"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Они миновали проулок, все время оглядываясь и ожидая неприятностей, но жителям Гроендага оказалось не до них. За добротными заборами перекликались голоса, люди приступили к каждодневному труду: от дома, где шло строительство, слышался визг пилы и стук молотков; из кузни доносилось тяжелое дыхание мехов, которыми раздували горн; уличные торговцы раскладывали на лотки свои нехитрые товары. Они миновали скорняжью лавку, от которой несло чем-то жгучим, а потом прошли мимо пекарни, вдыхая аромат свежеиспеченного хлеба. Переулок завернул направо и вывел их за околицу. Фермы и загоны для скотины остались в стороне, но утренний ветерок плеснул на путников острым запахом навоза. Впереди лежала утоптанная проселочная дорога, которая лентой вилась между крестьянских наделов. И скоро Гроендаг с его достатком, показной роскошью и обманутыми ожиданиями остался позади, а через час и вовсе скрылся за очередным холмом. Это произошло, когда их проселочная дорога влилась в широкий, мощенный
Вдруг Риордан вспомнил, как три года назад они ехали этой же дорогой вместе с братом, отцом и матерью. В Зомердаге, пригороде Овергора, устраивалась большая кожевенная ярмарка, к которой отец припас немало добытых шкур и мехов. Товара было так много, что пришлось арендовать у бурмистра телегу вместе с возчиком. Риордан с братом всю дорогу валялись на мягких шкурах, беззаботно болтая ногами, и грызли полоски вяленого мяса. Словоохотливый возчик травил дорожные байки, а иногда вполголоса напевал деревенские частушки, слушая которые Риордан с братом покатывались от хохота.
До ярмарки добрались на третий день пути, ближе к вечеру, и она поразила Риордана своими размерами – на огромном поле курились сотни костров, рычали и грызлись лошади и, куда хватало взгляда, виднелись шатры и кибитки. Пахло дегтем, кожей и похлебкой, что булькала в котелках над очагами.
Их мать, пока отец с возчиком сооружали бивуак, тоже сварила ароматный густой суп из половины туши молоденького саргана. Риордан и Стогнар уплетали его за обе щеки, а обглоданные кости бросали прямо на яркокрасные угли.
Вечером отец и возчик, смеясь, передавали друг другу большую плетеную бутыль с вином, улыбалась мать в ответ на лестные слова о вкусном вареве, звучали здравицы и застольные шутки. Риордан с братом лежали у огня, укрытые теплой шкурой бовида, жадно вслушивались в разговоры взрослых, а над их головами мириады блестящих звезд плескались в черном океане ночи. Риордан думал тогда, какой замечательный день и почему он не может длиться и длиться без конца.
Следующим утром отец с выгодой продал все товары, потому что добыча с гор ценится намного больше, чем такие же шкуры и меха с равнины. На вырученные деньги он купил матери несколько отрезов материи, а детям – букварь и учебники для зимней школы, которая открывалась в Вейнринге, едва оканчивалась осенняя страда.
Когда телега везла их обратно, в сторону Тиверийского хребта, Риордан и Стогнар постоянно спрашивали друг друга:
– Правда было здорово, да?
– Эх, скорей бы пробежал год до следующей ярмарки!
– Я уже жду не дождусь.
Но через три месяца на склоне горы Унгорн на их отца из засады бросился синий барс. Зверь забрал здоровье знаменитого охотника, а заодно прихватил с собой все счастье, что было накоплено в их семье. Риордан судорожно сглотнул. Беззаботное прошлое заволокло туманом проблем и лишений. «Как там Стогнар?» – подумал он. Ему представилось, как брат в одиночку пытается играть их деревянными мечами, и стало совсем грустно. «Никто не хочет дружить с детьми бедняков, – вздохнул Риордан. – Они думают, что бедность – это такая заразная болезнь». Но потом он вспомнил о деньгах, которые родители получили за шкуру и его контракт. Столько у них не было никогда, даже в годы процветания. Воспоминания об отце и матери почему-то не отозвались в его груди теплотой, как мысли о младшем брате.
Чтобы отвлечься, а может быть потому, что ему так хотелось, Риордан в который раз за утро подумал об Эльге. Ее стройная фигурка вновь предстала перед его глазами. Что она в нем нашла? И нашла ли? А может, и нашла, но только новую игрушку, забавного смешного зверька, за которым интересно наблюдать, подталкивая палочкой? Он настолько привык считать себя уродом, что это мнение и неуверенность невозможно было перечеркнуть одним днем триумфа. Риордан знал, что у него низкий лоб, маленькие глаза, упрятанные под арками надбровных дуг, и тонкогубый, всегда упрямо сжатый рот. Прирожденный меченосец, так она сказала? Он не мог себе признаться, что опасается этой девушки. Не как противника, конечно. Он боялся ее ласковой улыбки, игривой зелени глаз, внимательного, испытующего взгляда. Риордан боялся поверить, что может кому-то понравиться, а тем более такой, как Эльга. Поверить и раскрыться в ответ. А потом, если он обманулся, будут насмешки, хлесткие, как пощечины. Или он не обманулся? Тогда зачем оттолкнул ее от себя? Мысли об Эльге были, как домашний кисель, настоянный на надежде, с привкусом вины и ароматом тревоги.
По дороге навстречу им проехало несколько телег, груженных товарами из Зомердага. Город ремесленников, мастеровых людей снабжал королевство почти всем инструментом – от ножей для плуга землепашца до ножниц цирюльника. А еще во весь опор проскакали два королевских курьера на рослых лошадях с оскаленными мордами.
На курьерах были желтые плащи, что означало: государственный человек торопится по важному делу и докучать ему, а тем более заступать дорогу не следует.Сразу после полудня остановились на привал, и Скиндар скомандовал доставать узелки с провизией. Капрал с удивлением отметил, что новобранцы после его распоряжения одновременно посмотрели на Риордана, словно ожидая от того подтверждения или опровержения. Что-то произошло между ними, что-то важное, раз они безоговорочно признали лидерство самого низкорослого своего земляка. Капрал еще больше удивился, когда рекруты развязали узелки и свалили продукты в общую кучу. Первым так поступил Риордан, остальные моментально последовали его примеру. «Если они так держатся друг за друга, это хорошо. Надо будет свести их в одну команду, как гроендагцев. Если выдержат школьную муштру, конечно, – думал капрал. – Но каков малыш Риордан, а? Откуда в нем взялась эта властность и желание верховодить?»
Действительно, в поведении молодого охотника произошла разительная перемена. Если вчера это был одиночка, чуждающийся остальных, то сегодня он превратился в вожака группы. Говорят, что настоящий лидер не учреждает свою власть, его призывают. Вот и сейчас Риордан не задавал тон, не руководил всеми действиями, а лишь краткими фразами отдавал распоряжения, которые без промедления выполнялись. Он не являлся фигурой, которая приковывала к себе внимание, но словно постоянно был центре, даже когда шагал сбоку, а его взгляд стал повелительным настолько, что сам Скиндар почувствовал на себе его жесткость. «Да, товар штучный, – с удивлением подумал капрал. – Парень далеко пойдет, если не сломают. Вождь никогда не стремится в центр, центр формируется вокруг вождя. Нужно будет отметить его перед Мастером войны. Хотя Биккарт, эта старая опытная жаба, сам разберется. Глазастый!»
После обеда сразу тронулись в путь. Около часу они проходили мимо королевского стада кормовых ящеров. Рептилий по осени выгоняют на отдаленные пастбища, потому что за лето они начисто сводят траву на полях в окрестностях Овергора. Пастухи пасли ящеров верхом на бойцовых приземистых лошадях. Эти хищные твари не переносили общества себе подобных, поэтому между ними всегда сохраняли приличную дистанцию. Зато бойцовая лошадь обладает бесстрашным нравом и в одиночку способна выйти против равнинной пумы. Пастухи признали Виннигара и капрала и проводили маленькую процессию долгими приветственными возгласами.
Дневные переходы и ночевки обошлись без происшествий. Разве что немного похолодало. Хоракт давал Риордану запасную нательную рубаху на ночь – обматывать щеку, чтобы не застудить рану. Спали по очереди, кто-то поддерживал костер, остальные дремали, привалившись друг к другу. На ночлег останавливались загодя, потому что на равнине всегда тяжело обеспечить себя дровами. В ход шли ветви кустарников и даже сухие лепешки сарганьего навоза. Более всего от отсутствия комфорта страдал капрал. Каждое утро Скиндар ворчал, что походная жизнь не по нему, и клялся, что в последний раз дал себя уговорить на сбор рекрутской команды. Но потом выглядывало солнце, на костре закипала похлебка из сала пополам с мукой и тертыми лесными орехами, и, закусив, а также отхлебнув немного из фляжки, капрал смягчался.
На марше он и вовсе приходил в прекрасное расположение духа. Все-таки с каждым шагом он приближались к столице, где его ждали комфорт, теплая постель и заботливо натопленный слугами камин. Во время переходов капрал на время отбрасывал свой высокий статус и непринужденно шутил с новобранцами, травил им столичные анекдоты и просвещал на предмет обычаев и нравов вельмож.
Виннигар же, напротив, казалось, мрачнел с каждой минутой. Его зверская физиономия будто поникла и осунулась, воинственный взгляд поблек, уголки рта горестно опустились. Какой-то тяжкий камень лежал на сердце героя Меркийской войны и перекрывал тому дыхание. Виннигар слегка подотстал от группы и теперь шагал в одиночестве, кидая по сторонам отрешенные и унылые взгляды. Роканд вновь и вновь мыслями возвращался к своей возлюбленной Вальде и ее детям. Их детям. Каково им будет, когда его прикончат на ближайшей войне? Колея славы отсвечена золотом, но выбраться из нее очень сложно. Герой меркийской кампании примет вызов и выйдет на Парапет Доблести во главе десятки поединщиков, потому что отказ будет сопряжен с уничижительным позором. Виннигар был Зверем, но не был глупцом. Он растерял форму во время пиров и светских раутов, он упивался почетом и благами, которые лились на него через это всеобщее поклонение. Внутри него еще зиждилась надежда на технику и опыт, но поединок с этим сопляком, Риорданом, смел начисто последние иллюзии. Если ему чиркает мечом по горлу новичок, то каковы его шансы с профессиональным бойцом, что поставил на решающий бой месяцы и годы изнурительных тренировок? Когда-то Виннигар сам был таким, поэтому он понимал, как изо дня в день оттачиваются приемы и сколько за этим стоит пота, труда и самоотречения. Он уже не мог противопоставить в ответ ничего. Не мог и отказаться от бремени первого бойца десятки Овергора. А значит, Вальда останется вдовой, а их дети – сиротами.