"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18

Глава 15

Тем же вечером меня ожидал тяжёлый и весьма неприятный разговор с Анабелл. Конечно, после допроса в ковене мне уже многое было нипочём, но общение с Путешественницей здорово меня вымотало. Раз события начали принимать тот же оборот, что и в двадцать первом веке, скрывать происходящее от неё дальше было нельзя, и по возвращении домой я сама отправилась к компаньонке с повинной. На подробный пересказ поездки к магам она отреагировала вполне спокойно – то есть внимательно выслушала, и по её виду было понятно, что она готова предпринимать какие-то ответные действия. Но вот потом, когда последовал закономерный вопрос, почему магам вообще что-то от меня понадобилось, мне пришлось рассказать ей и про руны, и про жертвоприношения, и про трагическую роль Путешественников во всём происходящем.

В первый миг Анабелл опешила, потом некоторое время приходила в себя, созерцая продолжающуюся непогоду за окном – к вечеру в Лондоне начался ураган, ломавший ветки деревьев, переворачивавший повозки и вырывавший с корнем деревья из земли. От страшных порывов ветра крыша дома гудела, рамы окон трещали, а дождь снаружи лупил косыми струями, заливая стекло. А потом все погодные аномалии вылетели у меня из головы, потому что Анабелл разразилась гневными криками в мой адрес, и в какой-то момент я даже подумала, что она сейчас снова начнёт меня пытать. Путешественница разом утратила всё своё чопорное спокойствие и теперь походила на разъярённую мегеру – только змей вместо волос не хватало. Как я поняла из выкрикнутых обвинений, основной её претензией ко мне было то, что я до сих пор молчала о готовящихся убийствах. Я попыталась осторожно ввернуть, что я не знала, по какому пути события станут развиваться в этом времени, но она меня не слушала. В итоге я замолчала, терпеливо пережидая бурю. За всё это время – а бушевала Путешественница долго – к нам никто не зашёл, привлечённый воплями. Похоже, Анабелл всё же предусмотрительно поставила какую-то звуконепроницаемую защиту.

Выдохлась Анабелл удивительно резко. У меня сразу возникло сравнение с тропическим ураганом: в одну минуту ты ничего не можешь разглядеть из-за стены дождя, а в следующий момент – голубое небо и яркое солнце. Правда, намного легче мне от этого не стало – взяв себя в руки и вернув привычное хладнокровие, Анабелл заставила меня во всех подробностях и деталях изложить ей всё, что мне было известно об обрядах. Радуясь тому, что легко отделалась, я послушно рассказала ей о двух жертвоприношениях. Помня слова магов, что до третьего ритуала в девятнадцатом веке дело так и не дошло, о нём я пока не стала упоминать. Внимательно выслушав меня – а кое-что даже записав – Анабелл отвернулась к окну. Порывы ветра продолжали налетать, так что мне пару раз казалось, что окна вот-вот не выдержат и разлетятся на куски, в точности как на приёме общества «Миллениум», с которого начались мои приключения в две тысячи пятнадцатом году. О чём в тот момент думала Анабелл, мне было прекрасно известно – как она может связаться с Винсентом и прочими Путешественниками, если на улице творится настоящее стихийное бедствие. Испытывая облегчение оттого, что она отвлеклась от меня, я уже хотела тихо улизнуть к себе, но она меня остановила:

– Подожди.

Я обречённо вздохнула, ожидая нового допроса, но вместо этого Анабелл подошла к своему столу, отперла нижний ящик и некоторое время шуровала в нём. Затем разогнулась и протянула мне какой-то продолговатый предмет.

– Вот, возьми это.

Я взяла его и с удивлением обнаружила, что это был небольшой кинжал в ножнах. Совершенно простой, без каких-либо украшений или опознавательных знаков на рукояти. Вытащив его, я осторожно провела пальцем по лезвию и прошипела – из тонкого пореза пошла кровь.

– Спасибо, – удивлённо отозвалась я, рассматривая подарок. – А это зачем? Письма вскрывать?

– Для защиты, – мрачно отозвалась Путешественница. – Раз маги заинтересовались тобой, будет лучше, если ты не будешь совсем беззащитной. Он маленький – его удобно прятать в складках юбки и носить с собой.

Вздёрнув бровь, я посмотрела на Анабелл, не ожидая такой трогательной заботы обо мне любимой, но та уже перебирала стопку писем на столе и не обращала на меня внимания.

– Но я не умею обращаться с оружием, – на всякий случай напомнила я. – Я скорее себе отрежу что-нибудь важное, чем спасусь от обидчика.

– Не хочешь – можешь вернуть его мне, – рассеянно отозвалась компаньонка, выдернув из стопки конверт и пробегая глазами по его оборотной стороне. Я её уже особо не интересовала.

– Да нет… – промямлила я, решив, что какое-нибудь применение кинжалу всё же найду. – Большое спасибо.

– Не за что.

После этого мне оставалось только пожелать доброй ночи и удалиться.

* * *

Моё следующее выступление состоялось спустя два дня и проходило по стандартному распорядку. Находиться в последние дни в доме Барнсов было невыносимо – до свадьбы оставалось каких-то несколько дней, и она продолжала неотвратимо надвигаться, комментарии сэра Перси раздражали всё больше и больше, да и Анабелл не уставала напоминать мне об этом дне и о важности побега. Знакомые Барнсов тоже зачастили с утренними визитами, начали поступать предложения на чаепития, обеды и вечера – таким образом мне стало известно, что мой траур по отцу официально закончился. Сбегать из дома на репетиции и выступления становилось всё сложнее, и театр я теперь воспринимала как спасение. Обдумав и обсудив с Путешественницей дальнейшие шаги, я на следующий же день явилась в кабинет к Хогарту и напрямик изложила ему свои планы. Я не боялась честно признаться, что собираюсь сбежать со свадьбы, поскольку директор был первым человеком, кому моё замужество было совершенно невыгодно. Внимательно выслушав мою речь, он ненадолго задумался, а потом подтвердил, что раз я хочу продолжать выступать, то он может посодействовать мне с комнатой в неплохой гостинице неподалёку.

В тот день ничто не предвещало беды. На выступление я приехала вовремя несмотря на то, что в эти дни движение по лондонским улицам было затруднено – мешали поваленные деревья и сломанные ветки, преграждавшие путь не только экипажам и телегам, но и обычным пешеходам. Дождь наконец-то прекратился, но за окном вовсю царствовал холодный пронизывающий ветер, здорово портивший всем настроение. Мне же происходящее до отвращения напоминало события в моём веке, и я буквально чувствовала, как утекает меж пальцев время. Я даже отдалённо не представляла, какие шаги сейчас предпринимает ковен, чтобы найти колдуна, а спросить было не у кого – даже Майкл в эти дни не появлялся в театре, чтобы навестить Маргарет. Анабелл поддерживала связь с прочими Путешественниками, но передо мной она, разумеется, в своих действиях не отчитывалась.

В антракте я привычно отправилась на сцену. Зрители, уже знающие о новом «гвозде программы» – то бишь обо мне – никуда не расходились, а оставались на своих местах. Руки по-прежнему слегка дрожали от волнения, хотя это было не сравнить с тем полубессознательным состоянием, в котором я выступала в первый раз. Оркестр заиграл знакомое вступление, я высоко подняла голову. Свет газовых рожков всё ещё бил мне в глаза, мешая видеть, но я больше не втягивала голову в плечи, изображая гигантскую черепаху. Эх, жаль, в этом времени ещё нет видеокамер. Как бы я хотела знать, как выгляжу со стороны…

Я даже не поняла, что именно изменилось. В какой-то миг из тьмы за рампой до меня донёсся слаженный изумлённый вздох нескольких сотен зрителей, сидевших в зале. Затем мне бросилось в глаза побелевшее лицо дирижёра – мистер Скотт, не отрываясь, смотрел на меня такими глазами, словно видел зомби. Даже не поняв, что происходит, я продолжала вытягивать припев, когда меня внезапно с силой толкнули в спину. Пение резко оборвалось, превратившись в всхлип, и меня успела посетить удивлённая мысль – почему песня смолкла? Я просто не осознавала, что это был мой голос. Удар в спину был такой силы, что я не удержалась на ногах и полетела на пол. В следующую секунду с тихим шелестом что-то скользнуло сверху, меня обожгло дыханием холода, и я вскрикнула, когда одна из декораций – объёмная, изображавшая дворец царя Тесея на Пелопоннесе – придавила меня к полу, пребольно стукнув по рукам и спине. Конструкция была настолько тяжёлой, что я очень быстро убедилась, что без посторонней помощи мне не выбраться. Тогда я повернула голову и обнаружила, что по-прежнему находилась на сцене в одиночестве. В пределах видимости не было никого, кто мог бы меня толкнуть.

Раздались крики, на сцену вбежали какие-то люди и захлопотали вокруг меня, в зале зажёгся свет, громко причитала какая-то женщина… Декорацию с меня сняли усилиями нескольких человек, в числе которых были наши актёры – МакКинли, Карлтон и Мастерс, которые выбежали на сцену прямо в сценических костюмах и гриме. Хогарт выскочил следом и теперь громко извинялся перед зрителями за недоразумение и уверял их, что это лишь незначительная неприятность. Кто-то из рабочих, находившихся на колосниках и следивших за декорациями, громко клялся и божился, что это не его вина. Затем кто-то догадался закрыть занавес, отрезавший нас от зала, и продолжения представления зрители не видели.

Наконец я почувствовала свободу и с чьей-то помощью поднялась. Хогарт подбежал ко мне, громко вопрошая, цела ли я и не нужно ли позвать врача. Я же испытывала не столько боль, сколько огромное удивление, хотя тело после удара всё ещё ныло, да и синяки наверняка останутся. Потом показалась миссис Браун с завёрнутым в тряпку куском льда, который она всё старалась куда-нибудь ко мне приложить, а я вяло отмахивалась от её попыток и рассматривала двухсотфунтовую конструкцию, которая столь неудачно на меня обрушилась. Повезло, что я так удачно стояла, и зацепило меня только краем… Стой я немного дальше – и удара по голове было бы не избежать, и кто знает, чем это было бы для меня чревато…