"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Извините, государь, но вы, скорее всего, правы. И потому надо сделать так, чтобы британцы большую часть своего времени тратили на решение своих проблем. И чтобы у них не оставалось времени на гадости для других.
«А еще надо, – подумал я про себя, – создать структуру, которая занялась бы тем, что в наше время называлось разведывательно-диверсионными операциями. Рвануть у противника склад со взрывчаткой, поджечь корабли на стапеле, отправить в „страну вечной охоты“ высокопоставленного чиновника или старшего офицера врага. Вот только вам, Павел Петрович, лучше ничего не знать о тех, кто будет заниматься этими операциями». Император в душе рыцарь, и ему очень не понравятся некоторые специфические моменты в этих самых операциях. Мне вспомнилась вдруг цитата из древнего китайского трактата «Искусство войны», написанного философом и полководцем Сунь-Цзы: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны воины, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает».
Так что, дабы не заставлять царя думать нехорошо о наших бойцах невидимого фронта, будет лучше держать его в неведении. А вот граф Аракчеев, как
– Вы о чем-то задумались, Василий Васильевич, – участливо спросил Павел. – У вас, наверное, тоже разболелась голова. У меня она тоже болит с самого утра. Надо будет попросить господина Антонова изготовить еще целебных пилюль для меня. Удивительно, но после их приема я чувствую облегчение.
– Да, государь, – кивнул я. – Голова у меня болит, и потому я, к несчастью, не могу сейчас думать о важных государственных делах. С вашего позволения, я выйду на плац и подышу воздухом. Если не поможет, то пойду у себе в Кордегардию и прилягу, полежу. Ну, а если совсем будет невмоготу, то обращусь за помощью к Геннадию Михайловичу.
– Да-да, – кивнул Павел, – ступайте и постарайтесь хоть немного отдохнуть. Вы уже немолоды, и пора бы поберечь свое здоровье.
Люди заселили мальтийский архипелаг еще в незапамятные времена. На Мальте и сейчас можно встретить менгиры, кольца «стоячих камней» и целые мегалитические храмы. Стены массивных плит испещрены рунами, значение которых безуспешно силятся разгадать ученые.
В центре же самого большого острова уже тогда существовала примитивная цитадель – довольно большое поселение было обнесено каменной стеной и рвом.
Кем были эти загадочные люди, неизвестно. Но каменные постройки на Мальте старше на целое тысячелетие египетских пирамид. Но неожиданно люди, их построившие, по какой-то непонятной причине оставили обжитые места, как будто вымерли в одночасье. Однако руины древних поселений долго не пустовали. Следующими хозяевами Мальты стали финикийцы. Именно они и дали архипелагу имя – «мелот», что в переводе с финикийского означает «убежище».
Одновременно с ними, примерно в VIII веке до н. э., на острове появились и греческие воины. С тех пор архипелаг постоянно переходил из рук в руки, привлекая хозяев удобными естественными гаванями и целебным климатом. Местные жители, как правило, оставались нейтральными. Невзлюбили они только карфагенян. Те раздражали миролюбивых мальтийцев своими непонятными религиозными обрядами, в которых практиковались в том числе и человеческие жертвоприношения.
Еще со времен финикийского владычества можно говорить о мальтийских крепостных сооружениях. В центре Мальты – большего по размерам острова архипелага – была отстроена древняя столица архипелага Мдина. Ее укрепления были вполне заурядными для своего времени, но, тем не менее, со своей задачей они справлялись неплохо. Например, во время Пунических войн карфагенский гарнизон продержался в римской осаде почти полгода.
Римляне по достоинству оценили важное расположение Мальты в Средиземном море. Они назначили на архипелаг наместника, оборудовали несколько естественных гаваней для нужд флота, обновили городские укрепления Мдины и заложили небольшой форт на меньшем острове – Гозо. На несколько сотен лет Мальта стала важной военно-морской базой в борьбе с пиратами. Кроме того, при римлянах на островах были созданы ирригационные системы, что позволило местному населению эффективно заниматься сельским хозяйством.
После раздела Римской империи Мальта досталась византийцам, при которых пришла в упадок. А в 870 году на архипелаг обрушились арабы. Почти все население укрылось в цитадели Мдины, и около года островитяне держали осаду. В итоге сарацины предложили мальтийцам почетную капитуляцию, пообещав уважать их автономию. От арабов на Мальте осталась привычка строить дома с плоскими крышами и разводить бахчевые культуры.
В XI веке арабов в Средиземноморье начали теснить норманны. Роберт Гвискар сначала получил от Византии под управление Сицилию, затем изгнал оттуда сарацин, а потом захватил и обширные области в Южной Италии. В 1091 году, когда королем сицилийским был младший брат Роберта – Роджер, дошла очередь и до Мальты. Арабы были разбиты в нескольких сражениях и навсегда покинули архипелаг, но оставили свой язык – мальтийский диалект арабского.
С этого времени Мальта начинает постепенно приобретать европейские черты. По всему острову появляются замки, крепости, церкви, небольшие городки, обнесенные стенами. Мальта постоянно переходила из рук в руки, оказываясь в центре династических и политических интриг. Здесь успели похозяйничать кастильцы, арагонцы, французы, германцы. В конце концов, она оказалась под управлением Священной Римской империи германской нации. Каждый новый хозяин, естественно, вносил в архитектуру и культуру архипелага что-то свое.
В 1522 году произошло событие, развернувшее историю Мальты в совершенно неожиданном направлении. Многолетняя борьба турецкого султана Сулеймана Великолепного с орденом иоаннитов (госпитальеров) пришла к логическому завершению. Двухсоттысячная турецкая армия высадилась на острове Родос, который был владением ордена. Рыцари смогли противопоставить невиданному нашествию не больше семитысячного гарнизона и крепостные укрепления.
После полугода осады иоанниты были вынуждены капитулировать, потому что ни один европейский монарх не посмел оказать им помощь. Оставшимся в живых защитникам Родоса турки разрешили отплыть на Сицилию. Сулейман легкомысленно решил, что разделался с иоаннитами навсегда. Но те оказались на удивление живучими.
Однако через семь лет скитаний по Европе германский император и по совместительству король Испании Карл V принял решение возродить славу ордена. За символическую плату он уступил иоаннитам Мальту, в то время бывшую практически независимым княжеством. В качестве благодарности рыцари пообещали бороться с пиратами и посылать ко двору императора ежегодно одного обученного охотничьего сокола.
Иоанниты прибыли на архипелаг в 1530 году и поначалу облюбовали прибрежную деревушку Бирга на берегу залива Гранд-Харбор. С обеих сторон вход в гавань они прикрыли мощными фортами Сант-Анджело и Сант-Эльмо, а саму Биргу превратили в отлично укрепленный замок. Стены высотой в двенадцать метров и толщиной в пять спускались к самой воде, как бы образовывая двойное кольцо. Их прикрывали несколько мощных башен, позволявших вести огонь не только по гавани, но и по сухопутным подступам. Центральным узлом обороны служила резиденция великого магистра, составлявшая с замком одно целое. В подвалах цитадели можно было разместить припасы, воду и вооружение в расчете на многолетнюю осаду.
Но Сулейман воспринял само существование ордена иоаннитов как личную обиду. В 1551 году на архипелаге высадилась турецкая армия. С Биргой она ничего поделать не смогла, а вот остров Гозо был практически весь разорен – в плен угнали все взрослое население. Рыцари понимали, что в любой момент может последовать решительный штурм, и не покладая рук возводили укрепления.
Путешественники, знакомые с Мальтой прошлых лет, удивлялись: на новом месте, с нуля, за неполные двадцать лет иоанниты возвели мощную крепость, создали флот из десятков боевых кораблей и практически возродили былую славу ордена.
Кстати, отстраиваться на месте Мдины, что было бы гораздо удобнее и дешевле, иоанниты не стали совершенно осознанно. Местное население поначалу приняло новых хозяев острова настороженно, и великому магистру пришлось принести клятву уважать самостоятельность островного правительства и горожан.
В мае 1565 года 180 турецких кораблей высадили на Мальте тридцатитысячную армию. Иоанниты могли выставить против нее всего шестьсот рыцарей и девять тысяч воинов мальтийского ополчения. Но шел месяц за месяцем, а турки так и топтались под стенами крепости, ежедневно теряя сотни воинов. В конце концов, воины Сулеймана, число которых сократилось вдвое, вынуждены были погрузиться на свои суда и отплыть восвояси. Но и среди защитников крепости к концу осады в состоянии держать оружие осталось не более пятисот бойцов.
Великий магистр Ла Валетт сразу же после снятия осады задумал превратить цитадель иоаннитов в неприступный город-крепость. Буквально сразу же им был заложен первый камень, и закипела работа.
С самого начала крепость строилась по четкому плану, на первое место были
выдвинуты именно военные функции. Все форты соединены в общую систему, крепость обнесена двойной стеной, а внутри города многие здания легко превращались в опорные пункты. Строители рассчитывали на то, что даже если стена будет прорвана в одном месте, это не приведет к падению всего города. Сам Ла Валетт окончания строительства не увидел, но город получил его имя.На какое-то время иоанниты, располагая такой первоклассной базой и большим флотом, взяли под контроль средиземноморскую торговлю и борьбу с пиратством. Но постепенно средневековые понятия о чести и долге уступили место стремлению к богатству и комфорту.
Когда в 1798 году Наполеон по дороге в Египет подплыл к мальтийским берегам, орден уже не представлял собой военной силы. Форты Валетты прикрывали более тысячи орудий, но к ним встали всего семь канониров. Не пожелал отражать французский десант и гарнизон из местных жителей. Орден капитулировал, а большинство его рыцарей Наполеон приказал с Мальты выслать.
Они попытались найти покровительство у российского императора Павла I, но из этого не вышло ничего, кроме шума. В 1800 году архипелаг со всеми его фортами и гаванями без особых хлопот захватили англичане, которые и правили им до 1964 года.
В годы Второй мировой войны Мальта выполняла важную функцию военно-воздушной базы союзников. С ее аэродромов поднимались самолеты, которые бомбили итальянские военные караваны, идущие в Северную Африку, а ее бастионы и форты выдерживали ответные налеты. За два года осады на остров было совершено около трех тысяч вражеских налетов. Снабжение острова осуществлялось морскими конвоями и частично по воздуху. Черчилль назвал остров «непотопляемым авианосцем». 15 апреля 1942 года король Георг VI наградил Георгиевским крестом (высшей гражданской наградой за доблесть) «остров-крепость Мальту – ее народ и защитников». В декабре 1942 года воздушные и морские силы, действовавшие с Мальты, перешли в наступление, к маю 1943 года они потопили двести тридцать кораблей стран Оси.
В 1964 году Мальта получила независимость от Великобритании; с 1974 года провозглашена республика, однако вплоть до 1979 года, когда на Мальте была ликвидирована последняя британская военно-морская база, главой государства по-прежнему считалась королева Англии.
9 (21) июля 1801 года Санкт-Петербург. Михайловский замок.
Дмитрий Викторович Сапожников, лейтенант Российского флота и кавалер
Как-то между делом, в поисках подходящего инструмента, я заглянул в оружейную комнату дворца, где хранилось огнестрельное и колюще-режущее оружие, принадлежащее императору. Полюбовавшись пистолетами с гравировкой и золотой насечкой, шпагами, украшенными драгоценными и полудрагоценными камнями, я обратил внимание на странное ружье, которое раньше мне не встречалось в экспозициях наших военных музеев.
Хранитель всего этого богатства, мужчина примерно моего возраста, одетый в скромный сюртук и напудренный парик, пояснил, что это английская нарезная винтовка, которая появилась в коллекции оружия цесаревича Павла Петровича еще при жизни его матушки, императрицы Екатерины II.
– Это ружье ей подарил светлейший князь Потемкин-Таврический, – со вздохом произнес хранитель. – Григорий Александрович был большой любитель разных курьезов. Он купил это оружие у одного англичанина, который хвастался, будто оно может прицельно стрелять на расстояние двухсот ярдов [197] , и за одну минуту из этого ружья можно сделать шесть-семь выстрелов.
197
1 ярд равен 0,91 м.
Я внимательно осмотрел чудо-ружье. Оно не было похоже на обычные кремневые ружья, которые стояли на вооружении солдат русской армии. Во-первых, оно было нарезным. Ну, подобные винтовки здесь я видел и раньше. Чаще всего ими были вооружены егеря, ведь нарезы в стволе позволяли стрелку вести прицельный огонь на большие расстояния. Только нарезки быстро забивались свинцом, и кучность оружия ухудшалась. К тому же и заряжать такое оружие приходилось дольше, чем обычное, гладкоствольное. А тут такая скорострельность… Да и стоимость нарезного оружия была выше, чем обычного, гладкоствольного.
И тут меня словно током ударило! Я еще раз осмотрел это винтовку, и только сейчас до меня дошло – это оружие кроме всего прочего заряжалось с казны. Другими словами, передо мной лежала первая в мире казнозарядная винтовка. Стоп-стоп, а я ведь читал про нее.
– Послушай, голубчик, а это не винтовка системы Фергюсона? – спросил я у хранителя царского оружия.
– Она самая, – с улыбкой ответил он мне. – А вы, оказывается, разбираетесь в ружьях…
– Если мне не изменяет память, – ответил я, – ее изобрел лет тридцать назад шотландец Фергюсон. Сам он успел повоевать в Новом Свете во время войны Англии с Францией [198] , где своими глазами увидел, как важно для успеха на поле боя быстро и метко стрелять. Вернувшись в Англию, он начал работу над своим изобретением, которое, как он считал, должно было сделать британскую пехоту непобедимой.
198
Речь идет о Семилетней войне 1756–1763 гг.
– Все правильно, – кивнул мой собеседник, – только сей шотландец не изобрел схему запирания ствола ружья с казны, а позаимствовал патент, полученный еще в 1731 году маршалом Саксом [199] .
– Вот как, а я этого и не знал. Только, как бы то ни было, а ружье, которое можно было заряжать, не забивая шомполом заряд в дуло, а закладывая все с казны, изготовил Патрик Фергюсон.
– Этому умному шотландцу удалось создать оружие, которое стало лучшим в мире.
199
Так французы называли знаменитого полководца Морица Саксонского. На самом деле Мориц позаимствовал разработку у Исаака де ля Шометта.
– Так уж и лучшим? – удивился я. – Хотя…
Я внимательно рассмотрел устройство ружья Фергюсона. Оно имело стандартный для того времени калибр – миллиметров пятнадцать. Затвор представлял собой поперечную, вертикально расположенную пробку, ввинченную снизу в казенную часть ствола. Закручивалась и вкручивалась эта пробка спусковой скобой, причем шаг у резьбы был такой, что один полный оборот воротка полностью опускал затвор. Как только доступ к каналу ствола открывался, в патронник вкатывалась стандартная мушкетная пуля. За ней засыпался пороховой заряд в дозе чуть большей, чем требовалось для выстрела. Закрытый затвор выталкивал лишний порох наружу, зато при плотной герметизации решалась актуальная проблема обтюрации (когда энергия пороховых газов не рассеивалась, а устремляла пулю строго в требуемом направлении). А вот ударно-кремневый замок имел такую же конструкцию, что и замки у обычных мушкетов.
После того, как пуля и пороховой заряд закладывались в патронник, затвор завинчивался в исходное положение. Курок ставился на предохранение, порох насыпался на полку замка, курок взводился на боевой взвод, а далее производился выстрел.
Я взвесил винтовку Фергюсона на руке. Она весила примерно три-четыре килограмма. Не так уж и много. Если таким оружием вооружить наших егерей… А что, тогда они просто выкашивали бы противника, поражая с большой дистанции вражеских офицеров, артиллеристов, словом, всех тех, кто представляет для нас наибольшую опасность.
– А вы знаете, – оторвал меня от размышлений хранитель, – когда Фергюсон показал сделанное им оружие королю Англии, то тот пришел в восторг. Еще бы – для демонстрации дальнобойности конструктор сделал за минуту четыре выстрела по цели, находящейся на расстоянии в 200 ярдов [200] . Чтобы продемонстрировать скорострельность, он произвел шесть выстрелов за минуту и еще четыре выстрела за минуту, маршируя походным шагом. Особенно удивила всех демонстрация неприхотливости оружия: зарядив винтовку, Фергюсон вылил в дуло бутылку воды, подождал, когда порох пропитался, вытряхнул его, засыпал сухой порох и, защелкнув затвор, произвел выстрел. Потом он выстрелил со ста ярдов лежа на спине и попал в цель. Из пятнадцати выстрелов не попало только три пули.
200
Более 180 метров.