"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Попроще лицо, сестрица. – Тори умела улыбаться робко и в то же время завлекательно. – Неудивительно, что от тебя все отворачиваются.
Все – это кто?
Лизелотта Чамингтон, с которой Эва как-то переписывалась? Однажды они даже вместе пили чай у кого-то в гостях. Сейчас она просто повернулась спиной.
Как и Диана Треминг.
И…
И остальные. Это и есть то, о чем говорила мама?
Но ведь ей обещали…
– Если ты сейчас разревешься, будет смешно. Им. – Тори чуть приоткрыла веер и кивнула очередной девице, которая на этот кивок
Вот теперь глаза ее нехорошо сощурились. И улыбка сделалась такой, что Эва вздрогнула. Но желание плакать пропало напрочь.
А потом к ним подошли и…
И Эва выдохнула с облегчением. На душе тоже сразу стало спокойно.
Теперь все будет хорошо.
– Боже. – Тори, само собой, не упустила случая испортить момент. – Ты не могла найти никого приличней? Хотя… в нем определенно что-то есть.
И поглядела на ее шамана так… так… Дома Эва точно ей выскажет! И за взгляды, и…
– Сейчас вы выглядите как истинная леди. – Эдди поклонился. И сердце Эвы екнуло. Даже рука, кажется, задрожала. И еще колени. Но дрожащих коленей хотя бы не видно под платьем. А Эдди осторожно взял ее ладонь. И сказал: – Здешние дамы меня пугают.
– Чем же? – влезла Тори. – Я, между прочим, Виктория. Виктория Орвуд. Ее сестра. Старшая.
Ну вот, сейчас она улыбнется.
Скажет что-то такое, душевное, легкое и веселое. И Эдди ответит. Они заговорят, разом позабыв про Эву… проклятье! Ну зачем Тори нужно было возвращаться именно сейчас?!
– Рад познакомиться, – кивнул Эдди почти равнодушно. – А здешние барышни какие-то чересчур уж хрупкие. И стоять-то рядом страшно, повернешься не так, заденешь, она и рассыплется.
Почему-то представилось, как рассыпается грудой фарфоровых осколков Лизелотта, а с нею и Диана. А то стоят, шепчутся, прикрывшись веерами. И глаз с Эдди не сводят.
– А у вас барышни другие? Не рассыпаются, если вдруг заденешь?
– Нет.
– А что они делают? – Тори слегка нахмурилась.
Разве можно быть настолько навязчивой?
– Они… как сказать, они и пристрелить могут, ежели что не так. – Эдди усмехнулся и выпустил-таки руку Эвы. – Говорят, тут бал будет, ну потом, после. Танцы. Не скажу, что я особо приятный кавалер, но если в этой вашей книжице найдется строчка…
– Найдется, – улыбнулась Эва, и, кажется, слишком уж радостно.
– А я? – Тори хлопнула ресницами. – Меня вы бросите? Или сочтете излишне хрупкой, чтобы танцевать?
– Хрупкой? – Эдди окинул ее взглядом и прищурился. А потом чуть склонился и тихо-тихо, так, чтобы услышала Тори и, быть может, Эва, сказал: – Отнюдь нет. Ведьма, которая несколько лет прожила за гранью, хрупкой быть не может.
А на танец Эву так и не пригласил.
Хотя, конечно, может, и не успел: дверь распахнулась. Заголосили трубы. И коленки задрожали вновь. Но Эва заставила себя выпрямиться.
Представление?
Какая ерунда в сущности это представление. Она на аукционе сама вышла, так что и тут справится.
Я глядела, как матушка
о чем-то оживленно беседует со свекровищем, не в силах отделаться от мысли, что ничего хорошего от этой задушевной беседы ждать не следует.И вообще…
Откуда она здесь?
И почему… Я ведь письма писала. И получала ответы, в которых матушка уверяла, будто все хорошо, но она так занята, что ни минуточки у нее нет визит нанести. Или чтобы я к ней прибыла.
В доме ремонт.
И модистка.
И еще тысяча и одно сверхважное обстоятельство. И всякий раз я угрызения совести испытывала, и даже подошла к Чарли денег попросить, хотя давно уж ни у кого ничего не просила. Но… я решила, что она просто стесняется.
И что денег нет.
А на ней вон драгоценности ничуть не хуже, чем на леди Диксон, а уж та ныне вовсе переливается бриллиантовым блеском. Тоже обычай. Старшая родственница просто обязана явиться при фамильных драгоценностях. А выходит, что и у матушки они есть.
Откуда? Откуда у нее фамильные драгоценности?
Додумать я не успела, потому как обе леди исчезли вдруг. А потом затрубили трубы, и я вспомнила, для чего вообще в этот дворец приперлась.
И испугалась запоздало.
Снова.
Встретилась взглядом с девчонкой Орвудов, которой Эдди что-то там такое нашептывал минуту назад. Надо бы братцу сказать, что леди – это все-таки леди. Ежели что, жениться придется.
Хотя…
Она вроде тоже на Эдди поглядывает, пусть не с горячей любовью, но с интересом. И не шарахается.
– Милли, пора, – поторопил Чарльз, а рядом вновь возникла его маменька, несколько задумчивая и отчего-то донельзя довольная.
Вот чую, подвох.
Но думать некогда. Пошли мы… Сперва шла бледная девица, про которую Чарльз шепнул, что она дочь одного из герцогов и императору приходится какой-то там племянницей, то ли четвероюродной, то ли пятиюродной. Главное, важной. И оттого она на прочих поглядывала свысока.
Потом еще одна девица.
Орвуды, что подошли вместе. А я еще подумала, что сама-то Эва ничего такая, но за ее сестрицей глаз да глаз нужен. Уж больно взгляд у нее характерный.
Ничего.
Присмотрим.
У меня рука зачесалась. Левая. И я бы поскреблась, но чесаться через перчатку неудобно, а еще букет этот идиотский. И сама церемония… и…
Меня легонько подтолкнули в спину.
Идем.
С одной стороны леди Диксон. С другой Чарльз. Я считаю шаги. Сердце ухает в груди так, что заглушает бурчание живота. Шлейф. Не забыть про этот гребаный шлейф.
Так и дошли.
Что-то говорят… а я исподтишка разглядываю императора. Ничего так дядечка. Серьезного вида. Носатенький. А в целом чего-то иного я ожидала.
Солидности большей, что ли?
А он сидит и почти теряется в золоченом кресле. Сам худой, бледноватый. Черты лица острые, а главное, чудится в нем что-то этакое, до боли знакомое. Я задумалась, где же его видеть-то могла, кроме как на портретах. Хотя вот на портретах он на себя мало похож. Лицо вроде то же, но какое-то внушающее.