"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20

— Меня зовут Кайсай, — представился он шёпотом, — я, личный бердник царицы Райс, — и с этими словами, он вновь обнял её, больше для того, чтоб чувствовать и понимать, что с ней происходит, чем для чего-нибудь другого.

Та мелко вздрогнула от его прикосновения, но вновь расслабившись, обмякла.

— Что молчишь? — опять зашептал рыжий, — давай рассказывай.

— Ты, нарушаешь законы Терема, — неожиданно жарко зашептала молодуха, — никто ничего не должен знать друг о друге. Это запрещено.

— Плевать, — так же шёпотом ответил рыжий, — мне их законы не писаны.

Наступила тишина. Молодуха думала. Бердник ждал.

— Смиляна, — тихо донеслось от девы.

— Что Смиляна? — не понял Кайсай.

— Меня кличут Смиляна, — вновь напряжённо и жарко зашептала дева, явно повернувшись к нему лицом.

— Ну, так давай рассказывай, Смиляна, — продолжал настаивать воин.

— Что рассказывать, — прошептала Смиляна сдавленно, явно не понимая, что от неё требуется.

— Всё рассказывай. Я ни хрена не знаю, что тут у вас делают и как это происходит. Предупреждаю сразу. Когда я, что-то недопонимаю, я становлюсь мнительным. Всё, что не понятно — для себя считаю опасным. Поняла?

Та резко кивнула, как клюнула носом, но он не увидел, а почувствовал её движение, продолжая обнимать за плечи.

— Поэтому давай, разжёвывай мне всё, чтоб я перестал тебя бояться.

Девка ожидала, наверное, всё что угодно, кроме последнего утверждения и поэтому невольно дёрнулась, разворачиваясь к нему всем телом и с явным подозрением, что мужик её обманывает.

— Ну, — подогнал он её.

— А что рассказывать то? — не то с перепуга, не то, ещё не выйдя из шока, прошептала она не на выдохе, а на вдохе.

— Всё, что знаешь, — потребовал Кайсай, переходя с шёпота на тихий голос.

Смиляна, как-то, поёрзала, будто поудобней пристраиваясь на лежанке и судя по движению тела, отвернула голову от него в сторону, после чего проговорила:

— Я, вообще то, тоже новенькая здесь. Только третий день. А ты у меня первый. Сама ещё ничего не знаю.

У Кайсая, аж челюсть отпала от такой новости.

— Заебись в говне купаться, — с досадой выругался он, — так тебя и впрямь ко мне на съедение кинули, ну, и чего мы с тобой делать тут будем?

Смиляна застенчиво заёрзала плечиками и уже наиграно и кокетливо проговорила:

— Что тут делать надо, мне ведомо.

— Ну, слава тебе яйца, хоть тут дырку для затычки нашли.

Девка вспрыснула, закрывая лицо руками.

— Ты чё? — спросил её рыжий, сам думая явно о чём-то своём.

— Смешной ты, — тихо ответила девка.

— Ага, обоссаться можно со смеху. Давай уж, растолковывай, смешному, что тут происходит.

Она в очередной раз вспрыснула смешком и разгорячённым шёпотом прямо в ухо, спросила:

— А почему мы таимся?

— В смысле? — так же шёпотом переспросил рыжий, не поняв, о чём это она.

— Ну, — замешкалась Смиляна, — говорим, будто боимся, что нас кто услышит.

— Я так думаю, что нас не только слушают, но и подглядывают, — заговорщицки ошарашил он её.

— Откуда знаешь?

— Перед тем, как тебя сюда запустить, меня кто-то из-за стены или с потолка, Славой пытался прибить. Проверяли, но, видно, узрев, что это не действует, тут же отпустили.

Смиляна зазвенела звонким колокольчиком смеха, уже нисколько не таясь.

— Это я пробовала и вовсе не тебя проверяя, а себя. Стояла в коридоре и тряслась с испуга. Волновалась. Подумала, а вдруг со страху всё забуду и у меня Славу породить не получится, вот и попробовала. Не следила я за тобой, да, и как это возможно? Тут дырок нет, да, и темень-то какая.

Кайсай, как-то сразу обмяк, расслабился и отругал себя последними словами за излишнюю подозрительность. Странно было, но толи, эта девка его своими словами безоговорочно убедила в безопасности вокруг, толи, он перегорел от излишнего напряжения, но рыжий почувствовал, что спокойствие, как вода, волною прошло по всему его телу и навалилась усталость.

Смиляна тоже всё это время молчала, видимо собиралась с мыслями, и когда бердник успокоившись, обмяк, заговорила. Сначала, с некоторой дрожью в голосе, сжимаясь в комок, но с каждой фразой, всё более раскованно и смелее.

У Кайсая челюсть отвалилась в очередной раз, от неожиданно услышанного откровения. Откуда у этой молоденькой, насколько он успел разглядеть, девки, такое красочное словоблудие взялось? Откуда она слов то таких заковыристых, да, заумных нахваталась?

Он ожидал услышать, так сказать, краткую политинформацию, об общем состоянии дел, в данном конкретном тереме-государстве, а получил исчерпывающую лекцию о сексуальных контактах, между мужчиной и женщиной, притом в таких тонкостях и красках, что сам покраснел.

Нет, как происходил процесс, он себе, примерно, представлял, хоть и не разу не пробовал, но, чтобы в таких подробностях? А под конец, она так распалилась, что ещё и рубаху с себя скинула и наглядную анатомию продемонстрировала, схватив его руку и заставив Кайсая себя прощупывать, притом не только допустила его во все секретные нюансы женского тела, то и доходчиво объяснила, что с каждым из них нужно делать.

У рыжего уже штаны лопались, а он слюни вожделения пускал, ничего из объяснений стараясь не пропустить. Только в самом конце, она выдала такое, за что он её, чуть не прибил, притом проговорила она это таким до боли знакомым голосом взрослой бабы, что Кайсай от неожиданности, даже вздрогнул, но находясь в эйфории возбуждения, сразу значения, этому не придал.

— Только у нас с тобой ничего не получится, — горестно выдохнула она, вновь пристраиваясь в его объятиях и замерев обмякшим телом.

— Почему? — неистово прорычал Кайсай, дыша уже, как перетерпевший бычок.

— На тебя моя Слава не действует.

— Да, на хрена она нужна, твоя Слава?

Она прижалась к нему, положив голову на плечо, а затем сказала:

— Здесь зачинаются дети Вала. А это можно делать, только в состоянии любви. По-другому, родятся обыкновенные, не отмеченные свыше, а значит, лишённые дара. А в любви, пусть даже и под Славой, рождаются дети, одарённые богами — Валовы.

В голове у Кайсай всё замерло. Даже всё поглощающее возбуждение, куда-то провалилось в тартарары. Рыжий, неожиданно понял, что именно так и появился на свет и даже представил своих родителей, вот в этой темнице, в которой сидел. Разумом сразу всё осознал, но сердцем, верить в это, отказывался.

— А что потом происходит с этими Валовыми детьми? — спросил он осторожно, смотря в темноту.

— Когда мать отрывает дитё от груди, его отдают в приёмную семью, откуда забирают на воспитание лучшие из лучших. Из кого-то делают воина, из меня вот, сделали любаву.