"Фантастика 2023-122". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Эх, хорошо — произнес Мин, довольно погладив себя по впалому животу и весело подмигнув Вику
— Ну что, слушай…
Двадцать два года назад Мина случайно обнаружил один из стражей, бывших на патруле в Ламехе, столице Ирии. Обнаружили благодаря спору — поспорили двое десятников стражи Никкасу, Милли и Дин, попробовав местной настойки…
— Вот ведь неумеха — ругал неудачливого посетителя таверны Дин — вот верно говорит мой дед — не умеешь пить — не смеши народ. Нет, ну это же надо было так напиться, что упал, утащив за собой служанку с нашим заказом, и перевернув лавку с посетителями. Вот ведь олух! Теперь мы будем еще три года ждать нашу выпивку.
— А по-моему, тебе уже хватит — прокомментировал
— Да ты что! Что бы я напился до такого свинского состояния, потребуется не один кувшин, да и не пью я столько, что я, меры своей не знаю, что ли? — возмутился Дин.
— А что?Недавно уже такое было! — невинно отозвался его коллега.
— И ничего не недавно — защищался тот. А во-вторых, это был очень важный повод — рождение третьего сына у двоюродного брата моего дяди не каждый день бывает. Это повод о-го-го! Да и сейчас-то я не напился, а так, попробовал чуток.
— Ага, значит, только попробовал чуток — ехидно уточнил Мили. Ну тогда ставлю два медяка, что если заставить тебя хорошенько размяться, ну или сделать «дорожку» — то тебя будет шатать, как пьяного горожанина в праздник весны!
— Ага, счас, разогнался я тебе на потеху толпы тут выпендриваться! Давай лучше по-другому — я с закрытыми глазами, и только на внутреннем зрении пройду всю харчевню туда и обратно. Идет?
— Годится!
Дело в том, что упражнение внутреннего зрения требовало большой концентрации, позволяя при закрытых глазах видеть каким-то другим, необычным зрением, которое позволяло видеть силуэты всех предметов и живых людей и вдобавок их ауры. Это было одно из необходимых умений для десятника храмовой стражи. Внутреннее зрение — достаточно сложное упражнение, и «сильно поддатый» страж просто не сможет его выполнить, одновременно двигаясь. Так что это был довольно легкий способ выявить пьяного стража. Именно поэтому Мили заранее предвкушал забавное зрелище качающегося приятеля.
Ну а Дин решил не терять время и закрыл глаза, готовясь. Как только он стал хоть что-то различать, то тут же вскочил из-за стола, стремясь показать приятелю, что он совсем не пьяный, при этом задев кружку на столе, так что она чуть не слетела со стола, удержавшись на краю каким-то чудом. Поправляя кружку услышал смешок Мили, и тут же отреагировал: — это еще не считается за проигрыш — подумаешь, ну неудачно встал из-за стола. А про себя отметил, что набрался он порядочно, но выиграть спор — дело чести, так что еще посмотрим, кто станет богаче на два медяка! И он отважно отправился к двери, по пути рассматривая все внутренним зрением. И вдруг он увидел нечто непонятное. Сначала Дин даже не понял, что его так привлекло в том углу. Ну сидит кто-то с младенцем на коленях, и поит его чем-то, молоком, наверное. Но в ауре ребенка ясно видно кольцо дара, дара Никкасу! Притом, что в ауре взрослого ничего нет необычного — обыкновенный человек. Мысли вихрем понеслись в голове Дина:
— Откуда у этого человека ребенок с даром? Неужели украл у жрецов? А даже если и нет, то откуда? А ведь он куда-то направляется, раз обедает в харчевне, а не у себя дома. И куда он его везет? Он открыл глаза и решительно направился в угол к незнакомцу с ребенком, одновременно делая знак Мили подойти. Когда Мили подошел, Дин ему бросил — глянь на ребенка — а сам обратился к незнакомцу:
— Храмовая стража. Кто ты и откуда этот ребенок у тебя?
В это же время Мили взглянув на ауру ребенка ненавязчиво стал с другой стороны стола незнакомца, отсекая возможный путь отступления, и продолжая смотреть внутренним зрением. Он контролировал незнакомца. Это была стандартная процедура стражей — когда один допрашивал кого–то, другой страж контролировал ауру допрашиваемого, и если тот
осмеливался солгать, то тут же это становилось видно по ауре — она на мгновение мутнела в области головы. Все жители Ирии знали про это, и мало кто пытался солгать, потому что это только усугубляло вину, а злить стражей никому не хотелось. Правда, мало кто владел этим упражнением, но кто же об этом расскажет простым людям?! Для них страж с закрытыми глазами — это признак, что дело очень серьезно, и опасно для них, если они солгут. Ложь стражу — одно из тягчайших преступлений, и каралось оно соответственно — ссылкой на рудники, в Железные горы, где у преступников начинались дни тяжелого, но бесплатного труда и большие проблемы со здоровьем, правда, ненадолго (умирали там люди как мухи, может климат неудачный, или еще чего, кто знает?). А заключенных, осужденных на ссылку на рудник, всегда не хватало.— Иссигнар я, господин страж — заволновался мужчина. Малый ткач (малый перед названием профессии означает что у ремесленника до двух подмастерьев — это его статус по классификации гильдий ремесленников) из Низина, это маленький городок, в…
— Я знаю, где это, — остановил его Дин — откуда у тебя ребенок?
— Так я же и говорю, я ехал из Низина со своими товарищами. Проезжая через лес, на опушке, где завсегда проезжие останавливаются на привал, покушать там, или колесо скрипящее смазать, услышали детский плач. Подъехали поближе и увидели, что там был бой. Там лежало несколько человек, один из которых прижимал к себе сверток с мальцом. Все кроме мальца были мертвые. Ну, мы забрали его — нечего там младенцу делать. Вот и все.
Дин повернулся к Мили, и тот кивнул, что ремесленник говорил правду.
— А как выглядели те люди, которые лежали на опушке?
— Да как, как наемники вроде. Морды в шрамах, доспехи не новые, не раз битые. Да наемники то были, точно говорю, шо я, не видел што ли ни разу наемников? А вот тот, который прижимал к себе мальца, вроде из благородных. Одежка у него больно хорошая была, хоть и порубленная, уж я то знаю — хамидасский шелк — дорогая, я вам скажу, штука. Ну, мы их схоронили — негоже мертвякам просто так валятся, нехорошо это, забрали мальца и поехали.
— Мы его забираем — не бойся, плохого не сделаем. Наш это малец — у него кто–то из предков был жрецом.
— А, тада ладно, а то я уж думал, себе надо брать — не пропадать же мальчонке.
Стражи расплатились, и собирались уже уходить, когда Исигнар вдруг подошел к ним, протягивая что-то в руке:
— Вот, чуть не забыл, возьмите. Это было на шее у мальца. Отдадите ему потом.
— Вот так я попал в храм — закончил свой рассказ Мин.
— А что за вещь была у него на шее? Тебе ее отдали?
— Ага. Смотри — и он снял с шеи за шнурок какую-то пластинку. Казалось, она состоит из двух металлов — белого и желтого. И посредине явно какое-то растение выгравировано.
— Как думаешь, из чего она?
— Ну, наверное, белая половинка — серебро, желтая — золото, так?
— Не-а, не угадал. Белая — это эллиниум — редкий эльфийский металл, по крайней мере сейчас редкий. Ну а желтая — это вообще непонятно что. Наши алхимики и артефактники че-то там химичили над ним добрый месяц, но нифига не смогли выяснить про него. Махнули рукой и вернули мне обратно. Таких разочарованных физиономий я давненько не видел. Они видно решили, что все могут узнать. А эльфийские амулеты просто так не колятся!
— А с чего ты решил, что он эльфийский?
— Да это Ликар глянул когда-то на него, и говорит, мол, эльфийский это амулет. Только их уже никого не осталось, эльфов в смысле, повымерли чего-то, и давненько уже — больше чем полтысячи лет назад. Ладно, давай топай спать, а то у тебя уже глаза закрываются.
Вик и вправду чувствовал, что его разморило, поэтому не спорил, а попрощался, и направился в свою комнату. Дошел на автомате, и тут же вырубился, не заморачивая голову тем, что еще только за вторую половину дня перевалило.