"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26

— В чем же бесчестие, Ванечка?

Старунов поднял на него заплаканные глаза, зрачки были янтарного цвета, протяжно всхлипнул.

— Огромные деньжищи нашему приставу предложили, он не устоял, честью поступился. А исправить уже ничего не смог.

— Деньги нашли?

— Не искали даже, чтоб позор не множить. Записали в рапорт: руки на себя наложил от рассудка помутнения.

Волков пружинно поднялся, приоткрыл оконную створку, чтоб развеять кабинетную духоту, щелкнул по навершию трости.

— На револьвере гравировка «НБ». Как подругу Блохина звали?

— Подругу? — Оживившийся от свежего воздуха младший чин сально улыбнулся. — Да обычно — Зизи, Мими, Жужу, как там еще девиц беспутных прозывают. Ходок наш пристав был именно по этой части. Еженедельно в бордель наведывался.

Уточнив название заведения, Григорий Ильич подчиненного отпустил.

Над головою все еще грохотали, работа в квартире шла полным ходом. Надев пальто, Волков покинул приказ и отправился обедать.

Полученная информация сортировалась автоматически, не требуя сосредоточенного внимания.

«Осторожно, Грегори, эти лизоблюды уже одного пристава уморили, и за тебя могут приняться», — пошутил он про себя, улыбнувшись отражению в витрине ресторации. Дело оказалось не особо сложным, как говаривал один знакомый по туманной столице мистер, на одну трубку. Сражаясь с чудовищно пережаренным бифштексом, Григорий Ильич поглядывал на улицу, задерживая взгляд на раскрасневшихся от мороза личиках местных барышень. А хороши берендийки, особенно молоденькие, после тридцати их обычно разносит во все стороны, ежели замуж пойдут, или, напротив, высушивает до костистости. Любопытно, с Попович что произойдет?

— Какие люди! — разнеслось по зале. — Приятного аппетита, Григорий Ильич.

Волков поклонился господину Чикову, сбрасывающему на руки официанта шубу. С Сергеем Павловичем он познакомился в поезде, когда Хрущ представлял молодого человека своему хозяину — всесильному Бобруйскому. Хрущ был тот еще проходимец, адвокатишка, на руку нечистый. Обслуживал всех, кто мог заплатить, и в родном Крыжовене, и в Змеевичах; были у Волкова с ним кое-какие дела, в полицейские отчеты не включенные. Чиков же мог произвести впечатление скорее приятное, если бы не блуждающий взгляд, выдающий пристрастие красавца-брюнета к курению опиума.

— Присаживайтесь со мной, Сергей Павлович, — предложил Волков любезно.

— А я ведь вас в приказе искал, — сообщил поверенный, устраиваясь напротив.

— Неужели?

Чиков бросил официанту:

— Как обычно! — И кивнул собеседнику с дружелюбной улыбкой: — Гаврила Степанович велел всенепременно вас к себе пригласить.

— Передайте господину Бобруйскому мое нижайшее почтение. Непременно визит нанесу, только с делами в приказе разберусь.

— Завтра.

— Простите?

Официант поставил перед Чиковым глубокую тарелку со щами, шкалик водки, рюмку, тарелочку с толстыми ломтями серого ноздреватого хлеба, налил из шкалика. Адвокат принял рюмку, опрокинул в рот, занюхал горбушкой. Волков мысленно поморщился.

— Хорошо! — отпустил Чиков официанта. — Мы, Григорий Ильич, люди простые, к бифштексам заграничным не приученные, нам бы щец под водочку да к милке под бочок. Желаете?

— К вашей милке под бочок? — подмигнул Волков.

Адвокат рассмеялся, выпил вторично.

— Так о чем бишь я? Да! Гаврила Степаныч у себя прием завтра устраивает, в честь возвращения на родину. Вот на него-то вы и званы. Делами отговариваться не советую, обидите Бобруйского, а он злопамятен, в Крыжовене вам более не служить.

Сергей Павлович с аппетитом откушивал, жир тек с нижней губы на подбородок. По всем признакам, недавно адвокат принял в себя любимого зелья, оттого был благостен, расслаблен, сверх меры разговорчив. Волков прожевал кусочек мяса, запил водой из хрустального бокала. Чиков продолжал с набитым ртом:

— Предшественник ваш, Блохин, умудрился хозяину дорожку перейти. И где он, Блохин?

— А его тоже в супруги Марии Гавриловне готовили? — улыбнулся Грегори, стремления купца он еще в поезде для себя уяснил. — Не сложилось?

— Дурак он был, Степка. Ему и денег дали и… — Чиков выпил еще, потряс пустым шкаликом, чтоб еще принесли. — Вот его Бог за дерзость и наказал. Или, наоборот, дьявол.

Холодные иголочки, возникшие под черепом бывшего констебля, предупреждали об осторожности. Дали денег. Взял. Бесчестие.

— Андрон Ипатьевич делился со мною… — начал Волков.

— Это кто? — Чиков икнул. — Хрущ, что ли? Ну да, точно. Он вас, Григорий Ильич, хватким юношей нам отрекомендовал. Вы мне сразу понравились. Хозяин-то меня приставом заместо Блохина собирался посадить, да только интересу к этому делу… и-ик… у меня никакого. А тут вы. Молодой, холостой, при чине. Прямо гора с плеч, право слово. Давеча Маньке говорю…

— Марии Гавриловне?

— Что? Нет, — рассмеялся Чиков, — что вы, моя вовсе… не помню, но не Гавриловна точно. И Елене Николаевне, супруге, тоже…

Мысли адвоката путались, он достал из внутреннего кармана с золоченым тиснением конверт, помахал им в воздухе.

— Приглашение! Завтра прием. Вы не смотрите, что старшенькая у хозяина неказиста, все ей достанется. И раз уж разговор пошел откровенный, на супругу Гаврилы Степановича и на младшенькую… даже в сторону ту не дышите. Осерчает Бобруйский, головы не сносите. Простите… мне удалиться на минуточку…

Конверт спланировал на скатерть, Чиков быстрым шагом прошел через зал к занавешенной бархатом двери и скрылся за ней.

Отложив прибор, Григорий Ильич достал пригласительную открытку. «Восемь вечера, дом Бобруйских на улице Гильдейской, мужчины во фраках, дамы в бальных туалетах. Г. И. Волков со сп.»

«Си.» — это спутница? Это же великолепный повод барышню Попович в оборот взять. Какая женщина от бала откажется? «Ах, Грегори, мне абсолютно нечего надеть!» — мысленно пропищал он и ответил мысленно же басом: — «Во всех ты, душечка, нарядах хороша, но платье для вечера мы купим немедленно». Разумеется, диалог пока будет вестись на «вы» и не именно этими словами, но сведется к совместному посещению модистки. Бал и новое платье, оба предложения отказа не встретят.