"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я посмотрел в сомнении на Григория. Он раскраснелся, глаза налились кровью. У командира явно наболело.
– Немцы лучше нас во всем – связь, авиация, диверсанты их эти… Двух связистов у меня подрезали, представляешь? Еле нашли трупы.
– Гони ты от себя эти дурные мысли, Гриша. Воевать долго, немец силен, за ним вся Европа. Хреново, конечно, сейчас. Но мы и не таким монстрам головы сворачивали. Наполеон даже в Москву вошел, и что? Монголы триста лет страну терзали. И где они? А мы только крепчаем. Что нам остается? Сцепить зубы и драться. Оторвем башку и Гитлеру. Вот увидишь, в Берлине все кончится, поссым с тобой на Рейхстаг. Мы – народ-победитель.
–
– Петр… э-э-э.
– Николаевич, – подсказал я сам. С заминкой. Чуть не произнес Георгиевич.
– Да, Петр Николаевич, вы настоящий герой, тут нет сомнений. Я уже написал рапорт своему начальству, – Певцов снял фуражку, вытер лоб платком. – Фу… Какой тяжелый день. Мне налье те?
Политрук унюхал водку.
– А что это за документы? И чемодан… странный какой-то. Такие у нас не выпускаются.
– Немецкий.
Я открыл крышку, показал пачки с рейсхмарками. У Певцова округлились глаза. Пришлось по второму кругу рассказывать наши приключения. Политрук махнул стакан, занюхал рукавом.
– Слов нет. Вас в Москву надо! О таких вещах должно высшее руководство узнать… Ходили слухи про то, что творят немцы с евреями в Польше, но тут… – Певцов полистал документы. – Конкретные планы, списки…
– В дивизию я сообщил, – пожал плечами Гриша. – А там как решат.
– Их тоже бомбят день и ночь. Им не до нас. Надо на Киев выходить. Есть у меня в политуправлении дружок старый, дерну его, – немного подумав, предложил политрук.
Лейтенант разлил остатки водки, я с сомнением посмотрел на стакан. В голове уже прилично так шумело, понимал, что хватит. Хотелось спать, но бросать застолье тоже не вариант. Мужики обидятся. И политрук, и лейтенант правильные такие, боевые. Жалко, если сгинут в киевском котле. Я загрустил. Сколько друзей сожрала эта проклятая война, сколько людей хороших… Они, собственно, первыми и погибали. Поднимали роты в атаку, закрывали телами гранаты и мины. Я заметил на стене хаты старенькую гитару. Взял ее в руки, провел по пыльному грифу.
– Играешь? – заинтересовался Певцов.
– Да было такое, тренькал в самодеятельности.
Уточнять, что случилось это в лагере, для галочки перед проверяющими, разумеется, не стал.
Я потрогал струны. Гитара была расстроена, пришлось подтягивать колки. Взял первый аккорд:
Темная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…Изображать из себя Утесова или Бернеса не стал – все равно не получится. Прибавил голоса:
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь…В дверь начали заглядывать связисты, что сидели в соседней комнате.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз, Как я хочу к ним прижаться сейчас губами! Темная ночь разделяет, любимая, нас, И тревожная черная степь пролегла между нами…Не все аккорды я точно помнил, там, где забывал, просто пропевал голосом.
Верю в тебя, дорогую подругу мою, Эта вера от пули меня темной ночью хранила… Радостно мне, я спокоен в смертельном бою: Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось…Я еще только половину пропел, как увидел, что в уголке глаз политрука появились слезы. Взгляд Гриши тоже остекленел.
Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи, Вот и теперь надо мною она кружится. Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь, И поэтому знаю, со мной ничего не случится…Я отставил гитару прочь, допил свой стакан.
– Еще! – Григорий схватил меня за руку.
– Повтори! – Политрук попытался закурить, но спички ломались.
– Товарищ лейтенант, – загалдели связисты в двери. – А кто автор? Чьи стихи?
Вот же попал. Фильм «Два бойца» только в 1943 году выйдет…
– В гарнизон артисты приезжали. Поэт э-э-э… Агатов и композитор, как его там… Богословский. После концерта исполняли за столом новые вещи. Кое-какие вещи запомнил, – я почувствовал, что с враньем надо завязывать, иначе сам запутаюсь. – Товарищи, давайте завтра, а? Устал, сил нет.
– Пожалуйста! – народу в дверях прибавилось. – Последний раз.
Пришлось исполнять на бис. Теперь уже меня наградили настоящими аплодисментами. И все равно не отпустили спать, пока не записал народу слова и аккорды.
Глава 13
Утро четвертого июля явно не задалось. Сначала нас разбудили свист и взрывы немецких мин – обстреливали передовую. А я такой прекрасный сон видел… Вера в развевающемся белом платье бежала по лугу, одуряющий запах летних цветов… Проклятые фашисты.
Я с трудом встал, покрутил шеей. Под повязкой будто раскаленных гвоздей насыпали. На столе Гриша мне оставил кружку с молоком, ломоть хлеба и кусок деревенской колбасы с чесноком. Царский завтрак!
Я умылся во дворе, перекусил на скорую руку. Сначала хотел поймать Веру, но увидел, что она занята перевязками. Основную массу раненых, которые потяжелее, увезли еще ночью на угнанном у немцев «мане», но тех, кто остался, все равно надо было лечить.
Подошел Юра и рассказал, что Аркадия похоронили на рассвете на сельском кладбище. Ямы под могилы уже были заготовлены, так что проводы в последний путь много времени не заняли.
– А что ж меня не позвали? – я расстроился. С доктором вроде и недолго знакомы были, а я к нему привязался. Хороший мужик. Настоящий врач.
– Да как-то впопыхах все случилось… – оправдывался Юра. – Быстро собрались, нас на полуторке подвезли.
– Покажешь после? – попросил я. – Хоть попрощаюсь.
Я постоял немного, а потом решил, что есть более срочное дельце, которое со вчерашнего вечера не давало мне покоя. Пошел искать Борю. Накануне я особо не интересовался судьбой любителя немецкого плена, довольствовался кратким докладом одного из участников налета, что живы все, легко ранило артиллериста, про санитара же сказали только, что видели его.