"Фантастика 2023-171". Компиляция. Книги 1-24

– Это я сама глупая, – продолжала тетя и закрыла глаза. – Понесло меня куда-то, будто Погань голову одурманила... Вот и оказалась я здесь... Слава Вечной Сиберии, хоть Рина мне помогает...

Я посмотрел на охранницу.

– Кто такая Рина?

– Заключенная номер 52-877, – отрапортовала та с таким видом, будто тренировалась всю ночь. – Вот здесь ее место.

И показала на верхние нары.

Соседки они с тетей Верой, стало быть...

– Я тебя заберу, тетя Вера, – пообещал я. – И с Админом отдельно поговорю...

– Я же помру скоро, Олеська, – с улыбкой, как о чем-то само собой разумеющемся, сказала тетя. – Куда ты меня заберешь?

– В Поганое поле, – ответил я твердо. План выстраивался в голове – тоскливый план, беспросветный, но все же план. – Если помирать тебе пора настанет, помрешь в Поганом поле, на воле. И не славь Вечную Сиберию – это из-за нее ты на каторге!

“...и похороню я тебя в Ведьмином круге, – додумал я. – Глядишь, вернешься... Как мы с Витькой”.

Тетя наощупь нашла мою руку, сжала сухими холодными пальцами.

Я совсем перестал мониторить обстановку, но Ива привлекла мое внимание:

– Олесь! Охранница кого-то привела без твоей команды.

Я повернулся – охранница действительно привела девушку лет тридцати, худенькую (на каторге только Василиса Терентьевна толстая, насколько я понял), почерневшую на солнце, с преждевременными морщинами на осунувшемся лице и тоскливыми глазами. Когда-то, вероятно, она была ничего себе, но каторга лишила ее красоты, превратив в замученную постоянным трудом женщину.

– Вот она, номер 52-877. Привела вот... Решила, что хотите видеть...

Инициативная, подумал я. Инициатива наказуема, разве охранница этого не знает? И проявила она эту инициативу без воздействия Знаков, сочтя меня за какое-то высокое начальство...

– Спасибо, – буркнул я.

– Слава Вэсэ! – гаркнула охранница.

– Вы – Рина? – обратился я к женщине.

– Да, – ответила та, испуганно и в то же время пристально разглядывая меня. Откуда ей знать, кто я такой и почему мне подчиняются охранники? Я ее не морочил.

– Я благодарю... – начал я и охрип. Откашлявшись, продолжал: – Благодарю за то, что ухаживали за моей тетей...

– Вот ее заберите, – вмешалась тетя Вера. – А я вам зачем? Ходить сил у меня больше нет.

– Ходить тебе не придется... – Я выпрямился. Невнятный план в голове обрел четкие очертания. – Тебя повезут на машине. А Рина поедет с нами. Вы ведь поедете с нами в Поганое поле? На волю?

В тусклых глазах Рины блеснуло что-то непонятное и погасло.

– С удовольствием, – сказала она.

Я поднялся.

– Мне нужна машина, запас еды... – начал я, обращаясь одновременно к Самому и его подруге.

– И лекарства для тети, – подсказала Ива.

– И лекарства – все, какие есть, – повторил я вслух.

– Надолго ли батареи хватит? – встрял Витька.

Охранница разинула рот. Я и позабыл, что она не зомбирована волшбой, и ударил ее Знаком. Рот сразу закрылся.

– Есть складная солнечная батарея, – подобострастно сообщил Сам. – Правда, заряжается долго, часа два...

– Часа два? – восхитился Витька. – Это не долго! Росские технологии, наверное?

– Это на твоей машине? – уточнил я у Самого. Он кивнул. – Отлично. Тогда мы поедем на твоей тачке, а сам вернешься как-нибудь своим ходом.

Начальник каторги ничего против, разумеется, не имел – сейчас он выполнял поручения абсолютно не критично и беспрекословно, будто ему приказывал сам Председатель Вечной Сиберии.

Я посмотрел на умирающую тетушку, на Витьку, на троих “сотрудников” каторги и Рину, добрую женщину, ухаживающую за тетей. Эх, подумалось мне, вот бы самого себя зачаровать, чтобы ни о чем не сожалеть, не корить себя, не рефлексировать почем зря.

***

Судьба словно смирилась с тем, что меня не остановить, и больше препон не чинила. “Егорушки” мне не попадалось, прочих проблем не возникало.

Я отнес тетю в машину Самого, разместил ее на заднем сидении, накрыл пледом. Там же села Рина. Вещей у нее с собой почти не было – только маленький потрепанный мешочек. Оксана Федоровна вместе с охранницей притащили таз сухарей, заварки, сушеного мяса, печенья, консервов и прочих продуктов, которые не испортятся сразу без холодильника. Прихватили глубокую кастрюлю с каким-то варевом, приготовленным сегодняшним утром, брезентовую палатку, в которой обитали те, кто ночевал прямо на лесопилке, еще кое-что для хозяйства, благо на каторге было все, чтобы жить в предельно простых условиях на природе. Багажник забили под завязку.

Сборами занимался Витька, и если бы багажник был размером с фургон мусоровоза, он бы и его заполнил целиком.

Снеди хватит на первое время, а потом я добуду еще. Нам еще ехать по населенным местам.

Я старался много не размышлять о том, что будет дальше. Тетя не переживет путешествия к Отщепенцам. Да и жарковато там для нее. Придется, видимо, где-то построить временное жилье. И ждать...

Еду и аптечку с лекарствами положили в багажник, где находилась сложенная солнечная батарея. Я сел за руль – управление сильно не отличалось от такового в мусоровозе – и тронулся. Витька, Рина позади и тетя молчали. Вероятно, от меня исходила злая сила. Руки чесались у меня приказать Оксане Федоровне вместе с Василисой Терентьевной убиться лбами о стенку, а Виктору Семенычу – отрезать себе прибор при всем народе, на потеху каторжникам... Но слабый голос рассудка шептал, что они выполняют свою работу и, кажется, не слишком злые люди.

– Если ты это сделаешь, – сказала Ива, – ты изменишься навсегда. Пути обратно уже не будет.

– Мы всю жизнь идем так, что пути обратно нет, – буркнул я. – Рождаемся – и пути обратно нет. Умираем – то же самое. Вот только мы с Витькой ухитрились войти в одну и ту же реку дважды.

– И вы изменились, – мягко сказала Ива.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы были обычными людьми. А стали необычными – вероятно, самыми необычными в этом мире. И все же не рекомендую чинить расправу. Это привлечет внимание руководства страны...

– Я приказал им все забыть. Вера и Рина переведены в другое место. Какое – не ихнего ума дело. А где Сам машину профукал, пусть сам придумывает. Не моя забота.

– Вот и прекрасно.

– А что касается руководства страны, то я с ними поговорю. И с Админом, который засадил тетю на каторгу, – тоже.

– Пойдешь дорогой мести?

– Только не начинай этих моральных завываний о том, что месть – это плохо. Несправедливость должна быть наказана!

Сам не заметил, как последнее предложение произнес вслух.