времена. Если говорить точно - то катастрофа.
– Вот как?
– я не смог сдержать саркастической усмешки. С подобными типами я уже встречался. Размышлять они могут только о мироздании в целом, а сами не отличают метеор от метеорита.
– И сколько же нам осталось?
– Восемнадцать месяцев, - сообщил правый рот, в то время как левый застыл, выставив на обозрение сотню маленьких зубов .

– Значит, я еще успею получить отпуск и устроить свои дела, -

констатировал я.
– Но если Вселенную ожидает катастрофа, то зачем вы хотите

получить патент на изобретение? Ведь оно все равно никому не понадобится!

– Мое изобретение, - сказал левый рот, - поможет избежать катастрофы, если

вы изволите, наконец, выслушать меня до конца.

Я молча кивнул и закрыл глаза, чтобы не видеть игры эмоций на обеих физиономиях Чипакутра Экива.
– Да будет вам известно, что Вселенная расширяется, - заявил изобретатель таким тоном, будто сам только что обнаружил это удивительное обстоятельство.
– Более того, да будет вам известно, что расширение это замедляется и может в конце концов смениться сжатием.
– Это известно уже больше ста лет, - не удержался я от замечания.
– Расширение сменится сжатием примерно через тридцать миллиардов лет.
– Чушь!
– воскликнул Чипакутр Экив.
– Вселенная расширяется как мяч, в который вдувают воздух. Вы были ребенком, Шекет? Подозреваю, что да. Вы надували воздушный шар? Тогда вы знаете, что сначала дело идет легко, и шар раздувается на глазах. Но потом становится все труднее вдувать новую порцию воздуха и наконец… Что наконец, Шекет? Я открыл глаза и увидел, что Чипакутр Экив замер в ожидании ответа. Оба его рта расплылись в презрительной ухмылке - он воображал, что я не смогу ответить!

– Возможны два варианта, - сказал я.
– Первый: вы перестаете вдувать воздух, и шар постепенно сжимается. Второй: вы продолжаете, и шар в конце концов лопается.
– Вы не так глупы, каким кажетесь, - пробормотали оба рта.
– Да, - признал я.
– Мне все это говорят. Но вы меня заинтересовали! Вы полагаете, что наша Вселенная может лопнуть, будто воздушный шарик?
– Конечно! Это очевидно! Вы же сами признали: расширение все время замедляется. Значит, оно или сменится сжатием - через десятки миллиардов лет, или… Все лопнет, Шекет! И произойдет это гораздо быстрее, по моим расчетам - лет через сто или сто двадцать. Вы-то столько не проживете, но ваши дети… - У меня нет детей, - сказал я.
– Предусмотрительно, - похватил Чипакутр Экив.
– Тогда подумайте о племянниках и остальном человечестве, не говоря о разумных существах с иных планет - например, обо мне!
– Подумал, - сказал я, - и мне ужасно жаль, что Вселенная вот-вот лопнет. Но что я могу сделать?
– Дать патент на мое изобретение, и я спасу Вселенную! Конечно, как я не догадался? А если я откажу в патенте, то пусть Вселенная лопается? Все изобретатели - ужасные эгоисты, бумажка в руке для них важнее звезд в небе.

– Оставьте описание патента, - предложил я, - и приходите завтра, я сообщу

свое заключение.

– Нет, - твердо заявил Чипакутр Экив, скорчив обе физиономии в страшных гримасах.
– Сейчас! Я не могу доверить столь ценные материалы… Пришлось согласиться - а как бы вы поступили на моем месте? К тому же, мне хотелось знать, что произойдет со Вселенной, когда она лопнет. И знаете, то, что продемонстрировал мне Чипакутр Экив, впечатлило. Изобретатель использовал старый, как век, метод виртуальной реальности - иными словами, погрузил меня в свой компьютер, я даже и воспротивиться не успел. Что-то хрюкнуло, щелкнуло, и я ощутил себя Вселенной - не более, не менее. Пренеприятное ощущение, должен признать. Вы можете представить себя воздушным шариком, в который надувают воздух? Ну так это цветочки по сравнению со Вселенной, в которой возникает и расширяется новое пространство. Какая-то сила растаскивала меня в разные стороны, и я чувствовал, что вот-вот… нет, не лопну, это была бы слишком легкая смерть! Я стану другим, не буду больше самим собой, и все мои внутренние органы - все эти печенки-селезенки - заживут своей жизнью в другом пространстве, а из мозга моего понаделают пончиков, и кто-то будет их есть, ухмыляясь и думая о том, что был, дескать, такой Иона Шекет, да вот лопнул, и туда ему, сами понимаете, дорога… Мог я пережить такое?