Фантастика 2008

— Пей, — настойчиво сказал он. Тополев взял свою пробирку и залпом выпил ее содержимое. — У тебя проблемы?

— Да, но я не хочу тебя втяги…

— Считай, уже втянул. Что случилось?

И Михаил рассказал ему — вначале путаясь во всех угрозах и предпосылках, потом, подойдя непосредственно к убийству, неожиданно четко и ясно. Только сказал, что убила не Дина, а он сам, и, когда объяснял возможные последствия, даже разложил их попунктно — хотя единственное, что его действительно сейчас заботило, была судьба Дианы.

— Ясно. И в чем ты его собрался растворять? — поинтересовался химик.

— В кислоте, — ответил Тополев.

— Тоже ясно. А ванна у тебя есть? Или бак какой?

Ванны у него не было.

— Ну, молодец, хорошо придумал. Леонида мне, кстати, не жалко, гнусный тип. В общем, так. Я тебе сейчас дам немножко бытовой химии, кровь стереть. Сам заберу твоего лаборанта, и дальше он — моя забота.

— Но ты… Соучастником, если что… Не хочу тебя втяги…

— Уже втянул. Ладно, у нас все ушли, сторож у меня на ночь отпросился, так что время есть, но лучше все сделать быстро и аккуратно.

По пути в лабораторный корпус Петров что-то говорил, по Михаил его почти не слушал — что-то про старых сибиряков, про москалей, про то, как до революции прадед Петрова встречал царских чиновников, в продразверстку — дед, а после войны — отец.

Опомнился генетик, только вытерев пол в коридоре насухо. У него в голове вдруг перещелкнуло, что приятель вполне мог, забрав труп, просто взять и позвонить в органы — паника затопила сердце ученого, он бросился вниз, пронесся через коридор и, уже вбежав в малый вестибюль НИИ, вдруг понял, что не представляет, где искать Петрова.

Но тот словно почувствовал. Вышел из ближайшей двери, вытер потный лоб рукавом халата, стараясь не прикасаться кожей к резине перчаток, и позвал за собой.

В белоснежном кафельном зале первым, что бросилось в глаза ученому, была кучка на столе — мелочь, ключи, несколько пуговиц и металлическая пряжка от ремня.

Петров кивнул, подтверждая догадку.

— Это все, что от него останется. Хочешь посмотреть, как идет процесс? — Тополев замотал головой, сглатывая подкатывающую к горлу рвоту. — Может, выпьешь? Нет? Ну тогда давай я тебя провожу. Ты, главное, теперь сам не спались.

— Не спалюсь, — твердо ответил Михаил. Перед его глазами была лежащая в крови Дина. — Сам точно не спалюсь.

Уже перед тем, как закрыть дверь в туннель, Тополев окрикнул Петрова:

— Насчет спирта я это…

— Спирт отдам в светлом будущем, — грозно ответил химик.

— Да нет, я не так, ты ж мне кислоту…

— Какую кислоту? — На лице Петрова застыло искреннее, почти детское удивление. — А, кислоту! Ну ты спрашивай, если что — могу кислотой, могу щелочью отдать. Хоть один к десяти, у меня этого добра знаешь сколько? А еще вот могу медным купоросом. Бери, не прогадаешь.

9

Динка поливала цветы в кабинете Мих Петровича и делала это куда дольше необходимого. Но шеф стоял на пороге, придерживая дверь и давая инструкции Жоре Лифшицу, и не обратил внимания на ассистентку. Холодная скотина, ничем не проймешь…

— А еще я вынужден напомнить, что незаконное распространение информации запрещено внутренними инструкциями, — слегка враждебно говорил Мих Петрович подчиненному. — У нас, к сожалению, совсем недавно был один неприятный инцидент…

— Да ешкин кот! — воскликнул Жора. — Вы мне это говорите, Мих Петрович? Мне?! Таки мне?! Да я ж ни духом, ни левой пяткой да никогда в жизни…

— Извините, Жора, — вздохнул Тополев. — Я, кажется, действительно перегнул палку. Просто сейчас будут введены новые инструкции, повышена безопасность, усилена охрана… Кажется, совмещение научных и административных функций не способствует душевному равновесию. Сорвался. Еще раз извините.

— А кстати, где Ленька? — вмешалась Дина, нахмурившись.

Вспоминать этого козла, который оказался сволочью и продажной тварью, не хотелось. Но надо было выяснить, чем все закончилось, чтоб он сдох!

— Уволился, — коротко сказал Тополев и продолжил разговор с Жорой.

— А-а, — с облегчением вздохнула Дина и стала дальше поливать цветы. Все сложилось как нельзя более удачно — видимо, этот ворюга свалил, замученный совестью. Она вспомнила, как очнулась в кабинете шефа, все волосы были в крови — шеф сказал еще: «Круто ты ему по зубам треснула!» Дина ровным счетом не помнила, что было и как она ему врезала, но решила ничего не говорить Мих Петровичу, чтобы не тревожить, — хотя, быть может, это было неправильно.

Жора тем временем внимал откровениям начальства.

— Ваша деятельность, Георгий, должен признать, дает неплохие результаты. Социальная реклама, несмотря на перерасход фондов, повысила доверие населения к проекту на семь и восемь десятых… По крайней мере, если не врут исследования.

— Ха! Еще бы у Жоры был плохой креатив…

— Но вот плакаты вдоль дорог меня несколько… э-э-э… смущают. И не только меня. Губернатор тоже, так скажем, удивлен. Объясните мне, пожалуйста, что означает кадр с целующимися героями «Звездных войн» и эта подпись: «Не женись на сестре»?

— Так тот ж самое оно! — гоготнул Жора. — То ж они когда не знали, что близнецы, целовались. Ха, может, Лукас и сам тогда не знал, что они в следующей серии будут близнецы… Ну и типа — идите за DNA profiling, шоб не было инцестов. Я на этом думаю всю дальнейшую пиар-кампанию построить: ролики, где выясняется, что женаты — брат и сестра, отец и дочь… Реальный креатив, гы?

— Не смешно, — заметил Мих Петрович. — На самом деле действительно это проблема, и я вам сейчас… сейчас, погодите… найду кое-какие выдержки. Возможно, пригодятся.

Тополев нашел книгу, начал читать, близоруко щурясь от солнечного света — поливая цветы, Дина подняла жалюзи.

— Вот, нашел, — сказал Михаил. — Эта проблема поднималась еще на заре цивилизации. Святой Юстин Мученик писал, «что христианин не должен бросать своих детей, чтобы потом не встретить их в публичном доме: «Чтобы мы не причинили никому неприятностей и сами не впали в грех, нас учат, что нехорошо бросать ребенка, даже новорожденного, и прежде всего потому, что почти все, кого в детстве бросают (не только девочки, но и мальчики), оказываются потом проститутками». Дина, закройте уши, я скажу Георгию одну вещь… помните анекдот? А впрочем, Дина, заварите мне кофе.