"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Про Филатова я помнил, но тот высоко сидит, тронь его – слишком много вони будет. Подожду, когда немцы под Москвой будут, тогда дело обстряпать проще. Странно, что замяли дело с милиционерами. Думаю, под сукно положили, и если понадобится, достанут быстро. Без меня вряд ли обойдутся, ведь я единственная ниточка к тем, кто совершил это якобы злодеяние. Да и опасаются: напали на райотдел в центре столицы, могут атаковать Лубянку или Генштаб. Понятно, что менты сами виноваты и получили за дело, об этом даже Шапошников говорил своим доверенным людям, я подслушал, но мало ли что в голову придёт таким отморозкам, как мои знакомые. В общем, к ним теперь явно относятся с насторожённостью
По поводу «передал всё» я, конечно, несколько преувеличил. Небольшие запасы техники и оружия оставил. Например, оба танка Т-35 и тот Т-28, на котором диверсантов ложного поста уничтожал. Они в списки внесены не были, о них не знают. Как и все запасы продовольствия, которые я на Чёрном море закупил. Кроме танков два новеньких грузовика, ЗИС-5 и полуторка, обе машины с крытым кузовами, а у «захара» ещё автоприцеп. Одна легковушка, ГАЗ-61, тоже новенькая, сохранил её для себя. Из мототехники один мотоцикл-одиночка и тяжёлый М-72. Две танкетки Т-38, обе на ходу и в полном порядке, на каждом по одному пулемёту ДТ. Их я оставил, несмотря на слабую броню и вооружение, только из-за возможности плавать. Они могут преодолевать водоёмы, глядишь, пригодятся. Из техники ещё тяжёлый трактор «Сталинец-65», на всякий случай. Остальное всё отдал.
Из авиации оставил один «шторьх» и два И-16, оба пушечные истребители, их ещё нужно привести в порядок. Из оружия и артиллерии у меня осталась сотня винтовок СВТ, из них десять с оптическими прицелами. Двадцать автоматов ППД, пять ручных пулемётов ДП и два пулемёта Максима. Два крупнокалиберных пулемёта ДШК на пехотных станках и два на зенитных. Ещё одна зенитка счетверённых пулемётов Максима, не на машине, на треноге, и патроны к ним. Двадцать ящиков гранат, в основном оборонительных. Из артиллерии одна сорокапятка и одна 57-миллиметровая противотанковая пушка. И если к сорокапятке у меня был тройной боекомплект, то к этой я ещё не заимел снарядов. Ничего, найду. Больше пушек не было, но имелось два батальонных и два полковых миномёта, к каждому орудию по десять боекомплектов. Тут я не экономил.
Осталась одна немецкая полевая кухня, почти новенькая. Сотня комплектов красноармейской формы, моего размера, столько же сапог и всего носимого снаряжения. Десять комплектов командирской формы, тоже мой размер. Десять комплектов зимней командирской и десять комплектов зимней красноармейской формы, с полушубками, валенками и шапками-ушанками. Это всё было взято со складов у границы, которые наши бросили в начале войны. Две взводные палатки, одна командирская и ещё та, немецкая, которую я у Кобрина взял: с комнатами, буржуйкой внутри и всем оснащением. Было ещё небольшое количество вещей, чтобы обставить палатки, и всё что нужно для комфортной жизни в походе, к примеру, те же ковры.
От интенданта из «Метрополя» я ещё три дня назад избавился: влил в глотку бутылку водки и отправил гулять по ночной Москве; пусть объясняет, где он пропадал. Загруженность Хранилища с тем, что осталось, сейчас составляла семнадцать процентов. Я ведь отдал и авиабомбы, и снаряды к танкам, и топливо, находившееся в бочках. А что из подземных цистерн прямо в Хранилище заливал, авиационный бензин, просто бензин и дизтопливо, это всё со мной. Из семнадцати процентов загруженности Хранилища топливо занимает десять процентов, остальное – вышеперечисленное имущество, из которого две трети – продукты.
Вот этим всем я и занимался последние две недели. В данный момент я разжёг кухонную
плиту и поставил чайник. В это время защёлкал замок в прихожей, это пришла Анна. Хм, за ней всё тот же топтун ходит, а за моей квартирой, сменяясь, двое следили. Встретив Анну и чмокнув её в губки, я сообщил:– Ко мне парни заходили, свежей черноморской рыбы принесли. Ещё живая, бьётся.
Я взял ее лёгкое пальто и пока вешал, она уже ускакала на кухню.
– Ого, – ахнула Анна, изучая рыбу, которая забилась прямо на столе.
– Я чищу, а ты готовишь. Идёт?
– Идёт.
Общаясь, мы занялись делами. Анна была просто восхитительной девушкой и, возможно, как супруга будет на своём месте, вот только нет у меня к ней доверия. Умерло. Три дня назад я впервые напился, пусть свежим немецким трофейным пивом, но всё же. И подслушал, как Анна, покинув мою квартиру, в машине описывала своему куратору в органах, что происходило в тот день, пока мы были вместе, ничего не упустила. Куратор требовал, чтобы она выяснила всё по боевым интендантам и вывела на них. А мне-то пела, как влюбилась, как искала своего спасителя. И ведь я верил, она была очень убедительной. Сейчас уже не верю. Типичная медовая ловушка. Жениться на ней, чтобы банально трахнуть, тем более я уверен, что она ещё девственница – это как-то не по мне.
С тех пор я троллил и её, и наблюдателей. Последние внимательно за квартирой следили, но зная, что мои парни навещали меня, гостинцы приносили, так ни разу их и не засекли. Как же их это бесило. Впервые я о парнях упомянул на следующий день после того, как напился. Мол, пива принесли, рыбы сушёной, вот мы и посидели. Позавчера уже вина домашнего черноморского, Анне оно понравилось, вкусное. Вчера были пирожные, купленные ещё в Минске, последние остались, с заварным кремом. Сегодня вот живая рыба, да ещё семейства осетровых.
Я почистил и разделал рыбу, а Анна начала её жарить. Половину рыбины она отложила, чтобы взять домой. Я о ней всё знал: она жила с матерью, а отец её, генерал, воюет. Я как раз руки в ванной отмывал с мылом, когда раздался стук в дверь. Вытер их на ходу и, забросив полотенце на плечо, как был, в обычных домашних штанах, рубахе, тапках, подошёл к двери и открыл. За дверью стоял знакомый мне боец, посыльный из штаба корпуса.
– Товарищ техник-интендант первого ранга, вам приказ, – он протянул мне бумагу.
Я быстро пробежал её глазами, кивнул посыльному и, сказав, что завтра утром буду в части, закрыл за ним дверь и направился на кухню.
– Кто это был? – обернулась Анна, переворачивая на сковороде кусок рыбы.
– Посыльный. Завтра моя часть на фронт отбывает, и я тоже. Приказ пришёл. Закончился мой отпуск по болезни.
Мы позавтракали рыбой, а после Анна ушла. Домой торопилась, говорила, что мать приболела, но я знал, что она лжёт. Я же надел парадную форму со всеми регалиями и поехал на трамвае к Генштабу.
Шапошникова не было, будет через несколько дней, но был капитан. Я объяснил ему ситуацию: отбываю на фронт, а награды так и не получил. Капитан обратился в политуправление, по их предложению представление к награде было. Мехлис тоже отсутствовал (в Крым отбыл), но был его зам, который как раз в Генштабе находился, он всё и решил. Созвонился, переговорил с секретарём Сталина, который вопрос курировал, и сообщил, что сегодня вечером состоится награждение, неофициальное. Всё же моё лицо не до конца восстановилось, чтобы им светить. Награждение за закрытыми дверями, вот как это называется. Состоится оно в семь вечера, за мной на квартиру машину пришлют. При этом можно быть не одному, поэтому я на Анну приглашение оформил.