"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20

Руменика будто прочла его мысли. Под ропот придворных она сошла с престола, подошла к Хейдину и обняла его, потом обняла и расцеловала Липку.

– Вы моя семья, – шепнула она. – Семья Вирии из Заречного квартала. Я люблю вас!

– Руменика, где Ратислав? – шепотом же спросил Хейдин.

– Я не смогла его уговорить прийти. Он все время повторял, что здесь ему не место.

– Еще не поздно передумать.

– Поздно, – Руменика посмотрела в глаза ортландца и громко добавила: – Мы ждем решения Высокого Совета!

Высокий Совет вынес решение через три с половиной часа. Хейдин ди Варс ле-Монкрайт был объявлен новым императором Лаэды.

Над равниной в десяти лигах севернее Фонкара, древней резиденции скроллингов, воинов Свитка, дул сильный ветер, трепал флажки на копьях гвардейцев, хлопал бело-золотым полотнищем императорского штандарта. Группа придворных, кутаясь в мехах, терпеливо ждала, когда император Лаэды и его супруга попрощаются с друзьями. Взгляды свиты были направлены на четырех всадников, которые вот уже час стояли в отдалении – и не могли разъехаться.

Руменика много раз мысленно репетировала это прощание. Однако она даже не подозревала, что расстаться с Хейдином и с Липкой ей будет так тяжело. Лишь присутствие Ратислава придавало ей сил справиться с болью, наполнявшей ее сердце. Она пробовала шутить, смеяться и даже сквернословить, но голос дрожал и слезы все равно вставали в глазах. А Ратислав был, как всегда, серьезен. И Хейдин внезапно заметил, что этот мальчик очень повзрослел. Настоящий мужчина и воин, полный внутренней силы и достоинства. И Хейдин этому радовался – он мог доверить русичу Руменику со спокойной душой.

– Знаете, что я сейчас вспомнила? – сказала Руменика. – Как я плакала, в первый раз увидев Заряту. Он был такой маленький, такой беспомощный, так хотелось его обнять, приласкать, защитить! А теперь я хочу обнять и приласкать вас, родные мои. Потому что я вас люблю. Мне будет очень вас не хватать.

– Может быть, мы расстаемся не навсегда, – сказал Хейдин, прекрасно понимая, что лжет Руменике. – Зарята обязательно придумает способ устроить нам встречу. И потому не стоит плакать. Вы будете счастливы. И мы с Липкой будем счастливы. А миры – они рано или поздно сходятся, клянусь молотом и наковальней Малгара!

– Мы будем счастливы, – сказал молчавший до сих пор Ратислав. – И будем вас помнить добром. Тебя, Хейдин. – Ратислав внезапно спешился и в пояс поклонился ортландцу. – Я ведь все помню, что ты мне говорил, все заповеди твои.

– Помнишь? А ну, повтори!

Их всего четыре. Во-первых, никогда не обращать оружия против женщин и детей. Во-вторых, нет ничего превыше чести. В-третьих, верно служи тому, кому присягал, даже если твой господин не ценит твоей службы по достоинству. И в-четвертых, всегда будь на стороне того, кто борется за свою свободу.

– Все верно, – Хейдин тоже сошел с коня и крепко обнял юношу. – Ты оказался хорошим учеником. Ты спас мне жизнь. Я буду помнить тебя, Ратислав, воин из-за круга.

– И я буду помнить тебя, Хейдин. – Ратислав повернулся к Липке. – И тебя буду помнить, ладушка.

– Так говорите, будто, мать вашу, помирать собрались! – воскликнула Руменика; ей было нестерпимо больно смотреть на Липку, которая совсем помертвела и сникла. – Хейдин же сказал, что Зарята устроит нам встречу… Ага, легок на помине!

Все четверо подняли взгляды к небу. Высоко у самой границы облаков кружил дракон. Пришло время прощаться.

– Не пытайтесь сами проходить за круг, – предупредил Хейдин. – Один каролит не поможет вам. Мы сами вас найдем.

– Мы будем ждать, – сказала Руменика и вскочила в седло. Сначала обменялась прощальным поцелуем с Липкой. Потом подъехала к Хейдину и, поцеловав его, шепнула: – Я хотела видеть тебя то мужем, то отцом. Прощай, мой идеал мужчины, лучший из рыцарей!

– Прощай, принцесса, достойная своего отца! – шепнул Хейдин.

– Хейя! – Руменика ударила Габара пятками и, послав на прощание Хейдину и Липке еще один воздушный поцелуй, поскакала на юг, к дороге, ведущей на Фонкар. Ратислав помчался за ней, а Хейдин и Липка смотрели им вслед. Они видели, как Руменика и Ратислав еще раз обернулись, чтобы встретиться взглядами с друзьями, а потом, уже не оборачиваясь, выехали на дорогу и исчезли за деревьями. Липка заплакала. Хейдин обнял ее, ласково гладил ее волосы.

– Мы их больше не увидим, – всхлипнула Липка.

– Не знаю. Может быть, однажды случится чудо, и мы снова встретимся. Ты сама мне говорила, что Бог никого не разлучает.

– Бог? – Липка вытерла слезы, улыбнулась. – Не боги? Это сказал ты, язычник?

– Бог, – повторил Хейдин и поцеловал жену, а потом добавил: – И мои боги.

Эпилог

Чудское озеро, 5 апреля 1242 г.

Сначала был звук – чистый, холодный, мелодичный, похожий на звон инея в морозном воздухе. Ратислав даже не понял, что это за сигнал. Прочие воины псковского ополчения, сидевшие у костров, встрепенулись, обратили глаза на восток, к темной полосе леса, черневшей далеко за берегом. И всем без лишних разговоров стало ясно, что это такое.

– Не замерз, паря? – Сотник Прокоп вынырнул из-за спин воинов, столпившихся на берегу, заглянул Ратиславу в лицо. – Гости долгожданные идут, о своем прибытии сообщают – мол, готовьте мечи да копья, чтобы привечать нас как следует.

– Ливонцы?

– Они. Не боишься?

– А чего бояться? – Ратислав поправил железный шишак, сбившийся на глаза. – Рогатина у меня есть, возьму на нее ливонского зверя.

– Храбер больно, паря, – буркнул Прокоп, но глаза его потеплели. – Ну давай, становись в строй. Может, и будет тебе сегодня счастье.

– Я… ты ведь помнишь, что мне обещал, дядя Прокоп, – сказал Ратислав, невольно взяв старого воина за рукав. – Руменике моей скажешь, что и как, если меня… ну, знаешь, о чем я.

– Скажу, – произнес Прокоп серьезно и торжественно. – И свечку за твою душу поставлю, если что… А ну, мужики, становись! Пора за рогатины браться!

Ратислав замер на несколько мгновений в непонятном оцепенении. Что-то небывало холодное, похожее на прикосновение змеи, прошло по спине под рубахой, кожаным поддоспешником, кольчугой и полушубком – и это был не утренний мороз. Ничего похожего Ратислав прежде не испытывал. Возможно, это был страх. Встреча с ливонцами страшила всех – ведь, как говаривали люди бывалые, уже встречавшие ливонцев в бою, немецкие рыцари неуязвимы – поди, доберись до рыцарской шкуры, если панцирь из стали да под ним кольчуга до колен…