"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18

Второй раз кольнуло сердце, когда он запросил расширенную справку и узнал, что, уже будучи обеспеченным и признанным в США, Ипатьев брал к себе в лабораторию только русских, или американцев, владеющих русским языком. И этот каприз работодатели ему прощали – дивиденды от результатов работы гениального ученого стократ перевешивали эти мелкие неудобства.

– Владимир Николаевич, – промолвил император, прерывая паузу, – что вы знаете про Уильяма Крукса?

– Немного, – подобрался полковник, понимая, что император переходит от чаепития к делу, – открыватель таллия, великий мистик и спиритуалист…

– Да, и это тоже, – согласился государь, – он еще и первопроходец – первый, кто получил гелий в лабораторных условиях, и этот газ крайне важен для повышения обороноспособности государства… Но сейчас я про другую, не менее важную для нас инициативу британского химика. Вот послушайте: «То, о чем я буду говорить, касается всего мира, всех народов и каждого человека в отдельности. Это животрепещущий вопрос сегодня и вопрос жизни и смерти для грядущих поколений. Англия и все цивилизованные нации стоят под угрозой гибели от голода. Население растет, а земли мало. Мир свыкся с мыслью, что где-то еще есть свободные миллионы акров, которые в любой момент можно распахать, чтобы прокормить все увеличивающееся население земного шара. Но это неверно: скоро все свободные земли будут использованы. Нам остается только один путь – усиленно удобрять поля, чтобы снимать с них более высокие урожаи. Нам нужен азот. Где же его взять? Некоторое количество азота дает клевер, но его уже применяют не первый год, и это не спасает положения. Мы удобряем поля селитрой, но запасы ее в Чили не безграничны. Через двадцать-тридцать лет они будут истощены. И тогда мир окажется на краю бездны. Тридцать лет – это миг в жизни народов. Многие присутствующие здесь, быть может, будут сидеть и в 1928 году на очередном съезде Британской ассоциации, и они увидят тогда, насколько правильны были мои предсказания. Есть, однако, луч света в этой мрачной картине. Азота в свободном состоянии сколько угодно на Земле. Надо научиться связывать его, связывать во что бы то ни стало! Химик должен прийти на помощь человечеству, над которым нависла угроза. Только химия может предотвратить голодную смерть и создать на Земле изобилие…»

Это же про нас, Владимир Николаевич! Про нашу страну с её бедными почвами. Про крестьян, которые постоянно недоедают. Это как раз та палочка-выручалочка, с помощью которой можно тремя хлебами накормить десять тысяч верующих… Но это еще не всё. Для производства патронов и снарядов нужны порох и взрывчатые вещества. А для этого требуется азотная кислота, которую получают…

– Опять же из селитры, – автоматически закончил мысль императора полковник, прикидывая что-то в уме.

– Да, опять она, проклятущая… Хоть азот означает «безжизненный», без него жизнь невозможна. Все ткани нашего тела, наши мышцы, мозг, кровь – все построено из веществ, содержащих азот. Откуда же он попадает туда? Вдыхаемый нами азот выходит из наших легких совершенно неизмененным – ни одна его частица не усваивается нашим организмом! Мы не умеем использовать свободный, нейтральный азот. Дыхание не насыщает нас. Мы потребляем только уже ранее, без нас связанный азот, тот, который содержится в животной и растительной пище. Каждая котлета или яичница, которую мы съедаем, – это азотный паек, взятый нами в готовом виде у животных. А животные берут связанный азот у растений, извлекающих его из почвы. В почву же он попадает из навоза, из гниющих остатков растений. Только некоторые бактерии умеют прямо из воздуха извлекать нужный для жизни азот. Они «едят» свободный азот, они связывают его, превращают в сложные азотистые вещества, из которых строится живая клетка. Из далекого Чили огромные залежи ископаемой азотной соли, где сидит «пленный» азот, мы стали добывать и развозить по всему миру, торговать им, скоро будем драться за него… А в то же время над нашими головами струится безграничный океан свободного азота, из которого на четыре пятых состоит вся наша атмосфера…

– Надо только научиться добывать этот ценнейший ресурс прямо из воздуха, – закончил мысль Ипатьев и взглянул на монарха с каким-то новым интересом, как на коллегу, – смело, ваше величество…

– Что же тут смелого? Подумать? – испытующе взглянул в глаза полковнику император. – Воплотить это в виде работающей промышленной установки – вот это действительно смело.

– Это приказ, ваше величество?

– Это предложение, Владимир Николаевич, и вы можете его отклонить, если считаете…

– Даже не подумаю, но у меня есть несколько вопросов: какие средства будут выделены на исследования и эксперименты?

– Все, которые вы запросите.

– Какие у меня будут полномочия?

– Самые широкие.

– Какие сроки?

– Самые ограниченные… У нас нет времени ни на что, и нам нужно всё и сразу.

– Чертовски заманчивое предложение, ваше величество, боюсь, я не смогу от такого отказаться. Разрешите приступать?

– Разрешаю и, простите, с этого момента вы – охраняемое лицо, работа которого является секретной, поэтому придется терпеть некоторые личные ограничения. Привыкайте, Владимир Николаевич. Спасать мир – дело не только утомительное и затратное, но и крайне небезопасное…

* * *

Не успело остыть кресло, на котором сидел инженер-полковник Ипатьев, а перед императором стояли навытяжку офицеры, которых лично для него разыскал Ратиев и пригласил на аудиенцию, недоумевая, для чего государю эти молодцы и откуда он вообще узнал про их существование. Император и сам себе не мог объяснить, почему и с какой целью его тянет к этим людям, зачем он хочет посмотреть им в глаза, спросить о чем-то… всё равно о чём, просто подышать с ними одним воздухом и, наконец, понять все мотивы, которые двигали ими на весьма тернистом пути.

Император прохаживался перед коротким строем, испытывая смешанные чувства смущения и удовлетворения. Как он в своё время мечтал, чтобы эти люди стояли вот так перед ним, навытяжку, как отчётливо понимал, что это только бесплодные мечты, поэтому сейчас у него было горячее желание ущипнуть себя покрепче, дабы убедиться, что все происходящее – не сон, и всё, что он видит, происходит на самом деле.

Князь Ратиев, остановившись на правом фланге, раскрыл журнал учета:

– Полковник Юденич Николай Николаевич – штаб-офицер при управлении Первой Туркестанской стрелковой бригады. С 28 мая отбывает цензовое командование батальоном в Двенадцатом гренадерском Астраханском полку…

«Герой русско-японской, во время Первой мировой, командуя Кавказским фронтом, сорвал планы Османской империи по захвату российского Закавказья и перенёс боевые действия на турецкую территорию. В 1919-м чуть было не взял революционный Петроград – бои шли уже в предместьях. Умер от туберкулеза в Каннах», – услужливо подсказала императору память.

– Подполковник Келлер Фёдор Артурович – драгунский Лубенский полк, помощник командира полка по строевой части…

«Успел повоевать в нижних чинах в 1877 году в русско-турецкую, дважды георгиевский кавалер, русско-японскую пропустил, зато в Первую мировую – первая шашка России, отказался признавать отречение царя и присягать Временному правительству, убит в 1918-м петлюровцами», – вспомнилось царю.

– Капитан Корнилов Лавр Георгиевич – помощник старшего адъютанта штаба Туркестанского округа, – продолжил представление Ратиев.

Короткая остановка. Длинная пауза. Внимательный взгляд на ярко-выраженные азиатские черты офицера.

– Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, вы хорошо овладели английским, персидским, казахским, монгольским, калмыцким, китайским языками и урду? [82]

– Так точно, ваше величество, сейчас учу еще японский.

82

Урду известен как лашкари, язык индоевропейской семьи.

– А почему именно японский?

– Думаю, что это наш самый вероятный противник в ближайшее время.

– Ну что ж, хорошо, что мы думаем одинаково.

– Капитан Деникин Антон Иванович – командир батареи во Второй артиллерийской бригаде…

Император остановился напротив офицера-артиллериста и долго смотрел на его лицо с упрямым подбородком, только-только начавшим зарастать бородой, еще не приобретшей фирменных деникинских очертаний. В 1941 году, когда сыпался фронт и всё государство держалось на соплях, к Сталину пришел Мехлис, сообщил, что Деникин отказался сотрудничать с Гитлером и призывает оказать посильную помощь Советской России, включая личное участие в войне с захватчиками. «Надо бы опровержение напечатать! – резюмировал комиссар. – Где это видано, чтобы белогвардейцы за Красную Армию воевали?» – «Какое опровержение! – взъярился Сталин. – Ты видишь, в каком мы положении! Да если этот Деникин сагитирует воевать за нас хотя бы одну дивизию, я ему в ноги поклонюсь и тебя заставлю!»

– Я знаю, что генерал Сухотин произвольно изменил списки выпускников, причисленных к Генеральному штабу, – произнес вслух император, – в результате чего вы не попали в их число. Знаю, что воспользовались предоставленным уставом правом, подали на генерала Сухотина жалобу на высочайшее имя. Несмотря на то что собранная военным министром академическая конференция признала действия генерала незаконными, вам предложили забрать жалобу и написать вместо неё прошение о милости, на что вы ответили: «Я милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву». Вашу жалобу отклонили, а вас не причислили к Генеральному штабу «за характер!».