"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14

— Так себе объяснение, правда? — подмигиваю.

— И я так подумал, — вздыхает Гай. — Все, не могу это есть, — отставляет от себя поднос и вскакивает на ноги. — Я побегу, там задачка сложная.

— Помочь? — предлагаю. С математикой у меня вроде нет проблем.

Брат смотрит на меня так, будто я предложил ему выкрасть у корпорации тонну "синего тумана".

— Сделать за меня математику? — переспрашивает ошарашенно. — Это же нечестно.

Боже, Изабелла, как у тебя получилось воспитать такого ребенка?

— Ладно, — не настаиваю, — тогда беги.

Он убегает, а я вываливаю в бак для отходов почти не тронутую еду с обоих подносов.

* * *

Изабелла сдерживает свое обещание (или угрозу) и приходит в мою комнату уже тогда, когда я решаю, что она не появится. Ее пиджак распахнут, открывая вид на тонкую красную блузку с миниатюрными пуговицами и крупный круглый кулон, а в руках она держит бутылку и два стакана.

Удивленно приподнимаю брови, уставившись на прозрачную бутыль со знакомой мутной жидкостью внутри. Да быть не может.

Изабелла прослеживает мой взгляд.

— Да, с вашего корабля, — кивает. — Отличная вещь. Спрашивала, кто варил. Не признаются. А я предложила бы куда более выгодные условия труда, если бы он или она приготовили еще, — значит, Томас решил не бросать своих ради сомнительных привилегий. — Кстати, ты не знаешь, чья работа?

Пожимаю плечами.

— Я недолго пробыл на "Ласточке", — если Томас предпочел промолчать, не мне его выдавать.

— А, ладно, — отмахивается и каким-то неловким движением захлопывает дверь. — Не хочешь, не говори.

Да она уже пила.

Изабелла ставит бутылку и стаканы на прикроватную тумбочку, берет стул, поворачивает его задом наперед и садится, сложив руки на спинке. Поднимает голову.

— Ну, чего стоишь? Присаживайся.

Она не просто пила, а немало.

Сажусь на кровать, а Изабелла наливает по четверти стакана.

— Выпьем за встречу? — приподнимает свой.

Ее поведение настолько неожиданно, что соглашаюсь:

— Выпьем.

Она протягивает мне стакан и вдруг замирает, не донеся его до моей протянутой руки. Хмурится.

— Тебе ведь можно пить? Ты уже совершеннолетний?

— По законам Лондора — да, — киваю.

— Чертов Лондор, — вздыхает Изабелла, но стакан отдает. — Не смотри на меня так, — морщится. — Знаю я, знаю, что ты уже взрослый. И чтобы пить, и чтобы… — не заканчивает фразы. — Выпьем?

Сама чокается с моим стаканом и залпом выпивает варево Томаса. Снова морщится, но на этот раз от крепости напитка и нетерпеливо смотрит на часы на экране своего коммуникатора.

— Сейчас Мила принесет закуску, — поясняет в ответ на мой недоуменный взгляд.

— Ты решила напиться? — спрашиваю.

— И поговорить, — кивает. — А что делать, если у нас с тобой по-другому не клеится?

Оригинальный материнский прием — напиться вместе с сыном. Что-то Морган ни разу не предлагала мне алкоголь — у нас с ней и так не было проблем с общением.

— Что? — тут же читает по моему лицу. — Не так должна вести себя образцовая мать?

— Это не худший из твоих поступков в роли моей матери, — отвечаю. Раз уж ей хочется поговорить начистоту — пожалуйста.

Наверное, все опять написано у меня на лице.

— Если бы ту дуру сегодня не пристрелили, остальные бы не угомонились, — говорит.

Дуру, значит?

— Ты хоть знаешь, как ее звали? — спрашиваю сквозь зубы.

Пожимает плечами.

— Роза… Розалия… Розарио… Нет, не помню. Смысл? Мы их кремируем. Никаких кладбищ и табличек.

Теперь и я выпиваю залпом.

— Думаешь, я чудовище? — вопрос звучит очень обыденно.

— Иногда, — признаюсь. — Часто, — добавляю, подумав.

В этот момент в дверь стучат. Изабелла собирается встать, но опережаю ее и иду открывать.

На пороге Мила с подносом, на нем — сухарики и какие-то орешки.

— Спасибо, — благодарю, принимая поднос из ее рук.

— Все хорошо? — спрашивает одними губами.

Знал бы я сам, хорошо это или плохо, но мы с Изабеллой впервые разговариваем мирно. Значит, хорошо.

Киваю и закрываю дверь.

Изабелла тут же тянется к орешкам, стоит мне поставить поднос рядом с бутылкой.

— Последняя поставка, — комментирует. — Мои любимые. Ешь, ешь, правда тощий совсем. Еду-то, которую набрал, наверняка, выбросил, стоило мне уйти?

— Выбросил, — подтверждаю.

— Упрямый, прямо как он, — вздыхает и снова наливает.

Кто такой "он", и так понятно.

— Гай сказал, у тебя его фото в комнате, — решаюсь, пока она готова говорить, а ее язык развязан алкоголем.

— И тут…

Изабелла тянется к кулону на своей груди, щелчок, и тот открывается. Там действительно фото моего отца, совсем еще молодого. Он и погиб молодым, в двадцать девять лет, но тут Александр Тайлер еще совсем мальчишка.

— А не много ли его спустя столько лет? — спрашиваю, когда справляюсь с шоком и обретаю дар речи.

— Много, — соглашается, — теперь, когда есть ты, в изображениях нет смысла. Ты — его точная копия.

Нервно смеюсь.

— Надеюсь, ты не заставишь меня перекраситься в брюнета? — и не повесишь на стену…

Изабелла хмыкает.

— Может, я и чудовище, но не идиотка, — а потом дергает цепочку на своей шее, та рвется удивительно легко, и вот кулон уже на раскрытой ладони. — На, возьми. У тебя-то с собой и фото его нет.

Беру, скорее, на автомате. Как любой ребенок, я любил своего отца и уважаю его память, но я не настолько сентиментален, чтобы таскать с собой его фото — это не улучшит мою память.

— Ты представить не можешь, как я его любила…

Что-то мне не хочется представлять. Это какая-то нездоровая маниакальная любовь. Морган тоже любила моего папу, да так, что вырастила меня как собственного ребенка, доказала свою любовь действиями, а не обвесилась его фотографиями.

Алкоголь делает Изабеллу не только разговорчивее, но и проницательнее. Внимательно смотрит на меня, а затем выдает: