"Фантастика 2023-137", Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Ну и что? — нетерпеливо спросил он.
— А ничего, — ответил Александр, — в смысле ни-, чего хорошего. Трейси не в курсе, Уилкок хамит, но скорее по собственному почину.
— Я все же считаю, что американцы хотят отхватить всю станцию для себя, — заметил Федор, понизив голос. — Нашим сейчас не до станции, если они вообще что-то знают о космических программах.
— Знают или нет, — отсоединяя кабель, произнес Михаил, — ничем помочь нам они не могут. Нет сейчас у СССР ни ракет, ни космодромов.
— А ракеты на Куру? А наш персонал там и в Хьюстоне? Неужели ничего нельзя сделать?
— Пожалуй, ничего. Разве что включить программу «Одиночество», — печально улыбнулся Александр.
— Это еще что за хрень?
— Какую программу? — одновременно спросили оба его собеседника. Федор от неожиданности даже отцепился, отлетел в сторону и сейчас аккуратно возвращался назад, оттолкнувшись от соседней
— В самом начале создания станции наши программисты предусмотрели возможность враждебных действий против русских модулей. Ну и создали такую программу. Если мы ее запустим, то любой несанкционированный вход в систему управления приведет к отделению от МКС всех наших модулей с последующей их разгерметизацией…
— Это слишком, — заметил Федор, — Россия потеряет модули, а их можно еще использовать. Да и договариваться с другими странами о совместной работе после такого поступка будет невозможно.
Продолжая разбирать стойки и переводить аппаратуру в ждущий режим, космонавты еще долго обсуждали возможные действия. В результате было решено ограничиться сменой всех паролей в программах на известные только Александру и полной консервацией оборудования. У каждого, хотя они ни за что не признались бы в этом, в глубине души до сих пор тлела надежда, что все происходящее окажется всего лишь затянувшейся галлюцинацией…
Япония, траверз г. Вакканай.
Тейго Есино, капитан, пехотная группа «Карафуто» 7-й пехотной дивизии.
По сравнению с встретившим его неподалеку от острова большим, футуристических очертаний, похожим на легкий крейсер, боевым кораблем «Курама», пароход «Сикоку-мару», несмотря на внушительное водоизмещение в пять тысяч тонн, сразу показался устаревшим и каким-то незначительным, словно рыболовный катер рядом с линкором. Почему-то мелькнула мысль, что потомки специально выделили для встречи такой корабль, чтобы унизить пребывающих на гражданском суденышке предков. И хотя умом Есино понимал, что это не так, внутри все равно саднило, не давая успокоиться. Стараясь сохранить невозмутимый вид, он лишь слегка покосился на группу стоящих у борта чиновников, словно цыплята наседку, окруживших губернатора. Масаеси Огава выглядел обеспокоенным не менее своих подчиненных. «Шпаки», — пренебрежительно подумал Есино, старательно изображая абсолютно невозмутимый вид и сдерживая стремящийся вырваться удивленный вскрик при виде взлетевшего с кормы «Курамы» необычного летательного аппарата, похожего на большую стрекозу.
— Красиво, — стараясь даже интонацией не выдать волнения, произнес он, слегка повернув голову к лейтенанту Асагура. Лейтенант, несколько секунд промолчав, словно в раздумье, произнес хокку:
— О стрекоза! С каким же трудом на былинке Ты примостилась! [125]Вежливо улыбнувшись, капитан ответил ему:
— Над волной ручья Ловит, ловит стрекоза Собственную тень. [126]125
Хокку поэта Басе.
126
Хокку поэта Тие.
Оба одновременно кивнули, подтверждая, что сегодняшний раунд закончился вничью.
— Лейтенант, нам еще примерно два часа до берега. — Капитан решительно повернулся, придерживая ножны с фамильным клинком, оформленным, как син-гунто, [127] рукой, — поэтому стоять подобно крестьянам у ворот храма, глазеющим на процессию, нет никакого смысла. Предлагаю пройти в салон.
— Слушаюсь, капитан, — заметно было, что Асагуро настроен более весело, чем Тейго. «Молодость все переносит легче, — раздраженно подумал Есино, — даже полную потерю всех родных и близких. И привычной жизни тоже». Но раздражение сразу прошло, едва подошедший стюард, худощавый кореец в безукоризненно сидящем костюме и белых перчатках, поставил перед севшими за столиком офицерами токкури [128] с подогретым саке, чоко и блюдо с сашими. Пока офицеры под традиционное «Кампай» поднимали свои чоко, в салон вошли еще несколько
чиновников. Один из них, осмотревшись, подождал, пока офицеры допьют, и подошел к столику. Вежливо поклонившись, он спросил:127
Син-гунто (1934) — японский армейский меч, созданный для возрождения самурайских традиций.
128
Кувшинчик объемом в 180 или 360 мл, из которого разливают саке. Подается каждому сидящему за столом. Чоко — небольшие чашечки для саке на 2–3 глотка. Сашими — тончайшие кусочки сырой рыбы. «Кампай!» — тост «До дна!».
— Не разрешат ли высокоуважаемые господа офицеры разделить с ними томительную тяжесть ожидания прибытия на землю предков?
Капитан, улыбнувшись, ответил:
— Конечно, разрешат. Как простые армейские офицеры могут отказаться от чести выпить с секретарем канцелярии самого губернатора. Тем более за счет самого губернатора, — не преминул съязвить Тейго, после чего познакомил лейтенанта и чиновника. Стюарду пришлось бегать к их столику дважды, добавив к закускам блюдо «японского флага». [129]
129
Блюдо из белого риса, в центре которого выложен красный круг из вареной моркови.
После выпитой чашечки щеки секретаря сразу покраснели, а еще стало весьма заметно, что он сильно взволнован.
— Вы уже видели потомков, господа? — спросил он, доливая саке капитану.
— Только что, издали. Все это время до нынешней поездки мы «отдыхали» в Котоне, — ответил капитан, посылая успокаивающий взгляд встрепенувшемуся лейтенанту.
— Укрепления готовили, — понимающе протянул чиновник, тут же добавив: — Не волнуйтесь вы так за секретность. Для потомков все наши секреты словно раскрытая книга. Но самое неприятное — они совсем другие. Вы их не видели, а я видел. Мне приходилось встречаться со множеством гайдзинов, они другие, не похожие на японцев. Но они мне понятны. А эти, — он подхватил свою чоко и жестом предложил всем выпить, — хе, эти совершенно другие. Словно в тела японцев вселились западные демоны, завладев их душами. Они совершенно другие, совершенно…
— Да перестаньте вы пугать моего лейтенанта, — улыбнулся Есио, — он, видите, уже готов сбежать с парохода, чтобы не встречаться с этими… «кумо». [130]
— Если бы это были все лишь оборотни. Они из другого времени, понимаете. — Секретарь еще раз долил саке обоим офицерам. — Жаль, я плохо владею словом, не могу донести до вас увиденное, — тут секретарь вдруг продекламировал:
— Бедствия сердца. Тоску, печальную память Снесу безмолвно, И все же, о этот мир, Где былого мне больше не встретить! [131]130
Пауки-оборотни, в истинном обличье — величиной с человека, в человеческом облике — прекрасные женщины с холодной красотой, заманивающие мужчин в ловушку и пожирающие их.
131
Стихотворение Фудзивара-но Садаиэ.
— Не расстраивайтесь так, — попытался успокоить чиновника лейтенант, — Япония существует, император, да живет он тысячи лет, существует — значит, существует и дух Ямато. И никаким временам, никаким гайдзинам не изменить этого.
— Полагаю, вы правы, — неожиданно легко согласился чиновник. — Поэтому выпьем же, господа, за императора! — Тост поддержали все находящиеся в салоне.
— Тенно хейка банзай! — дружный крик привлек внимание находящихся на палубе, и сюда потянулись остальные чиновники. Посмотрев на начинающееся столпотворение, капитан предложил пойти отдохнуть.
Почти через полтора часа на горизонте появился берег. Вышедшие на палубу офицеры застыли, увидев вместо привычного полудеревенского Вакканая нечто, напомнившее гравюры из книг об Америке.
— Неужели это Вакканай? Почти настоящие небоскребы. — От удивления Тейго даже забыл свою обычную самурайскую невозмутимость, и лишь команды фельдфебеля Мияки, выводившего на палубу полуроту, заставили его очнуться.
«Сикоку-мару» приближался к берегам, родным и в тоже время совсем неведомым…