"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Покинув здание Генштаба, я заехал к Анне, порадовал её новостями, а после отправился домой. Переоделся в повседневную гражданскую одежду и, сбросив хвост из двух топтунов, направился на Колхозный рынок. Там купил большой заплечный мешок для покупок. За час, проведённый на рынке, мешок заполнялся раз пятьдесят, но всё из него отправлялось в Хранилище. Я покупал грибы, сушёные и солёные в бочонках. Яйца, как свежие, так и варёные. Купил шесть грузовиков картошки, свежей, только выкопали. Для картошки пришлось арендовать склад, там всё разгрузили, и я убрал в Хранилище. Овощей взял немало, сала солёного и копчёного. В общем, хорошо закупился. Трофеев у меня после работы в немецком тылу было немало, среди них и советские рубли, где-то два с половиной миллиона, и тридцать ящиков с золотом, тут и монеты, и слитки. Немцы вывозили их из захваченного банка, не знаю из какого, мы на дороге
Вот так до вечера делами занимался. Потом поехал к себе, принял душ и как раз переодевался в парадную форму, когда подошла Анна, с которой договорились у меня встретиться. За нами прислали машину и отвезли в Кремль. Оружия я не брал, так что проверку на входе прошли быстро. Вёл меня тот армейский комиссар второго ранга, зам Мехлиса, он выступал представителем от командования.
В небольшом зале, при малом скоплении народа, всего человек двадцать, седой старичок по фамилии Калинин вручил мне медаль «Золотая Звезда» и орден Ленина. Фуршета не было, даже без фотосессии обошлись: куда с моей-то рожей. Домой вернулись в девять часов, но Анна приятную ночь мне так и не подарила. Динамила вполне себе профессионально, испытывала моё терпение. Пришлось провожать её. Долго мы целовались под окнами, пока её не позвала мать, которой я, кажется, не нравился. После этого я отправился к себе. Нужно было собраться и подготовить квартиру к моему долгому отсутствию.
Утром Анна пришла, и мы вместе позавтракали. Она на квартире осталась, решила прибраться, а я подхватил шинель, сидор и небольшой чемоданчик и покинул квартиру. Сомневаюсь, что мы сегодня отправимся, но лучше держать вещи при себе. Остальное всё в Хранилище, а это на виду должно быть, а иначе как так и без вещей?
С двумя пересадками на трамвае я добрался до казарм. Там прошёл охрану на въезде и направился к штабу. Народу хватало. Прибыл я вовремя, совещание только через час. Успел убрать вещи в нашу интендантскую полуторку и пообщаться со знакомыми, принимая поздравления за получение высокой награды. На все намёки обмыть отвечал положительно, вечером будет фуршет, я с поварами договорюсь. Вино черноморское, чача.
Во время совещания решались в основном организационные вопросы по отправлению эшелонов: какие полки и подразделения идут первыми. Я узнал, что корпус отправляется на Юго-Западный фронт, под Киев, и четыре человека летят туда на транспортном самолёте. Они будут заниматься встречей и размещением. От снабженцев лечу я, так решил главный снабженец корпуса.
Обмывка награды обломилась, так как до самого вылета я получал задачи по своему направлению. Правда, некоторые командиры всё же поймали меня, полчаса времени у нас было, так что мы всё успели: и обмыть, и проститься. Анне я за два часа до вылета сообщил, с какого аэродрома улетаю. Телефон был у соседей, позвонил, они её позвали. Уже на аэродроме, где я стоял у машины со всеми вещами в ногах, подбежала Анна и обняла меня. Мы поцеловались и стали торопливо прощаться. Заметив, что я кому-то машу, она спросила:
– Кто это?
– Парни знакомые. Охрана моя. Следят, чтобы со мной больше ничего плохого не случилось.
– Да? Я не видела, чтобы за тобой следили, – закрутила головой Анна, высматривая несуществующих личностей.
– Да ты даже топтуна не замечала, которого куратор поставил за тобой следить, не то что парней. Да, Анна я всё о тебе знаю, о твоих ежедневных беседах с куратором – тоже. Знаешь, я долго думал и решил, что вместе нам не быть, доверия друг к другу нет. Я знаю, ты искала меня, чтобы поблагодарить за спасение, опознала по фотографиям в газетах, хотела встретиться. На тебя вышли сотрудники НКВД, ты не отказалась им помогать и стала агентом. Не очень красиво с твоей стороны, поэтому я решил, что мы расстанемся. Так что не нужно слёз, прощай.
Анна молча отдала ключи от квартиры. Обнимать её я не стал, подхватил вещи и быстрым шагом направился к самолёту, где уже заканчивалась погрузка. Анна смотрела, как я ухожу, и, кажется, в глазах у неё блестели слёзы.
Из-за того что в самолёте я оказался последним, мне досталось самое паршивое место, у двери, а там дуло. Самолёт небольшой, одномоторный, я на таком в Сочи летал. Было шесть пассажиров и несколько мешков с почтой. Сев на боковую лавку, я вытянул ноги, положив их на чемоданчик, сидор сунул под лавку. А вот шинель не только надел, но и застегнул на все пуговицы: лётчик посоветовал, сказал, что холодно на высоте. После недолгого разбега мы начали набирать высоту, это сразу почувствовалось: перестало трясти. Подняв воротник, я поглядывал на попутчиков. Трое знакомых, командиры из штаба корпуса, а вот двое просто с нами летели
попутным бортом. Один майор НКВД, второй вообще гражданский, в костюме, мёрз, кутаясь в пиджак. Видимо, не сказали ему, что на высоте холодно, да и погода не летняя. Нет, пока вполне тепло, но только не ночами.С Анной давно перегорело, так что единственное, что я чувствовал – это облегчение от того, что всё наконец закончилось. Возвращаться к этой теме не хотелось, прошло и прошло, умерло и умерло. Я был хорошо одет, форма новая, пистолет в кобуре. Между коленей, прикладом в пол и стволом в потолок, стоит ППД, чехол с запасным диском на ремне. Одним словом, я лечу на фронт и готов к этому. Подумав, награды снимать не стал, пусть будут на положенном месте, хотя опаска потерять была. Я так медаль «За отвагу» чуть не потерял: она к планке тонким колечком крепится, вот колечко и не выдержало. Хорошо, спохватился вовремя и Взором нашёл. Если знать, что искать, проблем с этим нет. «Золотая Звезда» так же крепилась. Будем поглядывать. Самолёт гудел мотором, убаюкивал, поэтому неудивительно, что я начал проваливаться в сон. Летели часов пять, я то дремал, то просыпался от тряски, и окончательно проснулся, когда мы пошли на посадку. Особо не трясло, полоса оказалась бетонной. Мы приземлились на центральный аэродром Киева.
Нас уже ждала машина, полуторка. Наш старший сел в кабину, а мы, покидав вещи в кузов, устроились на них. Так и покатили в город. Пока ехали, я узнал, что наш корпус будет находиться в резерве, а подчиняется он лично командующему фронта. Судя по энтузиазму командиров (оба капитаны, довольно молодые, явно пороху ещё не нюхали), они предполагали, что готовится наступление, и мы наконец погоним немцев.
– Это всё вилами по воде писано, – заявил я.
Мы как раз встали у штаба фронта, наш старший ушёл оформлять документы и узнать, где на постой встать, а мы сидели в кузове под тентом, потому как снаружи начался мелкий противный дождь.
– Не будет никакого наступления. Точнее, будет, но со стороны противника. Они нанесут стандартные и уже привычные удары по флангам киевской группировки войск и погонят впереди танки, окружая их. Так и возникнет Киевский котёл, в котором нас переварят. Немцы это уже не раз проделывали, а для нашего командования их действия всегда оказываются неприятным сюрпризом. Почему бы не усилить войска на флангах, чтобы не допустить этого? Ведь это так просто: выстроить трёхуровневую оборону, и пусть теряют солдат, пробивая её. Так нет, зачем думать, проще потом орать, что немцы действуют не так, как за них решили советские генералы. Окружат нас, и дорога на Москву будет для них открыта. В общем, стандартная ситуация, которая нас ждёт.
Я вдруг понял, что бормочу всё это в полной тишине. Открыл глаза, зевнул и посмотрел на обоих командиров, что сидели рядом, пристально глядя на меня.
– Что смотрите? Готов на леща забиться, что всё так и будет. Только сразу предупреждаю: от моих лещей люди сознание теряют и сотрясение получают.
– Не будет такого, – с хмурым видом сказал один из командиров.
– Время покажет, – миролюбивым тоном ответил я, до конфликта доводить всё же не хотелось.
Майор наш вернулся, и мы поехали по адресу, где нам выделили дом для проживания. Это был частный район, дом большой, бревенчатый. Хозяин – спокойный, степенный мужик, по возрасту призыву не подлежал, устроил нас на ночёвку. Я отказался спать в доме: мол, мне и на сеновале неплохо. Там и разместился. Тут дело не в брезгливости или ещё в чем, хозяйка в доме хорошая, всё чисто и светло. Просто семья у них большая, и стесним мы их, поэтому, чтобы не мешать, я и выбрал сеновал. Сейчас более-менее тепло, можно и тут ночевать, а как заморозки начнутся, так, естественно, переберусь в дом. Да и жить нам тут недолго: как корпус прибудет, сразу переберёмся к нему, а тот точно не у столицы стоять будет. Скорее всего, разместят на самом опасном направлении, чтобы можно было мигом заткнуть дыру прорыва. Пока не знаю, где, но так и будет.
Разложив вещи, я прошёл в дом. Нас покормили, дали нам машину на время, пока наши железной дорогой не прибудут, водитель тут же был. А потом все вернулись в штаб фронта и разошлись по своим отделам. Я к снабженцам направился, до вечера там сидел, ужинал там же. Заполнял формуляры, получал наряды. Под подпись мне выдали карту с отметками складов, к которым наш корпус будет приписан, её я передам нашему главному снабженцу. Когда части будут приходить и размещаться (где именно, решит майор, наш старший), интенданты этих частей уже получат от меня все нужные наряды и отправят машины за припасами и другим необходимым, потому как подразделения прибывают с минимумом: по боекомплекту и на три дня припасов, не более.