"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Стояло утро, и горожане спешили по своим делам. Мальчишки-газетчики с большими сумками и жестяными кружками продавали газеты, громко выкрикивая последние новости. Кухарки с объёмистыми корзинами шли на рынок за продуктами. Местный аналог дворника – метельщик – старательно разгонял грязь по перекрёстку, а затем отступил в сторону, давая дорогу тяжело нагруженной телеге. Я увидела нескольких чистильщиков обуви, точильщика ножей, тащившего на себе здоровенную конструкцию с точильным камнем, стайку уличных мальчишек, промчавшихся по мостовой с громким гиканьем и свистом…
– Ты сама не отдаёшь себе отчёт, в какую авантюру ввязываешься, – с упорством католического
Этими нравоучениями она уже порядком меня замучила, хотя в глубине души я не могла не признать, что в её словах есть зерно истины. Это действительно была безрассудная затея, в которой по здешним меркам слишком многое оказывалось поставленным на карту, и у меня не было чёткого и внятного ответа, зачем мне это понадобилось. Пожалуй… я всё ещё ощущала себя так, словно моя настоящая жизнь осталась в двадцать первом веке, в то время как то, что происходило здесь, воспринималось как нечто непривычное и инородное, словно я не жила сама, а смотрела кино по телевизору или наблюдала за представлением из зрительного зала. Та единственная «достойная» участь, которую могло предложить викторианское общество женщине благородного происхождения, казалась мне весьма ограниченной и неинтересной, и потому я с такой готовностью ухватилась за сумасбродное предложение Хогарта. Оно действительно могло бы принести новые, гораздо более острые ощущения, которые в этом мире могли бы показаться совершенно недопустимыми…
– Мы это уже обсуждали, – напомнила я Анабелл, решив не излагать свою позицию вслух. Путешественнице она точно будет абсолютно чужда. – И никто ничего не заподозрит. Здесь молодые девушки мыслят совершенно по-другому! Никто и вообразить себе не может, что молодая леди, да ещё незамужняя, пойдёт на такое!
Анабелл молчала, только сердито хмурила брови, и я невинно поинтересовалась:
– А почему ты не пытаешься угрожать мне и запереть меня дома? Чем я могу быть полезна Путешественникам в театре?
Лицо компаньонки слегка разгладилось, и теперь она смотрела скорее задумчиво.
– Об этом я расскажу тебе позднее. Сейчас, если вы с Хогартом сможете до чего-то договориться, твоей задачей будет осмотреться и держать ухо востро. Старайся замечать любые странности.
Оторвавшись от созерцания лондонской улицы за окном, я удивлённо взглянула на Анабелл.
– Ты о чём? У меня странное ощущение, будто ты отправляешь меня шпионить.
– В некотором роде, – нисколько не смутившись, спокойно подтвердила та, и у меня от такой открытой наглости глаза на лоб полезли.
– А теперь объясни поподробнее, – я скрестила руки на груди, напряжённо наблюдая за лицом собеседницы. – Что это за новости? Мы говорили о моём безрассудстве, а теперь вдруг выясняется, что ты хочешь втянуть меня в ваши путешественнические интриги!
На неё моё праведное возмущение не произвело никакого впечатления.
– Тебе не придётся шнырять по всему театру, суя нос везде, куда тебя не просят, – без малейших сомнений заверила она меня. – Твоя единственная задача – наблюдать. Это у тебя неплохо получается, как я уже успела убедиться.
– Но почему вы не могли отправить в театр кого-то из ваших, чтобы он сам всё выяснил?
– Это небезопасно.
Дальнейших комментариев не последовало. Я смотрела на неё, ожидая продолжения, но Путешественница явно не собиралась ничего мне объяснять. Только добавила после небольшой паузы:
– И мне самой здесь часто появляться
тоже не следует. Во-первых, потому что никто не должен узнать твою компаньонку, а во-вторых…Она замялась, на её бледном лице отразилось некое подобие борьбы, словно принимала решение, стоит мне говорить или нет, а затем вздохнула:
– Просто не следует. Сегодня я схожу с тобой, но потом… Я буду сопровождать тебя сюда и встречать после, но в театре ты будешь поступать по собственному усмотрению. Впрочем, – на последних словах в её голосе прорезались слегка ядовитые нотки, – насколько я могу судить, именно этого ты и добиваешься.
Я ответила ей ангельской улыбкой, и дальше мы ехали в молчании. На Друри-Лейн экипаж остановился (к слову сказать, сюда мы приехали в кэбе, который поймали, отойдя на приличное расстояние от дома), но Анабелл вышла не сразу. Вместо этого она аккуратно отодвинула шторку, изучая театральный подъезд и – особенно внимательно – небольшую очередь за билетами. Я не поняла, что именно или кого именно она высматривала, но потом Анабелл дала знак, что можно выходить.
Здание старейшего театра Англии было мне знакомо, поскольку я несколько раз проезжала мимо него в своём родном времени. Тогда оно казалось совсем небольшим, но здесь это двухэтажное здание вполне органично вписывалось в улицу, хотя и показалось мне заметно обветшавшим. Ах да, директор же говорил, что сейчас они переживают не самые удачные времена…
В холле театра было пусто, только женщина средних лет в сером платье и переднике занималась уборкой. В руках у неё была метёлка из перьев, которой она старательно смахивала пыль с витых перил лестницы. На наш вопрос, где мы можем найти мистера Хогарта, она указала на двустворчатые двери наверху, за которыми, по моим представлениям, должен был находиться зрительный зал.
Так и оказалось. Переступив порог, я едва не присвистнула. То ли это был своеобразный обман зрения, то ли здание изнутри было так спроектировано, но зал оказался неожиданно просторным и высоким – больше подходящим какой-нибудь опере, чем обычному театру. И вот здесь народу уже было значительно больше. Первой моё внимание привлекла разгневанная молодая женщина на сцене, которая что-то сердито выговаривала утомлённой пожилой даме, одновременно тыча пальцем в свою ярко-красную юбку. Акустика в зале была такая, что гневные реплики можно было расслышать даже в дальних его уголках:
– Как можно было так её подшить? Я вас спрашиваю – как?! Чтобы я растянулась на сцене прямо посреди действия?
– Мисс Уилфред…
– Если, по-вашему, это нормально, то выступайте сами! А я не желаю рисковать собственной шеей!
– Но, мисс Уилфред…
– Я так понимаю, наш дорогой директор наконец-то нашёл мне дублёршу?! Раз вы считаете, что можете больше не прислушиваться к моим словам!..
– Послушайте, мисс Уилфред…
– Слышать ничего не желаю! В этом театре отвратительно относятся к людям! Я немедленно увольняюсь!
– Дорогая, будьте снисходительны, – вступил новый голос. На этот раз знакомый – с первого ряда поднялся мистер Хогарт и направился к сцене, молитвенно прижимая руки к груди. – Маргарет, дорогая, уверен, это лишь недоразумение…
– Как это может быть недоразумением, если я сотню раз объясняла, как стоит подшить это платье? – воинственно подбоченившись, не желала уступать позиций женщина. – Или моё мнение теперь здесь совсем ничего не значит?
– Разумеется, значит, дорогая, – несколько утомлённо возразил директор, а затем достал носовой платок и вытер им лоб. – Вы главное достояние нашего театра…